Наследник Певерелл

- Добро пожаловать! Добро пожаловать обратно в Хогвартс! – взял слово директор, когда все уже отложили столовые приборы и начали лениво поглядывать на часы в ожидании окончания ужина. Эта речь директора, которая только-только начиналась, была произнесена вечером третьего января тысяча девятьсот девяносто второго года, когда ученики, отмечавшие Рождество вне стен Хогвартса, расправились со своим ужином. Дамблдор всегда считал, и был прав, что детей после восьмичасового путешествия на поезде, где из еды только сладости и бутерброды более опытных товарищей, следует вначале накормить, и лишь потом подавать старческие речи с сомнительными шансами заинтересовать молодое поколение. - Как некоторые из Вас уже наверняка знают, с Нового года к нашему преподавательскому коллективу присоединился новый человек. Мистер Патрик Мэйвезер, являющийся сотрудником Отдела Тайн и Мастером боевой магии третьей степени, отныне становится преподавателем боевой магии! Ученики обрадованно загудели, в срочном порядке обсуждая новость такого масштаба. Впрочем, стоило директору дважды хлопнуть в ладоши, как воцарилась тишина. Альбусу, конечно, хотелось бы, чтобы он без палочки смог наколдовать Силенцио такой силы, но это лишь была магия постамента, за которым он произносил речи. Достаточно несложный артефакт при помощи хлопков в ладоши и нескольких голосовых команд мог управлять практически всем в Большом Зале: от закрытия окон ставнями и яркости свечей под потолком, до утихомиривания галдящих учеников и изменения положения столов в помещении. - Спасибо… Теперь немного о неприятных новостях, которые, впрочем, я быстро снова сменю хорошими. Факультатив, - выделил это слово директор, - будет проходить по воскресеньям, а место его проведения профессор Мэйвезер определит сам. Кроме того, записаться на факультатив можно будет исключительно ученикам четвертого курса и старше лично у преподавателя! Послышалось недовольное гудение, которое, впрочем, быстро оборвалось. - Для курсов с первого по третий профессор Мэйвезер будет проводить факультатив под названием «Основы дуэлей», где вы сможете получить теоретическую базу дуэлей, а также получить свой первый дуэльный опыт. Ну а теперь предоставляю слово ему самому. Попрошу немного аплодисментов новому члену нашего преподавательского коллектива! Раздались довольно бурные овации, впрочем, практически не исходившие от слизеринцев, большинство из которых ограничились вежливыми хлопками. К трибуне вышел прежде незаметный мужчина, сидевший по левую руку от директора. Он был довольно хорош собой: золотистые волосы уложены назад, на манер канадской стрижки; серые глаза; прямой нос; острые скулы и острый же подбородок; начисто выбритое лицо. Одет он был по маггловской моде: темно-синий пуловер с белой рубашкой и черным галстуком; темно-серые штаны; начищенные до зеркальной чистоты остроносые туфли, заметно блеснувшие в свете свечей, когда мужчина подходил к трибуне. Директор отшагнул в сторону, освобождая место, а новый профессор незамедлительно принялся говорить: - Добрый вечер! Удивительное это чувство, знаете ли, быть по другую сторону преподавательского стола и сидеть рядом с мэтрами уровня профессора Флитвика, профессора Макгоннагал, или же уважаемого Директора! Но сейчас не об этом. Я буду проводить упомянутые прежде занятия, однако это – не единственная цель, с которой я вновь прибыл в стены нашей славной школы. Как лицо, сотрудничающее с Министерством Магии Британии, а также как представитель Отдела Тайн, я уполномочен проводить профессиональную ориентацию. Если говорить конкретнее, то я предоставляю информацию о профильных экзаменах, требуемых оценках и прочих немаловажных вещах для поступления на работу в Отдел Тайн, в Департамент Магического Правопорядка, Отдел Магических Изобретений, Департамент Изменения Памяти или же в Отдел Архивации. Кроме назначенных по графику профориентационных встреч, вы также можете подходить ко мне во время перерыва, и я постараюсь ответить на интересующие вас вопросы. Это также касается и организационных моментов связанных с проводимыми мною факультативами. Я очень надеюсь, что мы с вами будем находиться в хороших отношениях и вы сможете узнать много нового для себя в искусстве боевой магии. Спасибо! В зале поднялась волна оваций, и в этот раз, наравне с прочими факультетами, её поддерживало больше половины слизеринского стола. *** Потянулись дни. Полетели недели. Замок заметала пурга, и холод пробирался даже в самые защищенные места. В теплицы ходили только после наложения согревающих чар, да и на самих помещениях для практического изучения гербологии те чары, что держали тепло внутри, едва выдерживали атаки стихии. В подземельях у профессора Снейпа наконец перестало быть душно, и над котлами постоянно вился пар. Даже от малейшего вздоха в воздухе появлялось белёсое облачко. Гриффиндорцы поначалу храбрились, высмеивая слизеринцев за их нелюбовь к холоду, но когда к началу второй недели у мадам Помфри начал заканчиваться запас зелий для лечения простуды, то даже самым узколобым львятам пришлось выучить согревающие чары. Даже Хагрид в какое-то воскресное утро жаловался, что такой свирепой зимы он давно не помнит, а профессор Рун Батшеда Бабблинг, предложила ему помощь с нанесением рунической цепочки обогрева. Эта представительница народа израильского, казалось, сильней всего страдала от холода, и практически не вылезала из крайне объемных и теплых меховых мантий. Только Дамблдору, казалось, всё было нипочем, и он спокойно ходил по замку в своих привычных пестрых мантиях. Когда он проходил мимо, казалось что мимо прошел кусочек лета – так сильно от него во все стороны расходилось тепло. Фоукс, фамильяр Дамблдора, ранее практически не появлявшийся в коридорах, теперь регулярно восседал тут и там, распространяя живительное тепло на десятки метров вокруг себя. Оно проникало даже сквозь промозглые глыбы каменных стен и растапливало снег у каждого окна. Гарри не хватало тепла. Ни весёлый треп с друзьями, ни горячий чай за каждым приемом пищи не могли помочь ему. Холод был повсюду. Единственная отрада – пара вечеров в неделю, когда Нимфадора сидела с ним в библиотеке. Просто сидела молча и училась, почти не обращая на него внимания. Ей так было удобнее, а ему… Он с удивлением обнаружил, что считает Дору если не частью семьи, то близким другом. Даже ближе Малфоя. Она едва ли не при каждой встрече спрашивала: «Как ты, мелкий?». Он, подчас шутливо, отвечал: «Всё в порядке, большая сестра.» На этом расходились. Изредка и Гарри расспрашивал её о делах. И она с радостью отвечала. Порой даже опаздывала на уроки, но пыталась провести с ним побольше времени. В гостях у своей приёмной семьи, юный Поттер понял, что он лишний на этом празднике жизни. Нет, напрямую этого не говорили, и вообще пытались уверить в обратном, но было видно… Небольшие ужимки – Гарри не знал о семейных ритуалах Тонксов, на подобии особенной песни, которую они пели на Новый Год; не знал шуточек и разных внутрисемейных аспектов, о которых он попросту не успел узнать. Он, лишь когда приехал в Хогвартс, понял, что чувствовал себя там гостем. Он надеялся, что это чувство лишь потому, что он слишком мало знаком с этими людьми. Тяжелые мысли одолевали юношу, однако учеба вытягивала их из