Новенькая

playingtheangel — НАПИВАТЬСЯ С ЛУЧШИМИ Стол прогнулся под тяжестью своего хозяина, который выхлебал уже второй стакан с фильтрованной водой из давно немытого кувшина. Деревянный предмет мебели опасно заскрипел, вынудив парня слезть с насиженного места. Дилан очнулся пару минут назад и, когда разлепил чуть припухшие веки, тут же об этом пожалел. Голова парня трещала по швам и готова была вот-вот расколоться, а мозг будто скребся внутри черепной коробки, пытаясь вытечь наружу через эти самые швы. Его приятель Джек Дениелс, с которым ему посчастливилось провести эту лунную ночь, остался пустой в спальне юноши на залитом колой коврике. О`Брайен прошлым вечером прикончил пол-литра бурбона, купленного в супермаркете за углом его дома. Содержимое, состоящее преимущественно из кукурузы, решило в отместку ответить ему тем же, прикончив несколько тысяч клеток мозга и печени. Прямоугольная бутылка с потертой черной этикеткой, которую частично разодрал сам Дилан, валялась около кровати с мятым постельным бельем, нуждающимся в немедленной стирке. Опустошив третий стакан, парень с грустью обнаружил, что запасы питьевой воды в кувшине иссякли, а со дна посуды на него смотрел, ухмыляясь, образовавшийся минеральный налет. Дилан вернул сосуд на место около недорогой, но исправно работающей, кофемашины и, жалобно простонав, поплелся в ванную, чтобы избавится от мерзкого ощущения во рту, куда насрало пару кошек точно. С трудом справившись с этим заданием, парень вернулся на кухню и стал рыться в холодильнике в поисках чего угодно для опохмелиться. Дилан не обнаружил ничего подходящего, даже дешевого пива в маленькой алюминиевой банке не нашлось, и, печально хныкнув, побрел в комнату за телефоном, чтобы хоть как-то сориентироваться во времени. Яркий свет от экрана мобильного неприятно ослепил чуть покрасневшие глаза парня, который помимо того, что проснулся далеко за обеденное время, обнаружил оповещение, состоящее из одного слова — корпоратив. — Черт, — прохрипел севшим голосом парень, потирая лоб, — он что сегодня? О`Брайен отбросил телефон с побитыми краями куда-то на кровать, после чего последовал за ним и зарыл лицо в мягкую набитую бамбуковым волокном подушку. Через секунду парень подскочил, резко принимая сидячее положение, ведь его посетила отличная, по его мнению, мысль. — Вот там-то я и опохмелюсь, да еще и на халяву! — пропел вдохновившийся Дилан и поскакал в душ чересчур резво для человека, проснувшегося с бодуна. Через пару часов, один из которых пришелся на отрезвление под контрастным душем, О`Брайен, напялив взятый еще парой дней назад напрокат костюм, покинул квартиру. Чтобы наверняка принять вид не пьющего по жизни человека, парень решил немного прогуляться и подышать морозным щекочущим нос воздухом. Оживленная нью-йоркская улица, расположенная недалеко от центра города, встретила Дилана толпой спешащего по делам народа. Люди возникали буквально из неоткуда, будто материализуясь из воздуха, в котором можно было уловить ароматы рождественских пуншей с корицей и гвоздикой, аппетитных хот-догов, свежие булочки которых уже насквозь пропитались кетчупом и горчицей, и выхлопных газов, испускаемых сотнями машин. Неоновые огни нескончаемых вывесок больно слепили глаза, из-за чего те слезились, и Дилану приходилось часто моргать и жмуриться, пытаясь привыкнуть к яркому свету. Витрины бутиков и магазинов, заставленные всевозможными вещами и товарами с порой заоблачными ценами, манили жителей и бесчисленных туристов Нью-Йорка и призывали тех оставить на кассе всю зарплату. Вот только О`Брайену некому было покупать новогодние и рождественские подарки, по крайней мере можно было с этим повременить. Его родители улетели на все праздники в Европу, кажется в Прагу, тестировать местное разливное пиво и печеное