Learning A New Dance

      Пробуждение с похмельем — не самое лучшее времяпровождение, особенно для тех, кто не привык к этому. Джокер, редко пьющий, избегал такой ужасной участи. Но не сегодня.       — Что меня ударило? — бормочет он в подушку, ну, по крайней мере, он надеется, что это подушка, и вздрагивает, когда от звука его голоса голова начала раскалываться.       Также его начало тошнить, едва он принюхался. Кажется, этой вонью можно плавить пластик. Ему хочется спрятаться от запаха, но тогда нужно забраться под подушку и для этого открыть глаза, а Джокер не хочет видеть свет в ближайшее время.       — Ну, ты жив, — раздаётся женский голос, заставляя Джокера свернуться калачиком, так как в голове снова что-то начало пульсировать. — Облегчает оформление документов.       Две сильные руки хватают его за руку и тянут. Плечевой сустав болит так, как словно его сильно растянули. Джокер стонет от боли.       — Перестань ныть, — пренебрежительно говорит женщина.       Ах, теперь Джокер понимает, кто это. Доктор Лесли Томпкинс, одна из немногих гражданских лиц, которые могут так с ним разговаривать и жить. Тем не менее, заботливый доктор получил больше, чем несколько шрамов от Джокера, когда у того было мрачное настроение.       Он не всегда мог играть красиво.       — Как всегда, ты как-то остановил кровотечение без серьезного вмешательства, несмотря на тот факт, что была повреждена артерия, — объясняет доктор Томпкинс, отпуская его руку. — Думаю, это тебя я должна благодарить за разбитое окно.       — Интересно, как я сюда попал, — бормочет Джокер. Подушку вырывают из-под его головы и ослепительно-яркий свет резко бьёт по глазам. Он переворачивается, пытаясь спрятаться, и его тут же рвёт.       В этот момент он понимает, что лежит на полу. Прекрасно. Это, безусловно, объясняет боль в спине и озноб.       — Ну, так как ты преодолел многие трудности, чтобы проникнуть в мою клинику, самое меньшее, что ты можешь позволить мне сделать, — это провести надлежащее обследование, — говорит женщина, протирая стол.       Она кладёт на него защитную пленку, которую большинство врачей используют в своих кабинетах, и надевает латексные перчатки. Она также убирает беспорядок на полу, выливая всё это в канализацию, встроенную в пол. Доктор подготавливает комнату, позволяя Джокеру сосредоточиться на себе.       Он с трудом пытается встать на ноги. Его снова рвет, но в этот раз он успевает добраться до мусорного ведра. Он зажмуривается и обнимает ведро, решив, что останется здесь. Так будет проще, и если доктор действительно хочет осмотреть его раны, то может подойти сама.       Он буквально чувствует прожигающий взгляд на спине.       Свет в комнате становится приемлемого уровня, и доктор закрывает шторы, прежде чем Джокер залезает на стол. Она даёт ему обезболивающее, которое он, свирепо посмотрев на доктора, бросает в ведро.       — Они не помогают, — отвечает он, прижимая пальцы к вискам, пытаясь избавиться от мигрени. — Поверь мне, я перепробовал их все.       — Просто для ясности, — начинает доктор Томпкинс, суетясь вокруг его раны от укуса Уэйлона. — Когда я вправляла тебе плечо и зашивала ухо, наркотики не притупили эту боль?       Джокер улыбается ей.       — Ах, Док, чувствуете вину? — спрашивает он, хлопая ресницами.       — Ни в коем случае, — отвечает она, срывая нанесённую нетрезвыми руками повязку. — Буду иметь это в виду на будущее.       Он вздрагивает, когда марля, отказавшись отлетать от кожи, растягивает рану. Доктор смачивает её раствором, а затем отлепляет. На руке нет свежей крови. Осталось несколько красных пятен после удаления марли, но в целом, она уже начала заживать.       Теперь, когда он относительно трезв, то стал оценивать повреждения. Зубы Уэйлона не дошли до кости, что, скорее всего, единственная причина, по которой он всё ещё может двигать мышцами. На руке виден идеальный овал зубов, наверняка останется шрам.       Джокер присвистывает.       — Надо отдать ему должное, — говорит Джокер. — Когда он говорит: «съем мясо с костей», он имеет в виду именно это!       — Он? — спрашивает доктор Томпкинс, резко подняв голову. — Это был мужчина?       Джокер улыбается.       — Ты когда-нибудь слышала легенду о крокодиле, который живет в канализации? У него сильный укус и страсть к человеческой плоти, — Джокер понижает голос, словно рассказывая какую-то страшилку. — Говорят, он охотится на тех, кто ночью заходит в его владения. Никто никогда не сбегал от него. Вот почему всё Готэмское Управление Отходами начали строить трубы над землей. Они боятся Убийцу Крока!       Джокер безумно хихикает, в то время как доктор Томпкинс выглядит не впечатленной, а затем его снова тошнит, так как голова закружилась из-за чрезмерной активности. Доктор Томпкинс убирает всё это без комментариев.       