головы. Было нелегко поддерживать темп изучения новых заклинаний, несмотря на «одаренность», и при этом поддерживать прежний уровень вовлеченности на уроках. Гарри стал спать ещё меньше не потому, что хотел, а потому, что так было необходимо. Завершив чтение «Заклинаний, присущих джентельменам», Гарри вначале обрадовался, что освоил практически все чары, коих тут было немало, большинство из которых было гораздо сложнее таковых в программе для первогодок Хогвартса, но потом ему стало грустно. Как-то неожиданно эта книга стала важной вехой в его жизни. Практически наряду с Тонксами и попаданием в волшебный мир. Теперь он на ночь запечатывал дверь в свою спальню Коллопортусом, Квиетусом делал свои разговоры с друзьями безопасными, от ветра защищался вполне осознанным Аэролап-ом. А ещё заклятиями умел уложить волосы, убрать неприятный запах изо рта и одежды, создать заклятие-зонтик от дождя, подогреть и охладить еду и напитки, и многое другое… Несомненно полезной оказалась книга, и её автор заслуживал любых похвал и почестей. Юный Поттер стремительно рос, порой совершенно не замечая этого. Росли его магические силы, тело перестало походить на таковое у узника концлагеря, а очки он начал снимать время от времени вне классов, потому что в них было довольно сложно сосредоточиться на предметах вблизи. Профессор Флитвик подмечал это, и даже расспросил Гарри об этом на одном из внеклассных занятий, но допросом это не было – скорее любопытством. Впрочем, даже разученные на первом же после каникул занятии с профессором Чар, усиленные согревающие заклятия, слабо защищали от стужи, царившей в некоторых коридорах, не говоря уже об улице. Даже доспехи иногда покрывались инеистыми рисунками, поверх рун и полированных поверхностей. Холод был повсюду. Он тихим ходом проникал даже в самые теплые места замка. Он вызывал кошмары и болезни. Он портил всем планы и настроение. Он разобщал. Холод легко проникал в самое сердце юного Гарри Поттера. У юноши не было ни малейшего шанса на сопротивление. Холод был всей его жизнью. *** На одном из послерождественских занятий, профессор Чар отметил: - Пока что мы прошлись лишь по трети направлений моего предмета Гарри, однако я уже вижу некоторые особенности твоих заклятий. Помнишь, ты перед каникулами разучивал простенькую туманную иллюзию? - Да, конечно, сэр. Но, позвольте не согласиться, простенькой эту иллюзию я назвать не могу, - ответил ему юноша. - В том то и дело, - хохотнул профессор, - Смотри! В единый миг класс исчез. Исчезли столы, стулья, кафедра, книги, шкафы, стены и окна. Гарри стоял в степи. Лучи солнца жаром обдавали тело и в теплой мантии моментально стало душно, несмотря на прохладу помещения, в котором Поттер был прежде. Высокая трава трепетала на легком ветру, щекоча неприкрытые тканью одежды ладони. Запах сухой травы, какой бывает лишь в середине жаркого лета, наполнял воздух. Спустя ещё миг, юноша вновь находился в классе, а низенький профессор широко улыбался. - Что это было? – восхищенно прошептал мальчик, начисто забыв о приличиях. - Это место я хорошо запомнил, ибо оно связано с довольно длительным периодом моего прошлого. Как следствие, мне было проще всего воссоздать его иллюзорно, что я и сделал на своих выпускных экзаменах, одним лишь этим заклинанием получив высший балл за Чары. Это относительно простые чары, как для меня. А вот у тебя проблемы даже с простейшей туманной дымкой. - Это плохо? - Нет. Это твоя особенность. Понимаешь ли, Гарри… Вот на сегодняшнем занятии ты продемонстрировал мне изученные чары замедления падения. Они работают так, что воздух под падающим предметом становится гораздо гуще, оттекая из прилежащих областей сверху объекта. Таким образом происходит своеобразный перепад давления, довольно неприятный для живого существа, но эффективно замедляющий. Это заклинание – вид прямого контроля над объектом. Ты воздействуешь на сам воздух, а не на … Как бы объяснить-то… - Вы имеете в виду, что я не использую псевдоматерию, сэр? – попробовал угадать Гарри. - Откуда ты о ней знаешь? – удивился Филиус. - Мне Нимфадора подарила «Теорию построения Чар» на Рождество. - И ты понимаешь о чем там идет речь? – схватился за голову профессор. - Много непонятного, но даже то, что я могу понять – сильное подспорье. А конкретно насчет псевдоматерии, сэр, я хотел спросить у Вас на этом занятии. Эта тема очень сложна в понимании, и я даже с помощью Нимфадоры, довольно слабо в ней разбираюсь. Флитвик захохотал так сильно, что едва не упал с кафедры, на которой привычно стоял во время занятий. - Слабо… разбираюсь… хахахаха… сложна в понимании… ахахахаах – не утихал профессор. Почти минута понадобилась ему на то, чтобы прийти в себя, и, утерев выступившие на глазах от смеха слёзы, объяснить: - В псевдоматерии, Гарри, слабо разбираются даже передовые ученые Отделов Тайн всех стран. На седьмом курсе эта тема факультативна, и я её обычно не преподаю ученикам, чтобы не запутывать их ещё больше. В университетах магии, таких как Сорбонна, псевдоматерию изучают лишь те, кто максимально погружается в наукомагический подход. Эта тема – стык мира материального и нематериального. Место взаимодействия магии с реальностью. Те девять страниц Долохова, посвященных сей субстанции – практически вся известная на данный момент информация, дополненная его предположениями. А теперь, мне крайне интересно, что именно ты понял из выкладок Долохова. Я надеюсь, ты не против, что я обращаюсь к тебе на ты? - Нет, конечно. Профессор Флитвик, я же ещё перед каникулами Вам разрешение на это дал. А насчет псевдоматерии, то… - он замолчал, пытаясь найти нужные слова. - Можешь объяснять как угодно. Если не можешь напрямую, то попробуй иначе. - Сэр, я могу Вам рассказать практически слово в слово этот параграф книги, но суть… – Гарри замешкался, а его учитель удивленно поднял брови на заявление о цитировании Долохова, но не стал сбивать юношу с мысли, - Вот заклятие Импендимента, и заклятие Аэромаллео. Они оба создают некий «воздушный удар». Однако, если второе направляет воздух сильным, концентрированным массивом на высокой скорости во врага, то первое создает некий полуматериальный пучок энергии, отталкивающий объект воздействия. Вот этот самый «пучок» и есть псевдоматерия. Как-то так, сэр… - Грубо, даже примитивно, - Гарри вскинулся, но профессор махнул рукой, - Это хотя бы близко к правде, а не так, как было у меня на седьмом курсе. Признаться честно, в те дни, когда профессор Фрингилья Спрингшот рассказывала о псевдоматерии, я валялся в Больничном Крыле после очередной дуэли, а когда вышел, то не стал изучать тему дальше: «на экзаменах её нет, так что она бесполезна». Кто же знал, что в университете я почти три месяца потрачу на изучение исключительно псевдоматерии, чтобы сдать экзамены за второй год?! – он заразительно расхохотался, и юный Поттер позволил себя широкую, но не до конца искреннюю улыбку, - Ну и ты забыл упомянуть, что именно псевдоматерия компенсирует разницу в массе, объеме и других параметрах при трансфигурации. Кроме того, она имеет ключевое значение в большинстве Высших заклятий любой направленности, таких как Патронус, Адское Пламя, или Ярость Солнца. Некоторые также утверждают, что псевдоматерия является основной составляющей драконьего огня, а у фестралов течёт вместо крови