Не все то золото, что блестит

На следующий день у меня были все запрошенные книги, по некоторым темам даже несколько разных. Натащив с кухни побольше еды, и, махнув мимоходом рукой удивленному Эдмунду, я устроилась на кровати, окружив себя книгами. Сначала я пролистала каждую книгу, стараясь составить о них просто поверхностное мнение, а потом, на этом основании выбрала самые интересные для меня. Конечно, первой в списке было чтение про медитацию. Углубившись в книгу, почерпнула несколько методик медитаций. Так же узнала о самоконтроле дыхания, когда его необходимо было замедлить до четырёх-шести вдохов в минуту. Встала, размяла затекшую спину и пересела в кресло, чтобы опробовать новую технику. Медленный глубокий вдох… Секундная стрелка отсчитывает десять секунд. Медленный полный выдох. За одну минуту получилось вдохнуть три раза, неплохо. Не отвлекаясь на похвалу, я продолжила дышать. Если в прошлый раз я смогла почувствовать внутреннюю силу лишь с закрытыми глазами, то теперь, замедлив дыхание и сердечный ритм, я чувствовала потоки и смотря на окружающую обстановку. Ведь это очень полезно: я не могу среди людей лечь на землю и начать распускать свои «арахнидовы нити». Сила чувствовалась даже на кончиках пальцев. Хотелось прикоснуться к кому-нибудь, чтобы опробовать её. К тому же Эдмунду, но я не знала, что попросить. Просто дать мне уйти? Боюсь, у меня еще не хватит способностей, чтобы вот так повелевать. Я чувствовала нити, связывающие нас, и знала, что они недостаточно сильны для таких просьб. Поэтому я просто продолжила разгонять золотистые ручейки по своему телу. Занимаясь с открытыми глазами, голод наступил чуть позже, но все равно такой же сильный, и я захрустела яблоками. Так же отметила, что нет подкашивающей с ног усталости. Определенно, если пускать в ход силы на публике — то только так. Внизу послышался какой-то шум, и я решила посмотреть, что там происходит. Хорошо, что я не в ужастике, да? А то бы все зрители такие: «Нет, не ходи туда, идиотка!», но я бы пошла и получила бы по шее от какого-нибудь маньяка. Да, мне определенно повезло. — Я разослала весть, все придут, — послышался глубокий голос Винды. Я остановилась на полпути, разглядывая ее. Приталенный жакет выгодно подчеркивал ее фигуру, идеально прямая спина и приподнятый подбородок восхищали. Розье красавица, с этим не поспоришь. Пришлось расправить плечи, чтоб не смотреться рядом с ней совсем убого. Она прошлась по мне взглядом, но ничего не сказала. После того как мы с Гриндевальдом обменялись клятвами (как звучит-то, а), видимо, он что-то сказал ей, потому что Розье не смотрела на меня с презрением, она вообще не обращала на меня внимания. — Я знал, что могу на тебя положиться, — Гриндевальд приподнял уголки губ в улыбке и кивнул. Видно, что девушка сдержала ответную улыбку и лишь склонила голову. — О, и ты тут! — тишину разбил радостный голос Куинни. Она подошла и обняла меня, а затем взяла моё лицо в свои руки и оглядела. — Наконец, ты не спишь. Каждый раз, когда получалось к тебе заскочить, ты спала, как хорек, — Голдштейн улыбнулась, а я застыла от её напора. Я улыбнулась ей, размышляя, что Гриндевальд — хитрая сволочь. Он не хотел, чтобы мы с Куинни разговаривали, но в то же время показал ей, что я в порядке и наслаждаюсь жизнью. — Тоже рада тебя видеть… — я хотела спросить, куда она собирается, потому что на девушке было розовое пальто. — Нам пора, Куинни, — Розье тронула ее за локоть. — Конечно! Встретимся чуть позже и поговорим, — Голдштейн снова обняла меня и ушла, помахав рукой. Я лишь подняла свою в ответ и снова опустила. На кладбище она выберет сторону Гриндевальда, и он это теперь знает. У меня не получилось отвадить Куинни от них. Но Геллерт хотя бы не знал, что лишится флакончика с кровью. Кинув на него взгляд, я подавила ухмылку. Ты не спросил — я не сказала. Кстати, о попытках изменить будущее. — Можно я тоже пойду с вами? — Нет, у меня не будет времени следить там за тобой, — бросил он и пошел к двери. — Ты с Эдмундом остаешься здесь. Потом Винда перенесет вас в мой замок. И был таков. Но меня это не устраивало. Да, у меня не получилось предостеречь Куинни, но я все ещё могла спасти Литу Лестрейндж. Так что я начала претворять в жизнь свой план. Нужно было действовать тихо, аккуратно. Естественно. Поэтому я позвала Эдмунда присоединиться ко мне и выпить чашку чая, как обычно делала. Он знал, что я не особо люблю пить чай в одиночестве, поэтому всегда любезно присоединялся ко мне. И этот раз не стал исключением. Попросив рассказать его о Шармбатоне, школе, где он обучался магии, я устроилась поудобнее и начала усиливать те тонкие нити, связывающие нас. Теперь, зная, что я делаю и подходя к этому осознанно, все получалось чуть быстрее, чем раньше. Думаю, очень сильно помогало еще и то, что Эдмунд как-никак был давно со мной. Если бы я была болезнью, я бы сказала, что он предрасположен к Злате. Он как раз закончил рассказ о том, как его вместе с друзьями выгнали с занятий. Я засмеялась, это правда было забавно: он, с одним из своих друзей, переговаривался и смеялся весь урок. Учитель уже не раз делал замечания их компании, поэтому третий друг пытался всех вразумить и просил перестать смеяться. В итоге ему и попало больше всех от учителя да, к тому же, его выгнали из кабинета самым первым. Классика. Отсмеявшись, я вытерла выступившую слезу и выдохнула успокаиваясь. — Он до сих пор на меня в обиде за это, — мужчина покачал головой, усмехаясь. — Не любит, когда я даже ненароком вспоминаю этот случай. Я фыркнула. — Ну еще бы, это же была самая настоящая подстава! Мы все также обсуждали школьные случаи, когда я поняла, что вот: сейчас самое время. — Эдмунд, — я позвала его и сосредоточилась на силе. — Нам нужно попасть на собрание. Я знаю, что одна девушка, Лита Лестрейндж, может сегодня погибнуть там и хочу ей помочь. Улыбка стекла с его лица, и мужчина нахмурился, потер лоб, взъерошив волосы. — Геллерт сказал нам оставаться здесь. — Да, но мы можем спасти девушку, — я посмотрела на Эдмунда: этот довод совершенно не интересовал его. — Я хочу помочь ей, иначе не смогу простить себя, что даже не пыталась спасти её. Вот теперь его лицо изменилось: лоб наморщился, а брови приподнялись. В глазах было сомнение, словно он спорил сам с собой. Внутри него шла борьба, и я взяла его за руку, чтобы победила нужная мне часть. — Обещаю, я не буду сбегать. Я только хочу помочь. Несколько томительных секунд, и Эдмунд кивнул. Облегченно выдохнув, я с благодарностью сжала его руку и одарила искренней улыбкой. Эдмунд не смог не улыбнуться в ответ, а потом сказал быстро собираться, иначе мы опоздаем, потому что встреча уже началась. POV Гриндевальд. Волшебники все прибывали, и Геллерт ждал, когда атриум наполнится. У него не было волнения или даже какой-то дрожи, скорее, предвкушение. Зная, как закончится это собрание, он был подготовлен к появлению мракоборцев. Они сыграют на его стороне. Наконец Винда сказала, что все места заняты, и Геллерт вышел к людям. Им всегда нужно кем-то восхищаться, за кем-то следовать, и он станет для них этим человеком. Он станет их лидером. Очарованные его речами, волшебники не спускали с него глаз. И вот здесь важнее всего искренность. Тебе никогда не убедить даже самого законченного дурака поверить в то, во что не веришь ты сам. Искренность чувствуется на уровне инстинктов, люди, хоть и разумны, до сих пор ведомы своей животной натурой. Он дает им праведную и благородную цель: защита всего магического мира от варварства и жестокости власть имущих маглов. Очень важно не очернить всех маглов, ибо среди его слушателей есть те, кто питает к ним самые нежные чувства. Замечая в толпе мракоборцев, Геллерт просит их выйти на свет, показаться другим. А потом использует самые сильные слова. Напоминает, что мракоборцы убили его последователей — сначала использует вариант помягче, затем, словно грязную тайну сообщает, что его мучили и пытали в Нью-Йорке, а потом напоминает, что убитые люди были такими же волшебниками, как сами слушатели. Вдумайтесь, красной нитью проходит сквозь его послание, этими убитыми могли бы стать и вы. Дает им вкусить всю палитру эмоций, направляя их гнев и жажду мести на мракоборцев. Оправдывая, эти сильные чувства, окружая их ореолом благородности. Первой не выдерживает юная ведьма с огненными волосами и нападает на аврора, который отточенным движением отправляет в нее смертельное проклятие. Вот она: его святая мученица. Он скрывает свое торжество под маской печали и скорби. — Трансгрессируйте. Уходите. Разнесите мои слова по всему миру: это не мы были жестоки. Он разделяет друзей и возлюбленных, и они сами идут к нему через очищающий огонь, который очень символично сжигает их прошлую жизнь. Голдштейн же он заставляет почувствовать недолгую боль, чтобы её цель, вследствие пройденных сложностей, ценилась ещё больше. Геллерт играет свою музыку, дирижируя огнем, сжигая в нем трусов-авроров, заставляя, тех, что смелее, выбрать его сторону. Это прекрасный опьяняющий миг триумфа. Ожидаемое предательство Лестрейндж, вызывает в нем чувство легкой грусти: девушка была бы прекрасной соратницей, к тому же, невеста героя войны, что было бы очень показательно. Он поднимает палочку, чтобы оборвать ее жизнь, когда между ними встает Злата. Какого черта?!