Она уже в преклонном возрасте, и, вероятно, слышала все это от самых низов общества. Но самое приятное в этой истории было то, что это правда. Но доктор, скорее всего, никогда не поверит в неё, потому что именно Джокер рассказал ей об этом.       Это просто замечательная шутка.       Джокер болтает ногами, насвистывая веселую мелодию, в то время как доктор Томпкинс занимается его состоянием. Она очищает раны и забинтовывает их. Она обнаруживает, что у него два сломанных ребра и кость в руке, левое колено вывихнуто, что она исправляет. Клоун также сильно обезвожен, так что доктор подключает его к капельнице.       — Я могу и попить воды, — ворчит Джокер, ненавидя ощущение иголки в своей руке, но позволяя доктору это сделать.       — Твоё тело не будет поглощать её достаточно быстро, — утверждает она, проверяя трубку на наличие пузырьков воздуха, прежде чем вводит жидкость. — Если я и знаю что-нибудь о тебе, так это то, что ты никогда не сидишь без дела долго. Тебе понадобится эта жидкость, если ты хочешь избежать обморока.       — Как у застенчивой невесты, — хихикает Джокер, откинувшись на стол и решив подождать, пока пакет наполовину опустеет.       — Есть какие-то другие травмы, о которых я должна знать? — спрашивает доктор.       — Только разбитое сердце, — отвечает Джокер с драматическим вздохом.       — Я не по такой специальности, — женщина снимает перчатки и убирает аптечку. — Я должна открыть клинику. Уже позднее утро. Думаешь, ты можешь вести себя прилично в течение десяти минут?       — Не даю никаких обещаний.       Она смеряет его долгим взглядом, и он улыбается. Доктор смотрит на него ещё несколько секунд, прежде чем оставляет в комнате одного. И наедине с таким большим количеством острых вещей, клоун чувствует, как чешутся пальцы.       В конце концов, он потерял свой лучший нож прошлой ночью. Вероятно, он так и остался в шее Уэйлона, и тот это заслужил.       Джокер бродит по маленькой комнате, проверяя все незапертые шкафы и находя отсутствие скальпелей разочаровывающим. Он уверен, что врачи держат такие вещи в своих комнатах. В Аркхэме же, конечно, скальпели были, и Джокер часто крал их, чтобы использовать позже. Он умен и не использовал оружие в тот же день, когда совершал кражу.       Был даже один случай, когда Джокер прятал скальпель в своей камере долгое время. Ему потребовалось сбежать три раза, прежде чем его посадили в ту же камеру, но, когда он обнаружил своего старого друга, это было прекрасно. Он тогда ударил охранника Фрэнка Бойла в бедро, и тот чуть не истек кровью.       С тех пор у него появился страх перед Джокером. Он дрожал, едва слыша его голос, хотя всегда пытался это скрыть. Он научился избегать плохих настроений Джокера и стал ценным информатором. Фрэнк боится Джокера.       В отличие от одного миллиардера.       Джокер чувствует, как головная боль становится сильнее. Он не хочет думать о Брюсе. О его глупом лице или о его чудесном запахе. Это бесполезные мысли с тех пор, как клоун принял решение бросить его ради Бэтмена. Вернуться к этому сейчас — просто безумие!       Хотя действительно ли Брюс знает, что Джокер не собирается ползти к нему? В этом и была причина того, что он захотел вонзить стекло в его шею, но Джокер не довёл дело до конца. Он увидел кровь на шее Брюса и отреагировал.       А тот, вероятно, даже не понял, что произошло.       Миллиардер просто вернется в мир, снова надев маску, и однажды Джокер встретится с ним на вечеринке. Или на улице. Также может быть во время ограбления банка, но это сомнительно. Брюс, вероятно, никогда не ходил в банк. У него есть люди для такой ерунды. Брюс Уэйн не имеет дело с ежедневными проблемами, как остальная часть этого города.       Он просто управляет компанией. Скучной компанией, со скучными людьми, которые живут скучной жизнью. Это должно значить, что Брюс скучен. Он должен быть скучным!       Но он не такой. Вот в чем суть проблемы. Брюс Уэйн интересен. В нем есть тьма, которая манит Джокера, словно сирена завлекает своей песней беспомощного моряка. Пока он не врежется в скалы и не умрет ужасной смертью. Это может быть весело.       НЕТ! Ему нужно думать об Бэтсе.       Бэтмен, такой темный, мужественный, тот, кто бросил вызов Джокеру. Он прошел через все препятствия, которые Джокер ставил на его пути, и превзошел все его ожидания. Ему трудно вспомнить, когда они впервые начали свой маленький роман.       Впервые в своей жизни Джокеру пришлось адаптироваться. Он должен был узнать больше, чтобы быть на несколько драгоценных шагов впереди своего противника. Бэтмен добился этого только в прошлом году.       Когда он будет готов, Джокер сможет действительно показать ему хорошее время. Он делал все тренировки, игры и практики стоящими ожидания. В один день он покажет Бэтмену, как по-настоящему танцевать.       Но для того, чтобы сделать это, он должен избавиться от Брюса. Показать ему, что их время истекло, и выпотрошить его, если он пересечет черту, как и любой другой житель города. Он просто ещё одно лицо в бесконечном море жертв Джокера. Просто изюминка.       