по сосудам, но, увы, ни прямых доказательств, ни опровержений сим фактам нет. - Не знал, профессор. - Теперь будешь, Гарри. Однако, мы отклонились от темы! Я говорил о том, что вижу некоторые закономерности в твоих чарах. А конкретнее, у тебя очень хорошо выходят именно те заклинания, которые не задействуют псевдоматерию. И я бы хотел узнать, действительно ли это так. Или это лишь частные случаи с конкретными заклинаниями. Сейчас, под моим контролем, ты изучишь два заклятия. Оба – так называемые режущие, но они имеют в корне разные подходы к исполнению одного и того же действия, и используются в разных ситуациях. Диффиндо и Секо. Первое часто называют заклятием ножниц, а второе – меча… *** Спустя почти час, три полностью разрушенных соломенных куклы, которые учитель трансфигурировал из трех поломанных мётел и почти фут исписанного полугоблином пергамента, изучение сразу двух заклинаний закончилось. Гарри понимал, что в таком быстром освоении новых чар сыграло роль не только вмешательство профессора Флитвика, который помог очень быстро научиться исполнять движения палочкой с необходимой скоростью, но и «дополнительная память», как назвал этот феномен парень. Однако он не стал говорить уважаемому Мастеру Чар, что, скорее всего, получил некоторые навыки Воландеморта. Во-первых, потому что не знал, как профессор к этому отнесется. Во-вторых, потому что и сам не был до конца уверен, и мог лишь догадываться. Впрочем, Филиус и сам не спрашивал откуда у Поттера такой талант, списывая это на силу чистой крови, или на что-то другое. Да и судя по выражению лица Флитвика, смотрящего в пергамент, его волновало совершенно не это. - Один, семнадцать, двадцать два, пятнадцать, - вел по пергаменту пальцем полугоблин, бормоча себе под нос какие-то цифры. Наконец, подсчет закончился, колдун удовлетворенно хмыкнул и обратил внимание, на молча стоящего рядом ученика: - Как я и предполагал, Гарри! Но, перед тем, как я скажу результаты, прошу Вас ответить на один вопрос… - Да, сэр? - Есть ли у тебя проблемы с трансфигурацией? - Не совсем. Однако Драко она даётся быстрее и проще. Я не знаю почему, сэр. Но, кажется, начинаю догадываться… - Да! Трансфигурация это, в большинстве своём – умение оперировать псевдоматерией. На начальном этапе, как например, покрытие спичек серебром, с дальнейшим их превращением в иголки, от этого навыка зависит лишь десятая часть успеха. Это уже довольно важно, но некритично. А вот трансфигурация уровня ПАУК – это уже пятьдесят, а то и семьдесят процентов. На уровне Мастера, это и вовсе от восьмидесяти и выше. - То есть я не смогу в будущем заниматься трансфигурацией?! – с ужасом воскликнул Гарри, уже через миг осознавая, что неправ. - Нет, что ты! – тут же заверил его профессор Флитвик, - Заниматься на среднем, а тем более, бытовом уровне – без проблем. Но вот, чтобы сдать ПАУК и ради чего-то повыше Удовлетворительно, боюсь тебе придется очень сильно постараться. - Понятно, сэр, - эта новость огорчила юного Поттера, - И в Чарах у меня проблемы теперь, ведь так? - И снова нет! – хохотнул Филиус, - В моём предмете оперирование псевдоматерией НИКОГДА не составляет больше тридцати процентов успеха. Иначе это уже, как ни странно, Трансфигурация. Так что определённые сложности могут возникнуть, но если ты будешь продолжать так же мастерски контролировать свои заклинания и в будущем, то вряд ли ты их заметишь. Ведь из чего состоит расход сил на каждое отдельное заклинание? Во-первых, это способность мага пропустить сквозь себя достаточное количество энергии. Вообще, пропускная способность так же важна, как и количество магической силы. Представь себе колодец, в глубинах которого целый океан чистейшей родниковой воды. Так вот, этот колодец ломанного кната не стоит, если у него такая ширина, что воду можно черпать максимум стаканом и лишь по одному в час. Как, впрочем, и колодец, из которого можно черпать сколько угодно за раз, если воды там на полведра, да и та мутная… Обе ситуации можно исправить усердными тренировками, но, к счастью, конкретно у тебя, Гарри, с этим проблем нет, насколько я вижу. – он откашлялся и продолжил, - Во-вторых, правильность исполнения, или же сила воли. Знаю-знаю, звучит глупо, - ответил профессор на удивленный взгляд юного Поттера, - Понимаешь ли, Гарри, заклинания можно творить не только так, как я сейчас вас всех учу. Их можно исполнять без слов, без движений палочки, да и вообще без неё. ОДНАКО, такие чары потребуют от колдуна прорву энергии, а также невероятную силу воли и концентрацию. Но, в общем, это две полярности, а большинство взрослых магов находятся где-то посередине. Естественно, что по-настоящему могущественными считаются те, кто на постоянной основе колдуют без слов и жестов. Не говоря уже о разного рода живых легендах наподобие того же Фламеля, использующего палочку лишь для битв, если верить слухам. Однако, если нет возможности по тем или иным причинам развиться до подобного уровня, то идеальное исполнение вербальной и механической части, вполне могут повысить даже слабого мага, до уровня крепкого среднячка. Ты хочешь что-то спросить, я полагаю? - Да, профессор. Во-первых, если колдовать невербально и без жестов так престижно, то почему все не учатся этому с первого же курса? И во-вторых, как понять, может кто-то развиться до уровня мистера Фламеля, или нет? - Хо-хо! Если первого я ждал, то вторым вопросом ты меня удивил, Гарри. Итак, по порядку отвечаю. Да, это престижно, однако не забывай о двух вещах. Во-первых, для приблизительно трети из наших учеников, невербальная магия – непроходимый рубеж, который они вряд ли освоят, ведь пробить его можно только сильной самоотдачей и тяжелыми тренировками, а на это они не готовы в большинстве своём. И лишь одна пятая учеников когда-либо пойдет дальше в изучении магии настолько, чтобы оставить позади невербальную магию так же, как они ранее оставили вербальную. Во-вторых, не все обладают должным самоконтролем, а хаотическая детская магия, не направляемая своеобразными «костылями» в нужное русло, приведёт не просто к травмам, а к многочисленным летальным исходам. Такой подход к обучению я считаю неприемлемым, хоть он и улучшил бы средний уровень мастерства среди тех, кто останется в живых. - Да, сэр, не знал. Прошу прощения. – кивнул юный Поттер. - Ничего страшного! Это лишь вопрос, притом умный. Ты учишься у меня, и я, как профессор, лучше сразу расскажу об опасности и подводных камнях. Ну а что касается второго… Развиться до уровня Мастера Фламеля может даже сквиб. Просто потому, что Магия может всё. Вопрос лишь в том, проживет ли этот сквиб лет эдак тысячу? Скорее всего нет. А сможет ли он оплатить нужные ритуалы, зелья и учителей, для того чтобы сократить этот срок? Тоже неизвестно. Да и невооруженным глазом определить столь сложный фактор, как скорость и потенциал развития… Я не считаю возможным. Однако существует один ритуал, названный Великое Определение Способностей Колдуна, и при его помощи есть шанс хотя бы примерно понять, до какого уровня есть возможность вырасти своими силами. Вот подумай сам Гарри, если пятнадцатилетний юноша обладает резервом сил, как у взрослого Мастера первой ступени, то глупо предположить, что к тридцати годам не выйдет на уровень этого Мастера, если не выше. А ведь можно! Профессор