Между молотом и наковальней

Знамогде вряд ли можно было назвать местом, где тебе могли бы обеспечить радушный прием, но выбирать Локи не приходилось, поэтому стоило смириться, что теперь ему предстоит жить среди экспонатов, заточенных в стеклянные витрины, и слуг, суетящихся и исполняющих все капризы Коллекционера. И несмотря на то, что его собственное положение было чуть лучше в силу договора с Тиваном, Лафейсону точно также приходилось работать на него и доставать редкие экземпляры в коллекцию. Но для трикстера это не составляло труда: пару экспонатов удалось выкупить у посредников в ломбардах, что-то он мог выиграть в карты, используя свои навыки шулера, за что порой мог и по шее получить, а что-то просто крал, стараясь остаться незамеченным. Дела шли более, чем успешно, и одной из самых удачных краж Локи считал кражу Посоха Одного: когда команда Беглецов была разрознена, а Нико Минору тосковала по потере девушки, Лафейсону удалось проникнуть в их особняк, обернувшись Гертой, и выкрасть посох у девы, подпитав его собственной кровью. Дети, что ранее не встречались с магами (исключая Тину Минору, являющаяся матерью Нико и, в связи с этим, должного сопротивления детям не оказывающая), не смогли противостоять Локи, и трикстер преспокойно покинул Мидгард с помощью одолженного у Тивана телепорта. Что до Коллекционера, то он еще ни разу не пожалел о том, что в той битве поставил на Торго: Лафейсон был весьма расторопным, услужливым, поэтому коллекция Танелиира, что была опустошена из-за одного неприглядного происшествия, разрослась быстрыми темпами с помощью этого юного принца. — Прекрасно, еще один? — заметив входящего с новой вещицей Локи, произнес Коллекционер, сидя у себя в кресле и попивая фелчианский сок, любимый напиток, выжатый из разумных овощей. Лафейсон хитро улыбался, перекладывая из руки в руку Посох. — Я обещал доставать лучшие экземпляры в твою коллекцию, Танелиир Тиван, и я не мог обмануть Старейшину. Посоху Одного нет равных среди артефактов для чародеев, единственное, что сдерживает его мощь — лексикон мага, ибо заклинание не может быть использовано дважды. — Превосходно, — удовлетворенно улыбнулся Коллекционер. — Карина! Отнеси его в хранилище, а там же принеси бутылку вина и закуски к нему. Я бы желал провести вечер за деловыми переговорами с тобой, Локи Лафейсон. Услышав о деловом вечере, трикстер расплылся в улыбке: кажется, пора подвести некий итог их сотрудничеству. Может быть, Коллекционер даст ему послабление, а может быть — новое поручение, куда более прибыльное, чем обычно, неважно. Локи слишком нравилось здесь, нравились и отношения с Тиваном: впервые он мог командовать, пускай и малой долей, выбирать собственные методы действий и быть несколько обособленным. Деловые — так их и сам Танелиир величал — но не рабские отношения, это и манило трикстера. Да и вечер обещал быть более, чем приятным. — Расскажи мне, — пригласил сесть рядом с собой на мягкий уютный диванчик трикстера Коллекционер. — есть ли в мире еще артефакты, что ты можешь достать для меня? — Безусловно, — кивнул Локи, с удобством располагаясь рядом и закидывая ногу на ногу. — и список их огромен. Неужели у тебя на примере есть что-то? — Как знать, — неопределенно ответил Тиван, на время замолкая и думая, как бы лучше и аккуратнее спросить трикстера о том, что же на самом деле волнует мужчину. Ларец Вечных зим, Посох единого — все это лишь мелочи по сравнению с настоящим сокровищем… Наконец, когда напитки были поданы и разлиты по бокалам, а закуски красиво нарезаны и разложены на тарелке перед асгардцем и его хозяином, Коллекционер задал вопрос: — Я помню, как однажды ты уже оказал мне услугу, даже не будучи у меня в слугах: ты дал мне на сохранение Эфир, один из Камней Бесконечностей, шести сингулярностей, заключающих в себе 6 аспектов нашего мира. Локи понимающе кивнул, однако совсем не хотел говорить на подобную тему. После встречи с Камнем Разума маг чувствовал себя погано: артефакт будто поглотил его душу, заставив жаждать отмщения и расплаты. Зачем ему понадобилось нападать на Мидгард? Захватывать его с армией читаури? Почему он так жаждал власти именно над этим ничтожным мирком, хотя прежде всего лишь желал доказать Всеотцу, что является достойным? Быть может, Танос каким-то образом управлял Локи через Камень, и сам трикстер придерживался этой версии. Но это было лишь от того, что вторую версию он никак не желал признавать: камень оказался просто не по силам юному богу, сделав его безумцем. Поэтому эта тема была несколько щекотливой. — Танос повержен, и теперь Камни обрели новых владельцев, и владельцев недостойных, — поморщился от воспоминаний, связанных с советом. — Я же решил исправить ту ошибку, что совершили недалекие мидгардцы и прочие расы: собрать Камни воедино, чтобы поместить их в свою Коллекцию, где они займут достойное место. Многие просто не понимают их ценности, а я бы обеспечил им должное