Дверь распахивается, почти заставив Джокера вздрогнуть.       — Удивлена, что ты все еще здесь, — отмечает доктор Томпкинс. Она быстро входит и закрывает дверь. На её халате появились пятна, которых раньше не было. Она смотрит на него, как будто хочет что-то сказать, но передумывает.       Джокер смотрит на пакет и понимает, что он почти пуст. Его головная боль также почти прошла.       — Мне нужна эта комната для операции, — объясняет доктор, доставая иглу и прижимая к коже вместо неё ватку. — Есть шанс, что ты выйдешь из окна, которое разбил, чтобы мне не пришлось объяснять, почему в моей клинике был разыскиваемый преступник, а я не предупредила полицию?       — Только если ты дашь мне скальпель, — отвечает Джокер с широкой улыбкой и, неожиданно, получает оружие. Он должен усомниться, но слишком потрясен отсутствием возмущений по этому вопросу.       Джокер уходит, так и не узнав, кто же пришел в клинику. Он сомневается, что знает этого человека. Любопытство обычно мучало его в такие моменты, и ему хотелось хотя бы взглянуть. Никогда не знаешь, когда выпадет ценная информация, а любопытство стоит того. Особенно в криминальном бизнесе.       На этот раз у Джокера есть миссия. Он должен пойти к одному симпатичному парню, и, возможно, сделать его не таким красивым. Это может помочь с расставанием. Возможно, Брюс не будет таким соблазнительным без своего красивого лица.       Хотя, зная натуру Джокера, даже со шрамами тот станет лишь соблазнительнее для него.       Перед встречей Джокер решает зайти в укрытие, чтобы переодеться. От него несёт канализацией, а благодаря ночи с алкоголем, он чувствует себя так, словно побывал в мусорном контейнере. Он стирает свою одежду и отмывает волосы от крови. Он также полощет рот, даже тщательнее, чем нужно.       Он подбирает каждый элемент своего наряда. Фиолетовый костюм в тонкую полоску, цепочка с ножом, замшевый пиджак, с потрепанными оранжевыми пуговицами и хороший жилет. Если он собирается расстаться с Брюсом Уэйном, то должен выглядеть как можно лучше.       Джокер не заходит в другую комнату, где жили Харли и Айви. Он мог войти, если бы захотел, и испортить там всё. Разбить несколько вещей, как сделал в своей комнате ранее, но он не заходит туда. Он убеждает себя, что может вернуться и попортить вещи позже. Если захочет.       Он смотрит на свое отражение, поправляя костюм. Джокер пытается решить, что лучше, золотые или серебряные запонки. В конце концов решает, что золотые, соответствующие цепочке и карманным часам. Он суетится еще немного, пока не разочаровывается в себе.       — Я делаю это только потому, что хочу, — ворчит Джокер, поправляя воротник, чтобы скрыть синяки. Это звучит убедительно. Возможно, он поверит в это, когда доберется до Башни Уэйна.       Он тянется к последнему элементу своего костюма, своей броне. Фиолетовые кожаные перчатки, которые блестяще сочетаются с его пальто. Он наблюдает, как первая перчатка скрывает шрам от ножа, затем переходит к следующей. Рана на другой ладони перевязана, но марля была красной. Это основная проблема с ранами на ладони. Они никогда не заживали правильно.       Джокер стискивает зубы и прячет рану, прикрывая последнюю часть себя. В отражении он видит то, что часто украшает обложку газет, ночные шоу и другие средства информации. Он похож на Джокера, который бродит по ночному Готэму, пугая его жителей.       Он глубоко вздыхает и покидает укрытие, собираясь показать любимому сыну Готэма, кто он есть на самом деле.       У него, конечно, нет машины, но завести другую не составит никакого труда. Джокер, конечно, сейчас в своём лучшем одеянии, готовый к выступлению, однако он узнаваем для любого гражданина, который будет смотреть на него дольше секунды. Самый безопасный способ пробраться к Башне Уэйна — на машине с тонированными окнами. Легкая находка в тенистой части города.       Джокер направляется в центр города и оставляет украденный автомобиль возле тротуара. Он ему не понадобится, если все пойдет хорошо.       Он прячется за колонной, наблюдая за тем, как работники входят в здание и выходят из него. Все люди в послеполуденной толпе держат головы опущенными, слишком занятые чем-то утомительным, что кажется им важным. Джокер пожалел, что не захватил с собой чего-нибудь более впечатляющего, чтобы напугать толпу.       Скальпель вставлен в механизм на запястье, благодаря чему Джокер может достать его одним движением руки. Обычно такой чести удостаивался выкидной нож, но его он потерял. Джокер только надеется, что правильно установил пружину для маленького веса, иначе все будет немного сложнее.       Тонированный лимузин останавливается перед входом в Башню Уэйна. Он длинный, большой, дорогой. Он очень похож на машину Брюса, и Джокер направляется к нему через толпу. Он не ждёт Брюса или появления его дворецкого. Он запрыгивает в машину, чувствуя боль в груди при мысли о том, чтобы снова быть рядом с Уэйном.       — Ну, привет, — начинает Джокер, оглядывая лимузин.       Это не лимузин Брюса Уэйна. Он понимает это еще до того, как заканчивает предложение. Первым, что показало отличие, был запах. У Брюса был успокаивающий запах. Чистое белье, свежий душ, нежная нота чего-то маскулинного. Естественный аромат.       В лимузине же пахнет дорогим одеколоном. Богатый бурбон. Дым сигарет. Кожа. Проблемы с папой.       Лекс. Лимузин пахнет Лексом Лютором.       — Джокер, — шипит Лекс, его тело напряжено, хотя выражение лица на удивление нейтрально. Прям настоящий бизнесмен.       — Ну, вот это сюрприз. Большой мальчик Лекс пробрался в смиренный Готэм, — говорит Джокер, зная, что отступление выдаст его. Лекс учуял бы в нём нерешительность, словно акула кровь.       — Как ты вообще узнал, что я буду здесь? — требует Лекс.       — Кто сказал, что я знал? — отвечает Джокер с усмешкой.       Он растягивается на сиденье рядом с ним, наблюдая, как Лекс сжимает челюсть. Они всегда мерились силами, когда вступали в контакт. Джокер страстно ненавидит Лекса, но уважает его упорство. И беспощадность.       Лекс проницательно смотрит на него, и Джокер почти видит, как вращаются шестеренки в его голове. Это редко срабатывает в пользу Джокера.       — Если ты ждал не меня, то кого? — спрашивает Лекс.       Джокер улыбается.       — Мистера Мешка с деньгами, Брюса Уэйна, — отвечает Джокер, оглядывая лимузин. — Должен был догадаться, что это не он. Его лимузин лучше.       — Ты был у него? — спрашивает Лекс, не клюнув на приманку.       — Всего несколько раз, — пожимает плечами Джокер. — Но меня очень интересует, что привело тебя в Готэм. Предположу, что это связано с тем энергетическим проектом, который ты продвигаешь.       Лекс позволяет себе удивиться лишь на мгновение, прежде чем на лице снова появляется надменное выражение.       Джокер никогда ничего не упускал, и хотя вечеринка Брюса была бесполезной забавой, он обращал внимание на болтовню. Иногда люди говорят самые ужасные вещи, пытаясь произвести впечатление. Не говоря уже о том, что уровень алкоголя в комнате тогда был почти токсичным.       — О, у тебя везде есть уши, не так ли? — говорит Лекс. — Интересно, что еще тебе удалось услышать?       — Если бы эти уши могли говорить, — капризно говорит Джокер. Он с усмешкой смотрит на собеседника. — Выглядишь разочарованным, Лекс. Красавчик увидел что-то за твоей лысой внешностью?       — У Уэйна узкий кругозор, — отвечает Лекс напряженным, но не злым голосом. Пока что. — Он лучше будет вкладывать деньги в этот умирающий город. Сентиментальная чепуха.       Джокер задумчиво наклоняет голову в бок. У Брюса доброе сердце, и у него нет более крупного проекта, чем Готэм. Это ведь его дом, где жили его родители, и, как узнал Джокер, Брюс очень заботился о своих родителях.       Лекс не привязан ни к какому месту. Он живёт в Метрополисе, потому что это процветающий город, где его семья твердо стоит на страже закона. Если это внезапно изменится, Лекс уйдет, не оглядываясь. Брюс никогда этого не сделает. Он будет бороться за свой город.       Храбрый идиот.       — У Брюса есть сердце, Лекс, — говорит Джокер. — То, чего тебе не хватает.       Это, кажется, удивляет Лекса больше всего. Он поворачивается к нему, нахмурившись, недоверчивая улыбка касается его губ.       — Не говори мне, что ты на самом деле считаешь это благородным, — смеётся он.       — Возможно, просто питаю слабость к голубоглазым миллиардерам, — небрежно отвечает Джокер. — Или, может быть, я понимаю, почему Брюс не терял свое состояние пять раз, как ты. Люди любят Брюса. Готэм любит Брюса. Все сводится к тому, что он — добросердечен, а люди падки на это.       — У Уэйна есть деньги только потому, что его бухгалтеры хорошо работают, — парирует Лекс, упоминание о его нескольких падениях не принимается им всерьез. — Он быстро обанкротится из-за своих расходов. И даже если не так, наследие Уэйна никогда не вспомнят, в отличие от Люторов.       Джокер стискивает зубы.       — Ты просто завидуешь, что у Брюса уже есть наследие, которое стоит помнить, — выплёвывает Джокер.       Джокер и Лекс смотрят друг на друга. Джокер знает, что его рука тяжелая, а Лекс — умный человек. Он бы понял, что у Джокера есть что-то с Брюсом, что-то, что клоун еще не смог закончить, и это будет не хорошо. Но он просто не может позволить этому преступнику оскорблять Брюса в его присутствии.       Джокер ощущает зуд в том месте, где лежит скальпель.       Лекс первым нарушает молчание.       — Мне нужно кое-где побывать, Джокер. Если ты не возражаешь выйти, я поеду, — Лекс указывает на дверь, за которой ждёт его охранник и водитель Мерси.       — У меня тоже есть важная встреча, на которой я и Брюс должны присутствовать. И после которой он вряд ли будет жив, — говорит Джокер с восторженным смешком. — Увидимся, Лекс.       Тот вздрагивает.       — Что ты имеешь в виду? — требует он.       