Дамблдор стал Виртуозом Трансфигурации к сорока шести годам, и это не предел. - Это… очень интересно, сэр. Спасибо за информацию! Могу я задать ещё пару вопросов не по теме? - Да, конечно. План занятия на сегодня мы выполнили, а у меня ещё есть немного свободного времени. - Если Магия, как Вы говорите, может всё, то почему нельзя вернуть погибших, сэр? Пару секунд полугоблин выглядел так, как человек, которого из-за угла неожиданно приголубили чем-то тяжелым. Взгляд он опустил, затем сглотнул, кивнул своим мыслям и спросил у Гарри: - Скучаешь по родителям? - Нет, сэр. Я же не помню их. Но хотел бы … не знаю, увидеть. Познакомиться. Сказать маме спасибо за ту жертву, благодаря которой я остался в живых. И отца поблагодарить, что дал маме шанс успеть всё сделать. – увидев непонимающий взгляд профессора, юноша объяснил, - Я читал об этом книгу «Темные дни Британии» за авторством Эмиля Диортена. В эпилоге, со слов директора Дамблдора, записано, что Джеймс Поттер погиб первым, приказывая Лили бежать. Мама не послушалась и пожертвовала собой. - Я не читал эту книгу, признаться. - Она крайне непопулярна из-за предельной сухости текста. Такой ответ вызвал грустную, казалось, вымученную улыбку на устах профессора Чар. - Насчет твоего вопроса. Вполне возможно, что есть и такие… заклинания и ритуалы, что действительно могут возвратить мертвых из загробного мира, вдохнуть жизнь в истлевшие тела и дать возможность «дожить» то, что было отведено судьбой. Вот только есть два нюанса. Первый: какой силой необходимо обладать для того, чтобы осуществить подобное? Ведь даже Мерлин был бессилен против решений Вечной Невесты. А значит необходимо могущество на порядок его превосходящее. Даже в виде сказки поверить в такую силу в жилах ОДНОГО мага – крайне сложно. Второй же нюанс состоит в том, что никому неведомо, что находится ТАМ. Быть может, возвратив кого-то оттуда мы нанесем неисцелимую рану его рассудку и душе. Так стоит ли счастье одного, несчастия и бед другого? Подумай, Гарри, но не говори ничего вслух. Каждый сам должен решить этот вопрос, раз уж столкнулся с оным. И мне, и тебе будет гораздо спокойней, если каждый останется при своём мнении, даже если точка зрения у нас одна и та же. - Согласен, - кивнул юноша. Помолчали. Профессор взмахами палочки приманил чайник и заварку из одного из шкафов. Пара заклинаний и над высокими кружками уже вьется пар, распространяя приятный аромат зеленого чая по всему помещению. - Благодарю, - сказал Поттер, принимая свою порцию напитка. Согрев немного руки о стекло кружки, Гарри достал волшебную палочку из чехла и практически ткнул ею в поверхность чая: - Фригус! Пар исчез, а на внешней стороне теплой кружки мгновенно появилась сконденсировавшаяся влага. Юный Поттер попробовал напиток, и, удовлетворенно хмыкнув, сделал ещё один глоток побольше. - Где ты научился этому заклинанию, если не секрет? – спросил заинтересованно профессор, отставивший в сторону свою кружку. - Мне о нем поведал целитель Сметвик, а потом я нашел чары в книге «Заклинания, присущие джентльменам и им сочувствующим». Флитвик хохотнул, но тут же закрыл ладошкой себе рот. Было видно, что он пытается сдерживать смех. Конечно же он тоже читал эту книгу. Как, впрочем, и всякий уважающий себя мужчина, владеющий волшебной палочкой и любовью к рукописным знаниям предшественников. Не было сомнений, что из ныне живущих, примерно каждый четвертый взрослый маг из учившихся в Хогвартсе так или иначе сталкивался с копией этой книжки и, если не читал её всю, то уж точно изучал несколько самых необходимых заклятий. Однако то, что Гарри столкнулся с этой книгой ещё на первом курсе, прочел её и не краснеет, упоминая одно лишь её название виделось Филиусу ещё большей шуткой, чем сам факт того, что мальчик её прочел. - Понятно, Гарри, - сказал маг, немного успокоившись, - но ты ведь хотел спросить ещё что-то. Я прав? - Да, сэр. Вопрос насчет самой псевдоматерии, а точнее её наименования. Ведь часть «псевдо-» обозначает некую неестественность, поддельность результатов оперирования этой субстанцией. А есть ли аспект магии, отвечающий за изучение и оперирование «настоящей» материей? - Несомненно! Это алхимия, которую многие почему-то путают с зельеварением. А ведь создание эликсиров – лишь часть алхимической деятельности. - Алхимия? Магглы считают её лженаукой, а тех, кто ею занимался, записывают в список искавших способ жить вечно и превращать свинец в золото, - тут же поделился своими знаниями юноша. - Названные тобой – две самые однобокие и честолюбивые цели, которые когда-либо преследовались алхимиками. Впрочем, обе были достигнуты всего единожды – Николасом Фламелем. Он один из тех, кто не будучи «чистым алхимиком», сумел научиться самым сложным аспектам этого ремесла и создать легендарный Философский камень, объединяющий две вышеуказанные функции в одну. Ведь в чем состоит суть алхимии? Вместо замещения, или навязывания неестественных свойств чему-либо, алхимик изменяет саму суть вещи настолько, что она сама приобретает необходимые свойства. Например, Левиоса. Обычные маги придают необходимому объекту, допустим перу, достаточную степень неестественных свойств, то есть левитации, чтобы противодействовать всемирному тяготению. Алхимики же, изменяют физическое и магическое естество предмета до такой степени, что он сам начинает левитировать, а они лишь задают желаемые характеристики. Из того же пера они делают некий аналог пера феникса, способного, как известно, к самоподдерживающейся левитации при определенных условиях. Николас Фламель может использовать оба способа, а вот упомянутые мной «чистые алхимики», способны лишь ко второму и начисто лишены даже зачатков первого, что вполне себе компенсируется тем, что для них процесс изменения сути вещества интуитивно понятен и практически не расходует их силы. - Ого… - восхищенно выдохнул Гарри. Он и не подозревал, что в магии всё настолько запутанно. Нет, конечно, он догадывался, что большинство действий возможно произвести более чем одним магическим путем, но, чтобы существовали настолько радикальные альтернативы… Это было сильным шоком. Поттер внезапно понял, что не то, чтобы упускает, а не имеет даже отдалённого понятия о многих аспектах магии. Если до этого магия казалась ему чем-то логичным, понятным и простым, то теперь он почувствовал, что это знание – выше него. Даже понимание того, НАСКОЛЬКО огромна и разнообразна магическая наука казалось ему гораздо большим, чем он в принципе готов осознать. Пятнадцать минут сидели молча. Профессор думал о чем-то своём, давая юноше возможность всё осознать и принять подобный пласт информации. Уж кто-кто, а этот полугоблин видел какой глубокий смысл воспринял Гарри – сказывался многолетний опыт преподавания. Когда пауза затянулась, он откашлялся, и произнес: - Я вижу, что ты многое почерпнул из сегодняшнего занятия. Однако не все из этих знаний полезны тебе сейчас, или понадобятся в ближайшем будущем, Гарри. Так что прошу помнить о твоих проблемах с псевдоматерией. Если вдруг уже в этом или следующем году у тебя начнутся трудности с трансфигурацией, с которыми ты не сможешь справляться самостоятельно – скажи пожалуйста мне об этом. Я позову профессора Макгоннагал и тогда мы вместе будем искать решение этой проблемы. - Спасибо, сэр, но я не хотел