свиное колено, девушки у парня не было уже с конца лета, а немногочисленные приятели не подходили под категорию близких людей, поэтому Дилан освободил себя от обязанности их чем-то одаривать. Пока О`Брайен залипал на витрину со швейцарскими часами, его пару раз толкнули в плечо, а один раз даже наступили на каблук ботинок, оставляя грязный след. Парень обернулся на нерасторопного нахала и ужаснулся тому факту, что толпа на улице стала больше. Дилан решил продолжить путь, но протискиваться между людьми становилось все труднее, отчего парень с каждой минутой все сильнее начинал жалеть о своей прогулке, хотя та сделала свое дело и привела юношу в чувства. Сверившись со временем на мобильном и поняв, что дальше двигаться пешком гиблое дело, О`Брайен все-таки запрыгнул в одно из желтых такси, где водитель-индус слушал радио на родном языке, постукивая в такт мелодии большими пальцами по рулю. Шофер с равнодушным выражением лица, которого по определенным причинам не волновало происходящее за пределами его желтой подруги, неспешно вел машину, но, не смотря на кажущуюся медлительность, достаточно быстро довез одинокого пассажира до здания бизнес-центра. Дилан оставил мужчине с сединой на неухоженной бороде щедрый полтинник, заставив того в первый раз за всю поездку улыбнуться. О`Брайен приткнулся около одной из трех высоких вращающихся стеклянных дверей здания и прикурил черный фильтр сигареты. Вишневый дым заполнил легкие, а парень снова залип, но на это раз не на витрину, а на мальчика лет семи, который тянул край пальто своей мамы, одновременно показывая пальчиком на модель поезда, ждущего своего машиниста за стеклом магазина игрушек, расположенного на другой стороне занесенной снегом улицы. Докуренная до фильтра сигарета отправилась в урну составлять компанию своим подружкам по несчастью, а Дилан, отряхивая пальто от успевших собраться на нем вместе снежинок, прошел внутрь здания и сразу направился к одному из нескольких лифтов, чтобы подняться на сороковой этаж в ресторан. На такого рода мероприятии О`Брайен был не в впервые — конечно, он и до этого посещал корпоративы на прошлых местах работы — но то что он увидел, войдя в огромный зал, повергло парня, пусть ненадолго, в неописуемый восторг. Ресторан был украшен в лучших рождественских традициях, на стенах с приглушенным светом висели бра, а около них красовались пышные венки с красными бантами и позолоченными колокольчиками. Центр каждого из столов, расставленных по периметру зала, занимал подсвечник из трех, а иногда попадался и из пяти, высоких свечей, а вокруг него ютились закуски на любой вкус. Желудок заурчал подобно вою горбатого кита от ароматов бесчисленных яств, вынуждая Дилана, который не удосужился перекусить дома, быстро пошагать к одному из столов. Избавив несколько канапе от насаженных ровно нарезанных угощений, парень стал дальше разглядывать зал, в котором, если бы не новая работа, никогда бы не оказался. На противоположной стороне по всей длине стены расположилась широкая барная стойка, за которой шустрые бармены разливали коктейли, а по залу тем временем раздавались рождественские шлягеры, проверенные годами. Дилан поднял взгляд на второй этаж и совершенно не удивился, ведь на балконе тусовалась местная банковская элита во главе с сыночком Томаса Сангстера, медленно потягивающем, судя по бокалу, виски. О`Брайен махнул в приветственном жесте паре знакомых коллег, Клинту и Джеффу, и, прикончив тройку бутербродов с икрой, стал просачиваться сквозь толпу танцующих к бару. По пути он схватил с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским, о чем пожалел, ибо брют не переносил на дух и, скривив лицо, еле удержал игристую жидкость во рту. Преодолев несколько препятствий в виде незнакомых, но все-таки, коллег, Дилан взобрался с