Джокер выдыхает.       — Черт. Просишь меня уйти и хочешь узнать, куда я иду. Посылаешь смешанные сигналы, Лекс.       Вена начинает пульсировать на лбу Лютора.       — Не вреди Уэйну. Мне еще нужен идиот, пока я не заставлю его подписать соглашение, — возражает он, положив руку на плечо Джокера.       — Я делаю то, что мне нравится, — Джокер убирает руку Лекса. — У нас с Брюсом особые отношения. Нам нужно поговорить.       — Если это из-за денег, я могу предложить тебе миллионы, — Лекс складывает руки на груди, пытаясь выглядеть профессионально. — У меня есть план: убить Супермена, и, если ты встанешь на сторону убийцы, который из-за неудачных обстоятельств досрочно расторг контракт, я заплачу тебе его долю. 24 миллиона долларов.       Джокер делает вид, что обдумывает это, но, честно говоря, предложение было оскорбительным. Это тактика задержки. Предложение денег — ужасно низко для этой работы. Убийство Супермена сейчас не входит в список приоритетов Джокера. У него нет проблем с мальчиком в синем. Ему очень нравится этот глупый бойскаут, с которым можно играть в Метрополисе.       Не вина Джокера, что Лекс не может играть хорошо.       — Работа убийцей? — спрашивает Джокер, запрокинув голову. — Не могу поверить, что ты думаешь, что я опущусь так низко. Честно говоря, я думал, мы друзья, Лекс!       — Для этой работы нужен шоумен, — начинает Лекс, и Джокер против своей воли прислушивается к нему. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь устроил представление с кражей оборудования из моей лаборатории. Когда прибудет Супермен, у этого человека будет криптонит, что сделает героя беззащитным. Ты получишь удовольствие, пытая его, как тебе нравится, а затем оставишь лабораторию невредимой, позволяя бомбе, установленной внутри и способной убить трех Суперменов, сработать. И станешь на 24 миллиона долларов богаче.       Джокер любит играть с Суперменом, и то, что он будет в его власти, звучит хорошо. Он всегда хотел узнать, действительно ли сердце Супермена находится там, где у обычного человека, или где-то еще. Как у Спока из Стар Трека.       Джокер смотрит через окно на Башню Уэйна.       Его не привлекают блестящие игрушки. Он уже давно откладывает установление порядка в своей жизни, после которого будет способен провести ночь с Бэтменом. Первый шаг — разговор с Брюсом. И это нужно сделать побыстрее.       — Прости, Лекс, — говорит Джокер с усмешкой. — Возможно, в следующий раз.       Лицо Лекса темнеет, а волосы на шее Джокера встают дыбом.       — Это было не предложение, — говорит Лекс, нажимая скрытую кнопку в лимузине и закрывая лицо кислородной маской.       — Ты — подлый, сукин сын, — шипит Джокер, доставая скальпель.       На что Лекс не рассчитывал, так это на то, что Джокер не отключится от дозы, с помощью которой можно вырубить слона. На что Джокер не рассчитывал, так это на Мерси, женщину-мастера боевых искусств, нанятую Лексом в качестве телохранителя.       Джокер прорезает кислородную трубку на маске Лекса, пытаясь заставить его вдохнуть собственный газ, когда Мерси бьёт его головой об деревянную консоль. Пять раз. Джокер рычит, кровь течет из его раны на голове, а перед глазами все стало мутным. Он знает, что ему удалось кого-то порезать, но отключается, прежде чем узнаёт кого именно.       Джокер просыпается во второй раз сегодня с головной болью, болящим животом и лежащим на полу ярко-белой комнаты. На левом виске рана, оставленная от Мерси, пульсирует и болит, из-за чего Джокер предполагает, что у него сотрясение мозга. Это было бы ужасно для большинства людей, но он лишь переворачивается на спину и вздыхает.       Он должно быть пролежал несколько часов без сознания, так как находится не в машине Лекса и определенно не в Готэме. Блестящая надпись LEXCORP, почти на каждой поверхности, подтверждает догадку.       Джокер находится в лаборатории Лекса в Метрополисе, играя роль приманки.       Он прикрывает глаза рукой и стонет. Цепь дернулась от его движения, из-за чего Джокер замечает её. Он видит зелёный камень, размером примерно с бейсбольный мяч на серебряной застежке. Он прикреплен к цепочке, висящей на шее Джокера. Это криптонит.       О, просто прекрасно.       Джокеру требуется, по крайней мере, десять минут, прежде чем он уверенно садится. Он осматривает свой костюм и рычит. Кровь с его раны на голове испачкала плечо, пропитав шерстяную ткань пиджака, а сам костюм измят до чертиков.       Как он встретится с Брюсом в кровавом и помятом костюме?!       Джокер медленно встаёт, осматривая комнату, в которой он оказался. Он должен выбраться отсюда до того, как план Лекса вступит в силу. Отсутствие сигнала тревоги обнадеживает, но тот факт, что в поле зрения нет ни одного человека, обескураживает.       Через стеклянную стену видно другую сторону лаборатории. Несколько столов, стоящие на них мензурки, лабораторное оборудование и шкафы. С другой стороны — обычная стена. Позади Джокера стена с единственной дверью, спереди — тоже самое. Если он правильно догадался, то сейчас находится в комнате наблюдения за лабораторией.       