Вайпина

Создать бесконечную иллюзию им предстояло на пару с Вайперионом. И зачем только она ввязалась в эту авантюру? Триккс была против, Хищная Моль тоже, да и сама Лила не сказать чтобы «за». Но когда тебе внезапно перепадает настоящий камень чудес, нельзя упустить шанса отомстить мерзавке Ледибаг. Да и Маринет придётся не сладко в объятиях этого скользкого типа, который умеет выторговывать свои условия даже у подчинивших его тиранов. А может и сладко… В груди закололо. Лила поперхнулась внезапным осознанием — да кого она обманывает! Вайперион словно почувствовал ее злость, расплел замысловато скрученный кончик хвоста. — Тебя утеш-шить? — Мм? — Хочеш-шь яблочка? Скользкое кольцо светски обвилось вокруг запястья, протягивая ароматный плод, и острые лисьи уши раздраженно дрогнули. Ноту пришлось взять ещё раз. И ещё… проклятые немигающе глазища! Проклятый идеальный слух! Дьявол да ниспошлет ему Кота в пару. А с неё хватит этого идиотского дуэта. — Ты фальш-шивиш-шь, -припечатало из елейно шелестящих уст. — С-сосредоточься, с-сеньорита. Иначе мне придётся сделать всю работу с-с-самому и с-с-сорвать куш-ш-ш… Вайперион небрежно перебрал струны лиры, и по сотканной иллюзии прошла рябь. — Не смей! Вольпина стиснула флейту и выдула наконец нужный тон. Иллюзия обрела объём, цвет, звук и в довесок запах печёных яблок. — Полезай внутрь! Вайперион покорно склонил голову, продолжая косить на неё змеиным зрачком. — Вс-сенепременно, с-сеньорита, с-слуш-шаюсь и повинуюсь… Склизкое кольцо соскользнуло с запястья, огладив по пути предплечье и бедро, и Вайперион приподнялся в воздухе на изогнутом восьмёркой хвосте. Завис, покачался, а потом молниеносно ввинтился в узкий проулок иллюзорного города. Словно тень, на мостовой осталась полупрозрачная спираль сброшенной чешуи. Сверху невозмутимо примостилось так и не надкушенное яблоко. Вольпину передернуло — захотелось сплюнуть скопившуюся во рту горечь прямо на оставленную на ее попечение змеиную кожу, но она вовремя вспомнила, что от льющейся из флейты мелодии зависит успех всей операции: найти верный путь в поддельных катакомбах можно было только по отраженному от реальных стен звуку. Она сама, конечно, глядела через всю эту фальшь свободно. Чувствуя себя факиром, Вольпина выдала трель, и в недрах идеальной ловушки заколыхался знакомый силуэт. «Ох, и попляшет он у меня», — ядовитая улыбка на прижатых к флейте губах невольно сменила характер мелодии, раздался стон, и танцующий в лабиринте змей изломался и закусил свой хвост. Сердце замерло на мгновение и зачастило, нагоняя. — Нежнее, мое дитя, нежнее! Ревность непродуктивна, — предупреждающий вздох Маюры отдался в голове болезненным эхом. Закололо переносицу и Вольпина попыталась сфокусироваться — только павлиньего соло ей сейчас не хватало! Но вместо дальнейших упреков Маюра легонько дунула, словно посылая воздушный поцелуй, и губы Вольпины коснулось невесомое перо. Флейта зазвучала оркестром, а тень Вайпериона внутри катакомб словно столкнулась с зеркалом и поделилась на бесконечность. Теперь звучала и лира. Катакомбы сменились райскими кущами. Яблоко, лежащее под ногами, определенно источало ядовитые пары, и Вольпине казалось, что она сама балансирует на краю безумной грезы. В ней острые клыки Вайпериона поочередно впивались в шею Маринет, Ледибаг, в ее собственную шею, незащищенную сползшей вниз под ловкими пальцами застежкой-кулоном. И было так сладко, и пахло яблочным сидром и переливчато звенели струны. Повинуясь внезапному порыву, Вольпина опустила флейту и сама шагнула в мираж. «Мы ещё посмотрим, кто тут искуситель!» — огненные ленты хвостов взметнулись и окатили сладко спящий за ее спиной Париж снопом искр, пламя преисподней отразилось в прорезях лисьей маски. Не нужно быть любимчиком Менделеевой, чтобы знать, что любой змеиный токсин распадётся в адском котле. Запах яблочного пира достиг своего апогея и исчез, словно его заглотила ненасытная пасть. В голове сразу прояснилось. На сердце успокоилось. Или это было всего лишь самовнушение? Да кто теперь скажет, что было в этом мире на самом деле.