грохотом и скрипом на высокий стул и взмахом руки подозвал бармена. Тот принял заказ и через несколько мгновений О`Брайен снова потягивал из бокала с граненым дном любимый бурбон. Перекатывая янтарную жидкость с несколькими кубиками льда по дну стакана, парень предался унынию и ощутил себя, будучи в толпе, каким-то сиротой. Рождество было на носу, семейный праздник как-никак, а Дилану предстояло встретить его в одиночестве, если не считать за компанию того же Джека Дениелса и маленькую скудно наряженную искусственную елку, занявшую почетное место на узком подоконнике в спальне юноши. — Никогда не любил бурбон — американское извращение над шотландскими традициями многовековых вискокурен, — британский акцент отвлек Дилана от гнетущих мыслей и заставил обернутся на подошедшего парня. Юноша в элегантном дизайнерском пиджаке бесшумно присел вполоборота перед О`Брайеном на соседний стул по правую руку от него, поставив локоть на отполированную поверхность барной стойки из красного дерева. Дилан что-то крякнул, чуть не поперхнувшись, и вернул в бокал отпитый глоток, который оставил спиртовой осадок вместе со вкусом ванили во рту парня. — Добрый вечер, мистер Сангстер, — протянул Дилан чуть подрагивающую руку сыну босса в знак приветствия. — Вечеринка отпад, — бросил он следом, после того как вернул себе исчезнувший на пару секунд дар речи. — Нехорошо начинать знакомство со вранья, — сказал Томас Сангстер, отвечая на крепкое рукопожатие и слегка улыбаясь новому знакомому. — Я видел, как тебе не пришелся по вкусу брют, да и сидишь ты какой-то печальный, — объяснился он, щелкая пальцами, после чего перед юношами тотчас возникли две стопки скотча вместе с дольками апельсина, посыпанных корицей умелыми руками бармена. Дилан пропустил мимо ушей тот факт, что они, не успев толком познакомится, уже перешли на «ты». Он внимательно выслушал юношу, не шевелясь и даже не моргая, думая, что пьян до сих пор, ведь не может же быть такого, что сам Томас Сангстер-младший спустился подобно греческому богу с Олимпа к смертному простолюдину. — Я — Дилан О`Брайен, — опомнился Дилан и представился, наблюдая, как Томас отдает его бокал с недопитым бурбоном, в котором теперь помимо алкоголя плескалась еще и слюна парня, обратно бармену. Сангстер только слегка кивнул и одними глазами указал на стопку, которую пододвинул ближе к новому знакомому. О`Брайен смекнул, что от него хотят, и парни, звонко чокнувшись, опрокинули каждый свою рюмку, после чего закусили алкоголь теми самыми чищеными дольками апельсина. После второй стопки, которая была выпита сразу за первой, Дилан немного расслабился, но все равно не знал, как правильно вести себя рядом с Томасом Сангстером, ведь он понимал, что они были совершенно из разных миров, что последний доказывал каждым своим последующим действием. Томас аккуратно поставил рюмку на стойку и взял в руки салфетку кончиками тонких пальцев, чтобы убрать с губ излишки корицы. Дилан же был крайне неряшлив, полной противоположностью, и хватал любой предмет всей грубой пятерней, что заставляло Томаса, не сводящего внимательных глаз с О`Брайена, беззвучно по-ребячески хихикать. Наступило гнетущее Дилана молчание, из-за которого он почувствовал себя некомфортно, даже неловко, и начал бегать глазами от одной пустой стопки к другой, теребя при этом пуговицы на потертых рукавах своего пиджака. Сангстер без труда прочитал на лице О`Брайена, украшенной щетиной как минимум трехдневной давности, растерянность. Томасу вообще легко удавалось чувствовать эмоции людей, поэтому он сам первым продолжил находящуюся в состоянии зародыша беседу, заставив испариться легкое витавшее в воздухе напряжение. — Рассказывай, почему такой печальный? — начал Томас таким будничным тоном, словно болтал в недорогом кафе с сокурсником, которого