Отлично. Он лабораторная крыса.       Джокер смеётся и вздрагивает, когда головная боль становится сильнее. Он ощупывает голову, когда боль немного утихает, проверяя на наличие свежей крови. Он чувствует облегчение, что её нет, но из-за старой, волосы сильно слиплись.       Наверное, сейчас у него не самый лучший вид.       Джокер подходит к двери и проверяет её на наличие переключателей, механических деталей или панелей, которые позволили бы ему сбежать. Но ничего не находит. Это просто закрытая дверь, без ручек внутри. Джокер подходит к стеклу и осматривает края, чтобы узнать, насколько оно толстое. Приличные два дюйма. Скорее всего пуленепробиваемое.       В углу комнаты есть одна камера. Без сомнения, Лекс сидит где-то в безопасности, вероятно, за много миль отсюда, и наблюдает.       Джокер вздыхает и садится возле стены. Он не нашёл выхода, пока нет. Но эта возможность появится достаточно скоро. Все, что ему нужно сделать, это ждать. И за это время он может составить план мести Лексу.       Десять минут спустя голова Джокера так и не перестаёт болеть, а желудок скручивает так, что он прикладывает руку ко рту, лишь бы его не вырвало. Скорее всего, он снова обезвожен, а сотрясение мозга, которое у него, скорее всего, все же было, не улучшает ситуацию.       Дверь издаёт ужасный звук, похожий на крик, когда её давят двумя руками. Джокер наблюдает, как дверь срывают с петель и отбрасывают в сторону, словно бумагу. В комнату заходит Супермен, пока Джокер мучается сильнейшей головной болью. Он зажимает уши руками, застонав.       — Тише, Супс, — бормочет Джокер, прежде чем герой смог начать свою речь. — Некоторые из нас пытаются спокойно умереть здесь.       Супермен не возражает и просто идёт к нему, собираясь схватить Джокера и вернуть в Готэм, как нежелательный мешок картошки. Но, когда бойскаут подбирается достаточно близко, чтобы криптонит мог повлиять на него, падает на пол. Джокер прищуривается.       — Тебе действительно нужно найти слабость получше, — говорит Джокер, поднимаясь на ноги. — Этот глупый план не должен работать.       — Тогда зачем ты это делаешь? — спрашивает Супермен напряженным голосом.       — Я ничего не делаю.       С этими словами Джокер направляется к открытому дверному проему, унося с собой криптонит. Если повезет, Супермен отправится за Лексом, и Джокеру не придется беспокоиться о том, чтобы отомстить. В конце концов, у него и так много забот.       Прежде, чем Джокер добирается до двери, мигает красный огонёк, и новая стальная дверь закрывает выход. Джокер смотрит на неё, зная, что тот самодовольный ублюдок наблюдает, вероятно, зная наперёд, что Джокер попробует уйти, когда придет Супермен.       — Ну… дерьмо, — бормочет Джокер, сползая вниз по стене.       В комнате висит жуткая тишина несколько секунд. Затем Супермен садится, тяжело дыша, прижимаясь спиной к стене. Он смотрит на Джокера, ожидая, что будет дальше. Но тот занят, прижимая пальцы к вискам и пытаясь не блевануть.       — Ты не часть плана, верно? — спрашивает Супермен.       — Что меня выдало? — бормочет Джокер. — Рана на голове или отсутствие моего обычного энтузиазма?       — Как ты оказался в лаборатории Лекса? — спрашивает Супермен, к счастью, понизив голос.       — Уверен, что Лекси похитил меня, — ответил Джокер, прикрыв глаза. — Последнее, что помню, я находился в лимузине возле Башни Уэйна. А теперь я нахожусь здесь с криптонитом на шее в Метрополисе.       Наступает пауза.       — Почему ты был возле Башни Уэйна?       Джокер рассмеялся бы, если бы не был уверен в том, что его не вырвет. История о том, как он оказался возле Башни Уэйна, была длинной и, вероятно, полной подробностей, которые Супермен не захочет знать. Джокер смотрит на Супермена, который пытается подальше отодвинуться от криптонита. Не то чтобы Джокер может его винить. Ему не хочется, чтобы камень забрал все его силы.       Но, зная, что мальчик в голубом никуда не денется в ближайшее время, так как Супермену понадобится около часа, чтобы поглотить достаточное количество криптонита, для приведения ужасного плана Лекса в реальность, да и Джокеру хочется, чтобы кто-то услышал его грустную историю…        — Ну, видишь ли, Супс, я занимался своими делами в Аркхэме, когда увидел новостной репортаж, — начинает Джокер.       Он пересказывает все события недели до похищения, наблюдая, как лицо Супермена краснеет от подробностей сексуальной жизни Джокера. Тем не менее, Джокер, по крайней мере, избавил его от более ярких деталей Уэйлона и игры с Двуликим. Его история становится менее веселой, когда он доходит до Брюса.       Он пропускает ту часть, где Брюс и он трахались. Что-то сжимается в его груди, и он не может винить в этом похмелье или рану на голове. Он хочет сохранить эту маленькую часть своей недели при себе. Это только его.       