бы впутывать профессора Макгоннагал. Не хотелось бы, чтобы ещё и она знала об этой неприятной особенности моих сил. - Понимаю. Увы, но принять такой подход я не могу. Моей компетенции явно недостаточно, а вот Минерва могла бы составить для тебя индивидуальную программу практических занятий, где ты бы изучал как традиционную трансфигурацию, так и те её заклинания, которые меньше вовлечены в использование псевдоматерии, и, как следствие, более удобны для использования тобой. В конце концов, практические задания на СОВах звучат как «превратите эту черепаху в чайник», а значит, что ты можешь использовать для этого любое известное тебе и разрешенное законом заклятие. - Хорошо, профессор. Вам виднее, - сказал Гарри, вставая со стула и подбирая свой ранец. - Я бы и сам не хотел, чтобы кто-либо знал о моих слабостях, - тихо сказал Флитвик, глядя куда-то в пустоту. Взгляд полугоблина был несфокусированным, а руки едва заметно подрагивали. Пару секунд он молчал, и Гарри застыл, ожидая продолжения речи. - Вот только один мудрый человек написал в своей книге: «Когда магия закрывает перед кем-либо одну дверь, то она открывает десять других. Глупец тот, кто сосредоточившись на одной двери, не увидит открытых, но ещё больший глупец тот, кто забудет о закрытой, не попробовав её насквозь прожечь». - Я понял, профессор, - кивнул юноша после секундного молчания, - Благодарю за занятие, за информацию и чай. - Всего хорошего, Гарри, - всё так же рассеяно глядя в пустоту, ответил Филиус. *** В первое воскресение после каникул, когда ночная буря прекратилась и на полутораметровых снежных сугробах замерцали солнечные блики, к Гарри прилетела бурая сова, с клочком пергамента, привязанным к лапе. Заложив вираж над столом рейвенкловцев, она направилась к слизеринскому, где едва не ухнула в тарелку с салатом, но всё же умудрилась сесть, не зацепив ни одного блюда. - Это ещё что за курица? – буркнул Драко. - Ты о Дэвис, что ли? Так она с нами ещё с сентября учится! – ответил ему Блейз. Как минимум семеро учеников захохотали с этой нелепой шутки. Ещё несколько заулыбались, в числе которых был и Крэбб. А вот Гойл, Малфой и Поттер остались серьёзными. Трейси с самого начала невзлюбили почти все одногодки, а почти все оставшиеся относились к девочке равнодушно. Тесно общалась она разве что с Миллисентой Булстроуд. «И ведь почему?» - подумал Гарри, - «Потому что она дочь чистокровного волшебника во втором поколении и полукровки. И все пытаются пошутить про её корни, или обидеть как-то. А Булстроуд тоже получает часть негатива, как подруга изгоя факультета.» Трейси, услышав насмехательство Забини, вспыхнула как маковый цвет, резко встала и, забрав вещи, покинула Большой Зал. В то же время, Анна Розье, староста Слизерина, подошла к Блейзу и что-то шепнула ему на ухо. Насмешливая улыбка тут же сползла с лица незадачливого шутника, а в нижней половине больших песочных часов, отражавших количество баллов на счету змеиного факультета, стало на пятнадцать изумрудов меньше. Отвязав от лапы совы, о которой он на мгновение забыл, послание, юноша попытался сосредоточиться на неровном почерке писавшего, что, впрочем, было крайне трудно. Потеря пятнадцати баллов – это потеря трех дней работы факультета. Это только вначале преподаватели щедрой рукой отсыпали по пять-пятнадцать пунктов за один верный ответ, но чем дальше, тем больше становились наказания за неверные ответы и меньше поощрения за правильную работу. Даже профессор Флитвик давал за внепрограммное заклинание не десять-пятнадцать, а лишь три-пять. Гарри подозревал, что это такая психологическая уловка, проводимая в начале года, чтобы поощрять желание младших курсов к зарабатыванию пунктов в копилку факультета. Впрочем, наличие или отсутствие подобных манипуляций никак не отменяло того факта, что пятнадцать очков – это много, а Блейз их только что потерял. Вторым же фактором, утрудняющим чтение, был корявый почерк писавшего. «Как курица лапой» было, скорее всего, сказано именно про такие буквы и слова. Единственным оправданием служило то, что очень сложно удерживать гусиное перо толстенными пальцами. «Надо будет подарить Хагриду одну из тех шутливых огромных ручек из магазина канцтоваров в маггловском мире.» - Кто пишет? – спросил Драко уголком губ, что он делал только когда его что-то сильно нервировало. - Хагрид. Зовет на чай сегодня в три пополудни. Желаешь сходить? «Интересно, Драко бесится потому, что не может пресечь издевательства над Дэвис? Ведь в этом случае он потеряет уважение факультета… Или потому, что лег поздно спать и не смог выспаться?» - Я пас. - Понятно. – кивнул Гарри и добавил едва слышно, - Если ты переживаешь за Девис, то рекомендую поговорить с её старшим братом – он на четвертом курсе у воронов. И крестному маякни – насколько я помню, он не терпит подобных вещей. - С чего ты взял, что это меня волнует? – достаточно громко спросил Малфой. - Нет так нет, - Поттер не сомневался, что уже сегодня у профессора Снейпа и его крестника состоится беседа об отношении факультета к Дэвис. - Привет, мелкий! – послышался голос позади, и Гарри едва не подпрыгнул, - Кто пишет? Нимфадора, а это была она, тихо подошла сзади, застав Поттера врасплох, и стояла, заглядывая через плечо в пергамент, который юноша держал в руках. - Привет, большая сестра. Хагрид на чаепитие зовёт. - Сходи, у него интересно, и чай вкусный. А ещё попробуй кексы, - ухмыльнулась Дора. - Хорошо. Сейчас только ответ напишу. Он положил пергамент на край стола, где было немного места, незанятого тарелками, вытащил из сумки ручку и быстро написал на обратной стороне: «Обязательно приду». Затем привязал послание к недовольно ухающей сове, и спрятал ручку в карман. Птица, схватив кусок бекона с соседней тарелки, хлопнула крыльями, взвилась вверх и вылетела сквозь одно из специальных окошек. *** Снежные стены, обрамляющие дорожку, весело поблёскивали на солнце. Старшекурсники при помощи магии соорудили три снежных замка под окнами Башни Рейвенкло, и там кипела нешуточная баталия, где даже участвовали по меньшей мере трое слизеринцев, девятеро хаффлпфцев, полтора десятка гриффов и десяток рейвенкловцев. Было в их ожесточенном снежном сражении нечто такое, что заставило Гарри украдкой улыбнуться. На самой же дорожке отчетливо виднелись следы огромных подошв школьного лесничего – снег в этих местах был утрамбован так, что любой лед бы обзавидовался подобной плотности. Однако, там где не ступала нога полувеликана, снежная масса весело и громко скрипела. Из дымохода хижины лесничего густыми клубами валил дым. Стекла в очках запотели, и Гарри ругнулся, заново накладывая на них заклятие, отталкивающее влагу. Домик стало видно гораздо лучше, как и то, что окна в нем закрыты плотными занавесками. «Интересно, это что же такое происходит там внутри?» - подумал было мальчик. Клык, приветствуя гостя своего хозяина, громко залаял, как только юный Поттер постучал в дверь. Послышалось бормотание Хагрида, лязг каких-то кастрюль, после чего всё стихло. Дверь со скрипом отворилась, и мужчина махнул рукой, приглашая мальчика внутрь. - Здорово, Гарри! Как жисть? – приветливо улыбнулся лесничий через плечо, склоняясь над каким-то густым варевом. - Здравствуй, Хагрид! Неплохо. Можно сказать, что мне не на что жаловаться. - Слыхал я от