не видел всего пару дней. Вопрос сбил Дилана с толку, отчего ладони парня вспотели, но оставлять его без ответа и игнорировать не кого-то там, а самого сына Томаса Сангстера, бухгалтер не мог. Статус и положение юноши в обществе лишали Дилана таких прав. О`Брайен вытер потные ладони о брюки, испачканные ранее маслом от бутерброда, и в первый раз посмотрел на Томаса, который принял более вальяжную и расслабленную позу, успев расстегнуть единственную пуговицу на своем полосатом пиджаке. — Я один в это Рождество, — понуро ответил Дилан, к мозгу которого приехала по артериям первая доза выпитого алкоголя. — Вот как?! Такой красавчик и один, — разочарованно вздохнул его собеседник, облизывая нижнюю губу. О`Брайен пропустил неоднозначный комплимент мимо ушей, а причиной этому стали очередной выброс алкоголя в кровь и музыка, звучание которой сделалось громче по просьбам присутствующих в зале гостей. Сангстер щелкнул пальцами правой руки, и перед юношами снова возникли стопки со скотчем, но уже в количестве трех штук для каждого. Парни продолжили дальше болтать и пить. На каждый заданный Томасом вопрос Дилан отвечал все смелее, и через некоторое время из смущающегося бухгалтера превратился обратно в того веселого и разговорчивого О`Брайена, которого знали все родные и знакомые. Сангстер, пока Дилан рассказывал какую-то забавную историю из жизни, в открытую любовался и изучал парня темно-карими глазами. Томас покусывал губы, слизывал сок, оставленный дольками сочного апельсина, с кончиков пальцев, расставлял ноги в стороны шире, чем это было положено правилами в обществе. О`Брайен на такие заигрывания никак не реагировал, что подстегивало Сангстера еще больше: парень, сидящий и активно жестикулирующий напротив него, оказался еще интереснее, чем Томас себе предполагал. В карих глазах чуть опьяневшего брюнета сверкали манящие крошки янтаря, бархатный голос с американским немного грубым акцентом ласкал слух. Из-за громкой музыки Томасу пришлось подвинуться к Дилану поближе, их колени на миг соприкоснулись, что вызвало у Сангстера легкую дрожь по всему телу. Улыбка не сходила с лица О`Брайена, пока он рассказывал что-то про времена учебы. Сангстер слушал его в пол-уха, а все его внимание было сосредоточено на притягательных пухлых губах, чуть обветренных, из-за чего Дилану приходилось периодически их облизывать. Все было идеально, кроме частых до жути раздражающих гостей, которые подходили к сыну хозяина вечеринки, расплываясь в притворных улыбках и одаривая юношу комплиментами и благодарностями. Сангстера волновал только один человек на этом мероприятии. Он сидел напротив и, сам того не подозревая, сводил Томаса с ума. После первого десятка надоедливых людей Сангстер наклонился над ухом Дилана и, опираясь на бедро парня, пошептал: — Давай уйдем отсюда, здесь слишком шумно. Раскрепощенный скотчем О`Брайен чуть отрезвел и понял, что такую возможность упускать нельзя, ведь когда бы ему еще посчастливилось подмазаться к сыночку босса, который ко всему прочему сам любезно подсел. Дилан без лишних слов и вопросов кивнул и поднялся со стула, следуя за Сангстером, толпа перед которым расступалась как море перед Моисеем. Юноши оказались в широком холле с несколькими лифтами, точно такими же, как и на первом этаже здания. Шатающийся на ногах Дилан открыл было рот, чтобы выяснить дальнейший план действий, но Томас, освободивший себя от удушающего галстука, его опередил: — Моя квартира несколькими этажами выше, — подмигнул он парню. Приехавший лифт оповестил о своем прибытии неприятным звуковым сигналом и распахнул стальные двери, приглашая юношей пройти внутрь. Одурманенный алкоголем Дилан, сам того не зная, оказался в ловушке, как загнанная в угол кошкой мышка, сразу после того, как двери небольшой кабины захлопнулись.