***

Все-таки мы опоздали на саму встречу, потому что все приспешники Гриндевальда аппарировали, чтобы разнести его слова, но успели на спасение Литы. Может, потому что мои первые действия в этом мире были не совсем честными, и я хотела их искупить, может, чтобы доказать себе, что я не зря появилась здесь, но я жаждала спасти Литу Лестрейндж. К тому моменту, когда мы добрались до неё, эта мысль уже стала идеей фикс. Так что, увидев, как Гриндевальд заносит над ней палочку, я молнией выскочила между ними прямо в беснующееся пламя. Огонь окружил меня, не причиняя вреда. Что я могу сказать: появление было эффектным. Гриндевальд застыл с занесенной палочкой, сбоку слышались шепотки Скамандеров, а Лита, стоявшая позади меня, издала удивленный возглас. — Не надо, не делай этого, — я начала говорить, и заметила, что лицо Гриндевальда начало омрачаться. Повернулась к Лите и зашипела: — Аппарируй отсюда нахрен, он же убьет тебя! Стоило повернуть голову обратно к Гриневальду, как все остальные слова застряли в горле, и я сглотнула. Мне внезапно стало ясно: он точно мне влепит. По-магловски, не причиняя вреда, а значит и не нарушая клятву, но влепит. И тут произошло несколько вещей сразу: Эдмунд дергает меня за руку, стараясь оттащить от Гриндевальда, а Лита хватает за плечо и аппарирует.