Директора, что тебя Тонксы приютили? Как они тебе? - Добрые люди. Приятные. - Ну коли так, то хорошо. Я их всех знаю, что Теда, что Андромеду, что Нимфадору. Правда Дора чёй-то не забегает в последнее время, но у неё же этот… ПАУК в конце года. Но ты ей передай, пущай забегает ко мне, ежели устанет от своих конспехтов. - Передам, - кивнул Гарри, и тут же спросил, - Что это ты варишь? - Это? – гигант мотнул головой на чан, который он держал в огне камина, - Это мазь такая специальная. Ты представляешь, тварь какая повадилась на единорогов охотиться в лесу! Одного в две-три недели убивает и ещё с пяток ранит. Черти-что, понимаешь ли. Единороги ведь сами по себе не так просты, а шоб их, значится, ранить, то вообще сил надобно немерено. Ума не приложу, что это быть может. Нунды у нас не бегают, диких оборотней в этом лесу уже пару лет не было, да и химер не видать. Думал я, что церберы, дак нет! Последние исчезли год назад и Пушка мне оставили. Я ж эту дурёху трехголовую целый год дрессировал, чтоб он значица директору помочь смог! Хотя там не сложно, знай сиди себе на люке да сторожи… Ой! – мужчина оборвал сам себя, затем резко развернулся к мальчику и нахмурил брови, - Зря я тебе это сказал! Давай так, я не говорил тебе, а ты не слышал. Идёт? - Конечно, Хагрид. Буду молчать. Ты о единорогах что-то говорил вроде, а я задумался… Гигант расплылся в широкой улыбке, и поставил на стол пару чашек: одну небольшую – для Гарри, вторую, больше смахивающую на ведёрко – для себя. Из глубин камина, видимо с крюка, вбитого в заднюю стенку, был вытащен закопченный чайник, где, судя по всему, уже кипела вода. - Хагрид, ты не против, если я мантию скину? Жарко очень. - Да, бросай вон на стул, - махнул рукой лесничий в сторону незанятого элемента интерьера, - А жарко потому, что я ж тебе говорю, мазь готовлю, раны единорожикам подлатать. У них потом даже шрамов не остаётся. Да вот беда – жар нужен, чтоб, значица, мазь быстрее приготовилась, а у меня проблемы какие-то с дымоходом у камина, тяги нет, вот и жара тоже нет. Откуда ведь жар да без пламени-то? Говоря всё это, мужчина насыпал понемногу каких-то трав в кружки, а затем залил туда кипяток. - Ты не против, если я попробую магией прочистить трубу? – предложил Гарри. Юноше было интересно, сработает ли заклинание очистки от пыли в подобном случае. - Да без проблем! Я только мазь уберу, значится, чтоб ты её сажей не испортил, - с этими словами лесничий одним слитным движением подхватил котёл за ручку и переставил его на каменную подставку в углу комнаты. - Фламмус минима, - потушил огонь юный Поттер, и секундой позже понял, что не зря, - Диктум деко! Раздался громкий хлопок, горячий воздух устремился ввысь, унося с собой изрядный пласт сажи. Хижину слегка тряхнуло и в окнах зазвенели стекла. - Я всё, - пожал плечами Гарри, как будто ничего и не было, - Попробуем? - Давай, - кивнул Хагрид. - Инсендио! На оставшихся дровах и углях весело заплясали язычки пламени. Юному Поттеру не нравилось творить это заклятие, но разжигать огонь он умел только так. Да и неприязнь к этому заклятию была какой-то иррациональной. Будто бы оно заставляло его делать какую-то мерзость всякий раз при создании. В общем, огнем юноша пользовался так же, как и Люмосом – только при крайней необходимости. Хагрид возвратил котелок на место. Подождали. Спустя приблизительно тридцать секунд, появился первый пузырёк на поверхности этой бежевой, с зелёными вкраплениями, жижи. - Гарри! – возопил лесничий, - Светлая ты голова! Я ж раньше минуты три бы ждал! И трещит веселее, и гудит громче, и пламя выше! Спасибо тебе! - Да не за что, - тепло разлилось на душе у мальчика от слов лесника. Оказалось неожиданно приятным делать доброе дело кому-то, кто этого не ждёт. Особенно если этот кто-то оказал тебе прежде неоценимую услугу. - Как у тебя дела на факультете? Не обижают? Слизеринцы, сам знаешь… - Нет. Некоторые поглядывают неприязненно, да за спиной что-то шепчут, но напрямую не лезут. Да и понятно, ведь если меня кто-то обидит, то Драко отцу нажалуется, самому обидчику влетит сначала от школы, а потом и от Тонксов. - Так-то да. Но всё равно, аккуратней будь. А сейчас расскажи мне, как там твоя учёба? Не спишь на уроках? *** В тот день Гарри засиделся у Хагрида дотемна – отчего-то ему было очень уютно там, в довольно небольшой хижине лесничего. А уже на следующий день, на последнем уроке, сдвоенном зельеварении, Северус Снейп попросил Поттера остаться после занятия. - Что-то не так с моим обучением зельеварению, профессор? – спросил Гарри, выдвигая единственное предположение, которое пришло ему в голову. - Нет, Поттер. На моём предмете Вы показываете результаты, которые присущи хоть сколько-то здравомыслящему студенту, а не перепуганному гриффиндорцу. Однако, не обольщайтесь – Драко варит зелья гораздо лучше, а я сказал Вам остаться лишь потому, что директор Дамблдор желает увидеть Вас. Это понятно? - Да, сэр. - В таком случае мы отправляемся прямо сейчас. И вновь череда переходов, запомнить которые не было ни сил, ни возможности: Гарри и так сильно уставал, и под конец каждого дня он едва доходил после ужина до кровати, а сегодняшнее зельеварение оказалось особенно изматывающим, и совершенно не по вине юноши. Более того, если ранее Гарри мог даже в таком измотанном состоянии читать, то последние несколько дней усталость была настолько сильной, что и на это не слишком сложное занятие сил не оставалось. Внезапно юный Поттер натолкнулся на что-то лбом, ойкнул и рухнул навзничь – анализируя своё бессилие, юноша полностью погрузился в себя и не успел повернуть. - Что с Вами, Поттер? – поинтересовался зельевар, протягивая тому руку. - Сильная сонливость, сэр, усталость по вечерам и задумался ещё, – как на духу выложил Поттер. - Что ж… - протянул зельевар, - В таком случае после посещения директора мне придется отвести Вас ещё и к мадам Помфри. И нет! – заметив попытку возразить, заявил профессор, - Я проведу Вас в любом случае. Меня не прельщает мысль, что Вы, точно так же задумавшись, упадете с лестницы. Это как минимум много лишней головной боли для меня как для декана. - Понятно, спасибо, - кивнул мальчик, подмечая для себя, что профессор Снейп не желает лишних потрясений, однако очевидно равнодушен к перспективе самого факта ранения или смерти. *** Горгулья, как и в прошлый раз отодвинулась в сторону, стоило только зельевару назвать пароль, оказавшийся на этот раз «Перцовые бисквиты». По винтовой лестнице Гарри поднимался уже сам, всей кожей ощущая волны тепла, распространяющиеся из директорского кабинета. - Гарри? – директор поднял взгляд от свитка пергамента с ярко-зелёной печатью – Проходи, садись. Ну или взгляни на Фоукса, пока я немного уберу. Только тут до мальчика дошло, что массивный директорский стол буквально завален различными пергаментными свитками, письмами, листами бумаги… Казалось, что перед директором находилось не меньше центнера бумаги, обличенной в корреспонденцию. При этом, дочитав документ, Альбус Дамблдор вытащил из рукава палочку и, проделав несколько пасов в воздухе, удовлетворенно хмыкнул. И было от чего! Под влиянием магии, часть бумаг по правую сторону от мужчины исчезла, сопровождаемая тихим щёлканьем из ближайшего шкафа. В свою очередь, те документы и письма, которые находились по левую