Мои глаза промыло грозой

До Новосиба они добрались быстро по плану и без приключений. На вопрос, что они вообще забыли в городе, Дима туманно ответил «порешать делишки». Дима вообще мало разговаривал и еще меньше отвечал на вопросы, и Гриша старался не очень на него давить. В конце концов, меньше знаешь — крепче спишь. Или как-то так он себя успокаивал. Поэтому даже не стал подробно выяснять, что за дела у них в Новосибе: Дима просто уронил, что ему надо забежать к «одному чуваку», и Гриша не стал уточнять. Близких знакомых у них тут было немного, тех, к которым можно было завалиться переночевать, ничего не объясняя, не было вовсе. По объявлению Гриша нашел какую-то хату на сутки, и Дима вызвался договориться с хозяйкой. Хата была так себе: первый этаж, сломанные ручки на окнах, сквозняк по полу, диван с подозрительными пятнами. Гриша ждал в машине, пока Дима усиленно убеждал хозяйку, что он командировочный и собирается поразвлекаться тут с дешевым вином и девочками по вызову, а вовсе не странный парень, едущий со своим другом непонятно куда с припасами и кучей налички. Хозяйке, кажется, было насрать, и Гриша подозревал, что это вообще была не ее квартира, а такая же съемная, которую она предприимчиво сдавала по часам. Дима забросил в комнату рюкзак и унесся, и Гриша остался один. Посидел на диване, разглядывая пятна на обоях, заглянул на кухню (ничего, кроме сморщенного репчатого лука и связки пластиковых пакетов), оставил в ванной зубную щетку и полотенце. Сходил в соседний «Магнит», купил пачку сосисок и какое-то пиво со скидкой, якобы ирландское. Покурил на крыльце. Вдоль дома по тонкому слою снега вела цепочка следов. Подождал еще немного, выпил, не дожидаясь Димы, разогрев сосиски в микроволновке. Пиво оказалось отличным и крепким,Гриша уже было потянулся за телефоном, чтобы сфоткать упаковку и отправить Антону и Максу в чат с рекомендацией, и только потом вспомнил. Итак, они в бегах, телефон остался дома. Ни Антона, ни Макса — никого, кого можно было бы подвергнуть опасности. «Ты и я против всего мира», — вспомнил Гриша и скривился от того, как глупо это звучало. Делать особо было нечего и он завалился на диван, бездумно поразглядывал стены и в конце концов задремал. Дима вернулся совсем поздно, не радостный, но странно возбужденный. Повесил на крючок в коридоре белый маленький пакет и стал разуваться, аккуратно развязывая шнурки. Гриша вышел его встречать, словно примерная женушка мужа с работы, морщась от яркого света. — Чуть не заблудился нахер, — жизнерадостно сказал Дима. — Еще и без карт… тут столько всякой херни понастроили, можно год круги наворачивать. Но вроде быстро вышел куда надо. Ты чего с такой рожей, заметил что-то? — Нихуя, — открестился Гриша. — Спальник как спальник. Ну бабка в помойке копалась, но вряд ли это за нами. Просто башка болит, спал же сегодня невовремя. Дима повесил куртку и неуверенно шагнул вперед, протянув к нему руку. — Давай я? Гриша покачал головой и снова поморщился. На это предложение он никогда не соглашался, хоть и научился не шарахаться в сторону как с линии огня, но Дима никогда не оставлял попыток. И почти научился не обижаться в ответ. Они прошли на кухню, и Дима тут же задернул грязные шторы в мелкий цветочек, будто бы они были тайными агентами, скрывавшимися от врагов. Ах да. Дима вытащил из холодильника оставшиеся сосиски, и кинул разогреваться в микроволновке, кроме одной, с которой он содрал упаковку и сожрал ее сырой. — Бля, так заебался, извини. Ты будешь? Тебе сколько оставить? — Нисколько. Зачем ходил, сделал? Дима посерьезнел, встал и ушел обратно в коридор. Микроволновка запищала ему вслед. Белый пакет, который он положил Грише на колени, оказался неожиданно тяжелым, и Гриша резко выдохнул, заранее догадываясь, что внутри. — Он не заряжен, не ссы. Патроны в куртке в кармане, если что. — Я не ссу, я не понимаю, нахуя он вообще тебе нужен. Ты ведь и так справишься, если что. Дима посмотрел на него серьезно. — Я не уверен. И вообще, он не мне. Он тебе. Нихуя сюрприз. — И нахер он мне сдался? Я, блять, стрелять умею, по-твоему? Я, блять, буду стрелять в живых людей? В ментов я буду стрелять? Кажется, он почти заорал. Висок заболел еще сильнее, и Гриша схватился за него рукой. — Я не гэнгста, я просто выебываюсь! А если нас накроют? Мы бы отпизделись, что просто путешествуем, а так — нихуя! Купленный у какого-то еблана пистолет не стоил такой реакции, да и вообще был в их ситуации совсем не лишним, но его понесло, будто он выплескивал в своем крике все скопившееся за день напряжение. — Бля, — сказал Дима. Его голос прозвучал тихо и хрипло, глуше, чем обычно. — Если нас накроют, это единственная вещь, которая тебе вообще пригодится. Они-то будут стрелять на поражение. Гриша глубоко вздохнул. Вряд ли Дима знал это на своем опыте, но спорить не хотелось. Хотелось прилечь и не думать об этом дне вообще, словно его и не было. — Ладно. Но мне надо с ним потренироваться. В лесу или еще где. Дима кивнул: — Да хуйня вопрос. Слушай, иди полежи, если башка болит, я пожру и тоже лягу. Чаю тебе принести? — Только не зеленый. В комнате Гриша выглянул в окно, не включая свет. Вдоль первой цепочки следов появилась вторая, заканчивающаяся у их подъезда. В глубине двора стояла машина, включенные фары светили прямо им в окна. Бля. Нас не могли так быстро накрыть, сказал он себе. Или могли? Увидели с сумками с утра пораньше и проследили сюда? Хотя нет, хрень какая-то, чего они тогда ждут. Это паранойя разыгралась, и дальше будет только хуже. Постельное белье и подушки лежали в шкафу. Гриша кое-как застелил диван простыней в выцветший цветочек, бросил две мятые подушки. Вместо одеяла были пледы, тоже два: потолще, с котятами, играющими в клубок, и потоньше с каким-то заляпанным пейзажем. Он выбрал котят, переоделся в домашнюю футболку и аккуратно улегся. Про чай Дима то ли забыл, то ли решил, что он уже уснул.