Он рассказывает про пьянку с несколькими менее известными преступниками в Готэме и пропускает ту часть, где был почти уверен, что может убить Уэйлона в канализации в пьяном гневе. Возможно, он также пропускает момент, где сел в неправильный лимузин.       — Что должен делать парень, когда обнаруживает, что влюблен в двух разных людей? — спрашивает Джокер, сидя рядом с Суперменом, который вздрагивает каждый раз, когда камень появляется рядом с ним. — Я имею в виду, это большое давление на кого-то, кто не уверен, что способен любить одного человека, не говоря уже о двух!       — Т-ты не с-сказал мистеру Уэйну? — спрашивает Супермен, который внимательно следил за рассказом, несмотря на очевидную боль. Джокер это ценит.       — Нет, — вздыхает он. — Я имею в виду, я, возможно, сказал бы ему, пытаясь убить.       — Ты — что? Зачем э-это? — заикается Супермен.       — Потому что, Супи, у меня не может быть нормальной жизни, — отвечает Джокер.       Еще одна пауза.       — Т-ты г-говоришь как мой д-друг, — дерзко улыбается Супермен.       — У него острые уши и склонность носить черное? — с усмешкой спрашивает Джокер. — Бэтмен и я должны быть вместе. Это имеет смысл. Он — мой порядок, а я — его хаос. Но Брюс…       — Стабилен? — выдыхает Супермен, отодвигаясь от камня. — Нам всем это нужно время от времени.       — Даже тебе? — Джокер усмехается.       — Особенно супергероям, — серьезно отвечает Супермен.       Джокер закусывает нижнюю губу, обдумывая это. Брюс стабильный парень, учитывая все обстоятельства. Огромные суммы денег помогают сохранять определенный образ жизни и легкость, которую Джокер никогда не понимал. С Брюсом все просто. Об ужине, о поездке, о покупках позаботились, весь его день с Брюсом был упражнением в роскоши.       Он также успокоил его в магазине, когда Джокер запаниковал. Обычно, когда клоун паниковал, люди умирали. Джокер успокаивал себя убийствами и беспорядками, но Брюс сделал это, просто обняв. И это ещё он не вспомнил ужин.       Их совместная ночь была чистым удовольствием, пока Джокер не привнес в нее эмоции.       — Он… он стабилен, — признает Джокер, проводя рукой по волосам. Хотя он отказывается признавать, что хочет или нуждается в стабильности. — Он также ужасно нормальный.       — Ми-миллиардер со стилем жизни плейбоя влюбил в себя самую большую угрозу города на свидании. Прости, если это кажется чем-то нормальным, — комментирует Супермен. — А я, пришелец, в этом разбираюсь.       Джокер улыбается. Супермен прав. Несмотря на холеное поведение Уэйна, его присутствие, казалось, успокаивает всех вокруг него. Да и эта его легкость в управлении ситуацией, Брюс — загадка. Какой человек добровольно, ну, почти добровольно пойдет на свидание с Джокером? И уж тем более, какой человек будет трахать Джокера до потери сознания в его постели? Трижды.       Джокер поеживается, думая об этом. Брюс был удивителен, он признает это. Также он щедрый любовник.       Хотя Джокер, возможно, разрушил возможный путь к нему в обозримом будущем. Выражение лица Брюса, когда он оглянулся на него перед уходом, заставило в груди что-то неприятно изогнуться. Джокер знал, что его шанс с Брюсом был, вероятно, один на миллиард, и разрушил его. Ему хочется блевать, но на этот раз не от головной боли.       — Я всё испортил, Супс, — говорит Джокер, потирая виски. Он хочет, чтобы головная и тупая боль в груди исчезли. Он глубоко вздыхает и понимает, что готов разрыдаться.       Отлично. Мало того, что его похитил Лекс, ему плохо от алкоголя, у него возможно сотрясение мозга, несколько переломов ребер и сотни синяков, так он ещё близок к рыданиям в плечо Супермена.       Что, черт возьми, происходит на этой неделе? В Аркхэме ему подсыпали новые лекарства, когда он потерял бдительность? Но даже в этом случае эффект должен был сойти на нет.       Он напрягается, когда чувствует руку Супермена на своем плече. Он даже не услышал, как мужчина движется. Боже, он совсем ушел в себя.       — Я не стану г-говорить, что тебя понимаю, п-потому что не понимаю, — говорит Супермен, его хватка слабая, но Джокер оценивает этот жест. — Но, если Б-Бэтмен и мистер Уэйн так много значат для тебя, то тебе следует поговорить с ними.       — Пффф, — фыркает Джокер. — Зачем мне говорить с ними? Я и с другими прекрасно общаюсь.       — Тогда почему т-ты говоришь мне о своих проблемах, а не им? — Супермен поднимает бровь.       Джокер хмурится. Ему не нравится, когда другие люди правы, а ещё больше не нравится, когда ему указывают на это. На этой неделе он говорил со многими людьми о своих эмоциях и отношениях с Бэтменом, но единственным человеком, которому он не сказал ни слова, был сам Бэтмен. Но Джокеру ничего не нужно говорить ему. Он — величайший детектив в мире, и, конечно, слушая все заявления Джокера о любви, он всё понимал, верно? Хотя, возможно его могли неправильно понять.       — Когда я говорю, что люблю Бэтмена, ты думаешь, что я шучу? — спрашивает Джокер.       — Честно? — Супермен качает головой. — Я всегда думал, что ты говоришь это, чтобы нанести удар по Бэтмену. Заставить его усомниться в себе. Я никогда не думал, что ты серьезно относишься к этому, до сегодняшнего дня.       Джокер ошарашен. Его рот открывается, но он не смог произнести ни слова. Шутка? Его признания в любви, сделанные телами жителей Готэма, огни, сжигающие сгнившее лицо города до пепла, и Джокер, стоящий над всем этим в своем лучшем костюме, — они думают, что это шутка?! Кульминацией был акт его любви, а не факт!       Никто из них не понимает комедию? Даже Бэтмен?       Джокер вскакивает на ноги, обнажая зубы и сжимая руки в кулаки. Еще до того, как он понял, что двигается, его кулак врезается в лицо Супермена.       — ШУТКА?! — кричит Джокер, нанося ещё один удар, после которого мужчина падает.       Это было не так просто, и рука Джокера чертовски болит. Порез на руке снова открылся, но он лишь усмехается от боли. Он нуждается в этом. Эта боль поёт в его теле и заставляет сосредоточиться на стонущем мужчине.       — Я изливаю свое сердце и душу во время наших встреч, и вы все думаете, что это смешно? — шипит Джокер, схватив Супермена за грудки. Свечение криптонита отбрасывает болезненный зеленый свет на лицо мужчины.       — Я-я не д-думаю, что это ш-шутка, — заикается Супермен, его губы начинают белеть.       — Хорошо! — говорит Джокер, встряхивая его, даже если от этих действий перед глазами все затуманилось. — Потому что это не так! Просто потому что я выражаюсь не так, как вы понимаете, не означает, что это неправильно. Мои чувства к Бэтмену — не шутка…       Джокер с трудом сглатывает желчь, подступившую к горлу.       — Мои чувства к Брюсу тоже не шутка, — шепчет он, его хватка ослабла настолько, что супергерой выскальзывает из неё. Джокер наблюдает, как Супермен корчится на полу, издавая жалкие звуки, а затем смотрит в камеру в углу комнаты. Он может представить, как Лекс сидит за монитором и смеется над происходящим.       Джокер срывает криптонит с шеи и бросает его в камеру. Камень ударяет по металлу и отскакивает, помяв бок устройства. Он поднимает камень и бросает его снова. И снова. И снова. Пока не сбивает камеру со стены, сломанную и дымящуюся.       Джокер для пущей убедительности засовывает криптонит в камеру.       Он пытается рассмеяться, но смех слишком похож на рыдание. Он закрывает рот, поскольку его собственный голос усиливает гудение в голове, но всего этого уже слишком много. Он падает на пол, потратив все свои силы на убийство этой глупой камеры.       Джокер обхватывает голову руками, поджав колени, пытаясь стать как можно меньше. Ему не нравится плакать. Это бесполезное занятие. Смех — намного лучшая альтернатива, и, если что-то и заставляло его пролить слезу, то обычно проблема решалась небольшим количеством кислоты или пуль. На этот раз проблема не так проста.       Он не хочет убивать Бэтмена или Брюса. Бэтмен — причина его существования. Без Бэтмена в преступлениях нет изюминки, шутки не увенчаются успехом. Джокер не может этого допустить. Он перестал бы существовать без него. С Брюсом же он чувствовал какую-то легкость. Находясь рядом с ним, Джокер ощущал себя настоящим артистом. Брюс — его аудитория. Благодарная и красивая. Что за комик без слушателей? И Брюс — его лучший слушатель.       Он даже понял его шутки.       От рыданий голова болит ещё сильнее, из-за чего хочется плакать больше.       Он слышит, как Супермен движется позади него, все еще ослабленный криптонитом. Он уязвим, и Джокер может легко выместить на нем свой гнев. Но это всё равно что пнуть милого щенка.       Он не хочет убивать Супермена, даже когда это так легко сделать. Прямо сейчас Джокер хочет, чтобы кто-то успокоил его, и хочет, чтобы кто-то также ударил Лекса Лютора по лицу за то, что он создал ему еще одну проблему. Супермен, похоже, единственный, кто может это сделать сейчас.       — Есть ли шанс, что я смогу получить то легендарное объятие, о котором все говорят? — нерешительно спрашивает он.       Реакция Супермена быстрая. Джокер чувствует, как две мощные руки обвиваются вокруг него и с силой прижимают к груди, похожей на теплую сталь. Джокер прижимается к его груди, желая скрыть свои слезы, и упирается в него лбом, чтобы облегчить боль.       Это мило. Джокер теперь понимает, почему некоторые злодеи Супермена хвалят его за то, насколько утешающим он может быть. Он теперь даже понимает, почему такая властная женщина, как Лоис Лейн, очарована одномерным супер-отцом.       Сколько времени прошло?       — Супс, я должен тебе кое-что сказать, — начинает Джокер, приглушенным голосом.       — Что такое? — спрашивает Супермен.       — Я вспомнил, что здесь бомба, — отвечает Джокер.       Через несколько секунд раздаётся предупреждающий писк, и Супермен накрывает тело Джокера своим, прежде чем лаборатория взрывается.