сторону, перестали напоминать бесформенные кучи и сложились в аккуратные стопки. Гарри наблюдал всё это лишь периферическим зрением – будто завороженный он подошел к насесту, где сидел феникс. По перьям птицы пробегали язычки пламени, а воздух был знойным, будто полдень в пустыне. Медленно, чтобы показать, что он не является угрозой, юный Поттер протянул руку к голове Фоукса. Тот недоверчиво покосился на фактически детскую ладошку, и несильно схватил клювом за палец. Гарри отскочил, одернув руку. - Не стоит пугаться, - мягко произнес Дамблдор, - Это своеобразное выражение приязни. Фениксы очень страшны в бою, и я думаю, мы бы поняли, если бы он попытался клюнуть тебя по-настоящему. Фоукс, - Верховный Чародей Визенгамота перевел взгляд на своего фамильяра, и усталым тоном попросил, - не стоит пугать детей, хорошо? - Он Вас понимает? – изумился Гарри. - Могу полагать, что да. Впрочем, я думаю, что после стольких повторений меня понял бы кто-угодно по одной лишь интонации, - всё так же мягко произнес колдун. Впервые с того времени, как Гарри ступил на брусчатку Косого Переулка, он почувствовал себя в сказочном мире. Он вновь протянул руку, на этот раз чуть смелее. Фоукс снова покосился на тянущуюся руку, а затем позволил мальчику несколько раз провести по его голове. Хохолок птицы щекотал пальцы, а перья оказались приятно-теплыми. «Прямо как Тонкс», - промелькнуло в голове юного Поттера. - Кхм, - легкое покашливание директора привело Гарри в более сознательное состояние, и тот, открыв зажмуренные от удовольствия глаза, перевел взгляд на Дамблдора, - Проходи, присаживайся. Быть может чаю или лимонных долек? У меня и ещё пара сладостей есть, если ты желаешь. - Нет, спасибо, - покачав головой, отказался юноша, занимая предложенный стул. - В таком случае, перейдём сразу к делу. Хочу сразу сказать, что я вызвал тебя не по причинам, связанным с учебой. С этой стороны ты показываешь очень хорошие результаты: профессор Флитвик хвалит тебя, да и остальные отмечают твою прилежность и неукоснительное исполнение домашних заданий. В таких случаях я направляю Рождественское похвальное письмо родителям ученика, но увы… - он оборвал себя на полуслове, не будучи уверенным, что сможет правильно завершить предложение, не задев мальчика. - Да, я понимаю, сэр. Однако, если у Вас есть желание, то можете написать об этом миссис Тонкс. Уверен, ей будет приятно получить одно письмо о Нимфадоре и второе обо мне. - Вот как? – мужчина удивленно склонил голову, – А почему бы и нет? С этими словами он невзначай стукнул палочкой по перу, которое тут же принялось что-то строчить в неприметной книжице в белой обложке, которая лежала на столе. - Как ты уже наверняка понял, - продолжил Дамблдор, - я позвал тебя не для обсуждения успехов в учебе, а чтобы поговорить с тобой о наследстве твоих родителей. Знаю-знаю, ты уже стал Главой Рода Поттер, не так ли? Однако есть ещё одна вещь, принадлежавшая твоим родителям, которую тебе следовало бы получить… Он умолк, рассредоточено смотря куда-то вдаль, будто бы пронзая взглядом сотни миль и смотря туда, куда Гарри заглянуть было не дано. Мерно звякали артефакты, стоявшие в шкафах, и подчас испускавшие облачка разноцветного дыма. Фоукс, пощелкивал клювом, расправляя перья, и язычки пламени на его крыльях всякий раз вспыхивали немного ярче, чем обычно. За окном, медленно вращаясь, падали снежинки, яркими пятнами отраженного света поблескивая на фоне кромешной тьмы. - Недавно я осматривал старые реликвии, так или иначе оказавшиеся в моём сейфе. К своему величайшему удивлению, я обнаружил среди них одну вещь, которую я одолжил у твоего отца на изучение, за пару месяцев до того, как Волдеморт пришел в ваш дом. В водовороте неожиданных новостей, радостей и проблем, обрушившихся на меня после падения Лорда, я, к сожалению, забыл об исследованном мною наследии Джеймса, а потом его просто скрыли от моего взора другие вещи, которые я складировал в сейфе… - в голосе директора слышались неподдельное сожаление и легкая усталость, - Я всегда пренебрежительно относился к спискам, по правде говоря, но после подобного считаю нужным начать их писать. Понимаешь ли, в моём сейфе обнаружилась мантия-невидимка Поттеров, которую они долгие века передавали друг другу: от отца к сыну, от матери к дочери. Вначале я хотел отправить её тебе на Рождество в качестве подарка, но… Надеюсь, ты простишь старику тот момент слабости. Она по праву твоя, Гарри, - он подтолкнул к юноше бумажный сверток без подписи, и тот, немного проскользив по столешнице, остановился на самом её краю. - Могу я открыть пакет? – голос юного Поттера предательски дрогнул. - Конечно… - рассеяно кивнул директор, решивший что-то достать из одного из ящиков своего стола. Нашел он искомое, или нет, Гарри не узнал. Стоило ему разорвать запечатанный пакет, и на его колени тут же невесомой паутинкой приземлилась мантия. «Серебристая тень» - такие слова пришли юному Поттеру на ум. Он попытался взять её в руки и изумленно замер от тактильных ощущений. Однажды юноша имел возможность проводить ревизию в шкафах Дурслей, с целью их чистки и проветривания. Конечно, всё проходило под неусыпным контролем тёти Петунии, но он всё равно смог взаимодействовать с несколькими очень дорогими шелковыми нарядами своей тетушки и остался под впечатлением от их мягкости и просто приятной фактуры. Сейчас же пришло осознание того, что шелк был лишь крайне грубой поделкой на материю этого произведения искусства. Казалось, что в руках держишь очень мягкое, легкое, прохладное и тонкое стекло – ощущение крайне необычное и сбивающее с толку. Сердце застучало очень быстро, а на щеках выступил румянец. Кольцо Главы Рода сжало палец – болезненно, но эффективно возвращая ясность мысли. А может это была реакция на другой семейный артефакт, наконец-то воссоединившийся со своим настоящим владельцем? Как бы там ни было, в два движения юный Поттер спрятал ценный дар в глубинах своей школьной сумки и перевел взгляд на директора. Тот внимательно читал очередной сверток, а может быть, лишь делал вид, что читал – Гарри не мог понять этого, хотя будь перед ним сверстник и практически никаких проблем бы не составило понять подобное. Отчего-то именно сейчас он осознал, что беззащитен перед директором. В Кодексе Рода было написано, пускай и более пространно, что «каждый маг на своей территории – сильнее любого врага». Но только в этот момент, когда юноша спрятал мантию-невидимку, его озарило, насколько он слаб по сравнению с Альбусом Дамблдором. Тут, в своём кабинете, этот седовласый старец мог бы не то что не отдавать мантию мальчику, тем самым делая его немножко сильнее. Нет, он мог бы вскрыть его разум и прочесть все до единого воспоминания, а затем… Стереть, заменить, изменить суть, часть происходившего в них или само отношение Гарри к тому или иному событию. Это было ужасным открытием, от которого на спине выступил холодный пот. Такой же, как если бы юноше снова снились кошмары. Директор заметил хлесткое движение и перевёл взгляд на юного гостя своего кабинета: тот крепко сжимал призванную палочку в побелевших пальцах; глаза юного Поттера блестели своей яркой зеленью и в них практически не было видно зрачков, что сузились до размеров игольного ушка; а от лица, ещё парой мгновений ранее бывшего румяным, казалось отхлынула вся кровь. Любого другого на месте Альбуса Дамблдора пробрала бы оторопь, ведь в глубинах взгляда юноши был виден краешек опасного зверя, загнанного в угол, готового умереть, но забрать противника с собой в могилу. Дуростью было бы в такой момент применять подавляющую магию, чтобы успокоить мальчика. Директор Хогвартса был кем-угодно, но не дураком. Попросту не дожил бы до своего возраста и должности в таком случае. В своём кабинете директор проводил немало опасных операций и потому едва ли не каждая вещь тут была артефактом. Да, совместить три и больше функций в одном предмете удавалось редко, а сами артефакты получались если не одноразовыми, то имели крайне малый ресурс, однако даже это было достижением, учитывая, что Альбус не был даже Подмастерьем в артефакторике и не имел ни склонности к этому ремеслу, ни обширной тематической библиотеки. Именно поэтому то, что он задействовал сейчас, мужчина по праву считал вершиной своего мастерства… Небольшая брошь, изнутри приколотая к подолу мантии директора, засветилась тусклым золотым светом, и по комнате разлилось умиротворяющее тепло. Тончайшая паутина золотистых нитей магии, невидимых для обычного волшебника, опутала всё внутреннее пространство комнаты, изменяя не мысли и эмоции, но окружающий мир. Сложно быть напряженным и готовым к бою, если вокруг тебя всё буквально дышит умиротворением, покоем и дружелюбием. Подобное не подействовало бы разве что на самого Волдеморта, Снейпа и ещё парочку особенно одарённых магов разума, живших на территории Британии, но ведь сейчас никого из них в кабинете не было… Столь разительного эффекта Дамблдор смог достичь, изучая ауру своего фамильяра-феникса, который, в отличии от артефакта директора излучал подобное состояние постоянно, и мог регулировать радиус действия. Впрочем, даже тут сказывалось то, что глава Визенгамота не был одарён в артефакторике: по сравнению с естественной магией Фоукса, заклинание директорского артефакта было лишь нелепо выглядящей грубой поделкой, которая крайне неэффективно тратила энергию. Впрочем, этого влияния вполне хватило, чтобы спустя пять секунд после включения, юный Поттер начал дышать глубоко, а ещё парой мгновений позже спрятал палочку. - Мне бы хотелось обсудить с тобой ещё одну вещь, Гарри, - вкрадчивым тоном произнес Альбус. - Да? – пребывая всё в том же расслабленном состоянии, мотнул головой юноша. - Заклинание Коллопортус… Ты используешь его каждую ночь, блокируя свою спальню. Это похвально, уже на первом курсе уметь его использовать и делать достаточно сильным, чтобы оно само держалось до утра. Пожалуй, Филиус бы начислил тебе с десяток баллов за его использование. Однако я бы хотел попросить тебя об одной услуге. - Какой, сэр? – даже в расслабленном состоянии Гарри немного нахмурился – ему не нравилось то, в какую сторону клонит директор. - Не ставь пожалуйста этого заклятия на ночь. – он заметил, как юноша встрепенулся, скидывая с себя остаточное действие отключившегося артефакта, и тут же поспешил успокоить, - Можешь использовать практически любые, кроме Коллопортуса и Порто Инолиро. Я бы рекомендовал Импакто Минима и Протего Эрукто. Сейчас объясню почему. Как ты, наверное, знаешь, в Хогвартсе большинством хозяйственных дел занимаются эльфы-домовики. Ты ведь знаешь кто это? - Да. - Так вот, их магия действует немного иначе, чем привычная нам. И когда ночью они собираются убрать твою комнату, забрать бельё для стирки или заняться ещё какими-либо делами, они попросту не могут туда попасть. Заклятия недосягаемости сильно мешают их магии, в то время, как предложенные мной достаточно эффективны, если ты боишься, что ночью к тебе войдёт кто-то посторонний. Я получил несколько жалоб на этот факт от Главы Домовиков Хогвартса и потому прошу тебя об этой услуге. Это не к спеху, однако было бы хорошо, если бы через неделю или две у эльфов уже не будет проблем с уборкой в твоей комнате. Я думаю, за это время ты успеешь выучить альтернативные заклятия, ведь так? - Хорошо, сэр. Теперь, если на этом мы закончили, то я бы хотел поскорее вернуться в свою комнату. - Конечно-конечно, не стану тебя задерживать. Хорошего вечера и спокойной ночи. - Спасибо, сэр. Вам тоже, - как бы неприятен ни был директор, но Гарри понимал, что лучше относится к нему с уважением, а не настраивать против себя. Как минимум до тех пор, пока сам Поттер не станет достаточно сильным и независимым от Хогвартса и Альбуса Дамблдора. *** До кабинета мадам Помфри добрались быстро, учитывая, что профессор всё так же пренебрегал «официальными» школьными путями и постоянно использовал разнообразные срезы и скрытые пути. Несмотря на то, что вот-вот должен был начаться ужин, школьная целительница всё ещё находилась на рабочем месте. Причины этого оставались неясными, ведь обычно она была в числе первых преподавателей, приходивших на любой прием пищи. - Северус, мистер Поттер? – удивленно воззрилась она на вошедших, - Что-то произошло? Гарри честно рассказал женщине, что именно чувствовал в последние дни и как плохо ему было. С десяток секунд помолчав, она перевела взгляд на профессора зельеварения: - Вы применяли на Гарри диагностические чары? - Нет, - честно признался тот, - Те, что знаю я, слишком узкоспециализированные и долго выплетаются, а насчет общей диагностики я как раз хотел попросить у Вас книгу. - Понятно, - кивнула она, - пройдите к шкафу и там возьмите книгу Матео Кавалли «Практическая медицина». Обложка у неё бело-серая, плотная – ни с чем не спутать. Ну а с Вами, молодой человек, - она обратилась к Гарри, - сейчас будем разбираться. После этого она достала из рукава палочку и, начертив в воздухе какую-то квадратную восьмерку, что-то прошептала. Стой она немного ближе, и юный Поттер наверняка бы услышал, что именно. Над головой юноши ярко засветилась цифра «6», переливаясь красно-желтым светом. Спустя ещё мгновение цифра мигнула и сменилась на «6,1». Мадам Помфри нахмурилась. Профессор Снейп, уже отходящий от книжной полки, удивленно приподнял левую бровь. Новый взмах палочки прошел уже без слов, и над головой Гарри завис иной показатель – «42». В изумлении она открыла рот и тут же прикрыла его ладошкой. Зельевар и вовсе застыл, только переводя взгляд с лица юноши на цифры над его головой и обратно. - Мистер Поттер, Вы в последние дни мало едите? - Да, мэм. С этой усталостью как-то уменьшился аппетит. - Но тренируетесь при этом так же, как и раньше? - Да, мэм. Учу новые заклинания, читаю книги, делаю задания. - Нам придется вызывать целителя Сметвика, мистер Поттер. У Вас практически крайняя форма магического истощения, а без целителя я не решусь выписывать какое-либо лечение. - Вызывайте, - пожал плечами Гарри, - Если всё так плохо, как Вы говорите, то ничего иного не остаётся. Северусу Снейпу, пускай он и не показывал этого, захотелось стукнуться головой о стену: дел и так больше, чем времени в сутках, а теперь заполнять очередной рапорт из-за посещения школы посторонним человеком. Хуже всего было то, что сердиться на Поттера не имеет смысла, как и на кого-либо иного – тот, кто создал бюрократический аппарат Хогвартса и нынешнего Министерства наверняка уже лежал в могиле. От рефлексий Мастер Зельевар был оторван крайне прозаическим образом – Гарри Поттер беззвучно упал в обморок там, где стоял.