место и уход. Трикстер поежился. Добывать Камни ему совершенно не хотелось, да и не зря он пожелал отдать Камень Реальности Тивану в тот раз, когда был царем Асгарда. Локи искренне верил, что один человек не может совладать с силой этих артефактов, и даже Таноса в какой-то степени они свели с ума. Колебание Лафейсона не могло остаться незамеченным для Тивана, и ему сомнения асгардца совсем не пришлись по сердцу. — Такая задача тебе не по силам? — поддев двумя пальцами кусочек сыра, отправил его в рот Коллекционер. Конечно же, Лафейсону это по плечу, как иначе? Почему он капризничает? Больше не боится гнева своего хозяина? — Безусловно, по силам, иначе я бы не владел Камнем Разума какое-то время, — взяв в руки бокал с вином, повертел его Лафейсон, не решаясь пить раньше Тивана. — Однако сбор информации о владельцах — процесс долгий. Что же касается самого … пути изъятия камня, то я бы повременил: нынешние хозяева вряд ли отдатут эту вещицу по старой дружбе, а в открытое противостояние сейчас вступать неразумно, ибо какая сила способна противостоять этому артефакту? Посему я бы предпочел немного повременить, поднакопить силы, а уже затем добиться того, что все Камни перекочевали к тебе в коллекцию. Локи юлил, и это нервировало Тивана. Если Лафейсон применял свои способности словоблуда, то он явно пытался уклониться от выполнения работы и не мог сказать прямо о своем нежелании, так как боялся прогневать Старейшину. Кажется, в этом деле трикстер ему не помощник. Тем лучше: теперь он точно не пожалеет о своем решении. — Раз ты настаиваешь, мы отложим разговор о камнях на потом. А сейчас мне хотелось бы отпраздновать успех, — поднял бокал с вином Коллекционер, и на его губах появилась дежурная улыбка. — За нас, партнер. — Да, за наше успешное сотрудничество, — расплылся в улыбке Локи, чокаясь с бокалом с Тиваном. *** Вечер прошел в довольной уютной для Знамогде обстановки. Лафейсон поведал Танелииру о Граме, мече правды, что мог бы заинтересовать Коллекционера, а также о паре новых артефактов, что он в силе достать. В свою очередь Тиван расхваливал трикстера за его расторопность и услужливость, не забывая подливать вина себе и своему ручному асгардцу. Пара часов интеллектуальной беседы, и глаза трикстера стали слипаться, из-за чего пришлось поблагодарить за угощение и покинуть вечер, направившись к себе в спальню. Коллекционер не стал настаивать: завтра к нему должны были прибыть крупные гости с предложением, от которого невозможно было отказаться, поэтому стоило бы выспаться и приготовить все к встрече. Пара поворотов — и вот она, холостятская комната трикстера, выделенная ему Танелииром. Мягкая постель, стол из дорогого дерева, богатое убранство, но все же темное и холодное. Локи часто проводил здесь время, продумывая план своих действий, или же просто читая книги во время отдыха. Один. Лафейсон был волен выбирать собственные методы и жить почти так, как ему вздумается: Коллекционер мало обращал на него внимание, лишь хваля за принесенный артефакт, что устраивало Локи. Никаких домогательств, прислуживания и прочего, лишь небольшие задания и поручения, а дальше — относительная свобода: трикстер может следовать, куда пожелает. Один. Одинокий и счастливый. Или все же последнее под сомнением?.. «Так лучше», — твердил он самому себе. Равнодушие куда лучше, чем домогательства, чем желание со стороны окружающих. И все же в глубине души у Локи творилось что-то непонятное. Почему-то вечерами он все чаще стал вспоминать, как буквально каждая его минута жизни была заполнена яркими событиями, центром которых был Грандмастер. Жаркие поцелуи по ночам, ласковые объятия днем, шумные пиры вечером — пусть даже если асгардец там прислуживал. Но что еще хуже: он все чаще мысленно возвращался в ту спальню, думая о ночах, проведенных с Гастом наедине. Нет, не о той ночи, когда Эн-Дви взял его без согласия, а о неделе спустя: в те моменты боль ушла, осталась лишь ласка и нежность. Да и сам Грандмастер был чутким любовником, поэтому не хотел доставлять постоянного дискомфорта трикстеру, помогая расслабиться ему руками или ртом. Все это не давало покоя Локи, и в последнее время он ходил несколько озлобленным. Как вообще он может думать о том, что случилось в плену с тоской и желанием? Вновь отбросив печальные мысли и переодевшись в одежду для сна, асгардец лег в постель, кутаясь в теплое одеяло и прикрывая глаза. Однако мысли его были далеко за пределами Знамогде: он грезил о руках Грандмастера, испытывая некое отвращение к Старейшине, но вместе с тем и необъяснимое желание повторить. С чего вдруг? Не иначе сам Эн-Дви извратил трикстера, его душу и помыслы, и заставил думать о любовном соитии без перерыва. Сон все не шел к Локи, а картины в его воображении становились все ярче и горячее. Нет, так дело явно не пойдет. Чуть привстав, он облокотился на спинку кровати, разлепив глаза. Ночь была темная, и даже бледный свет фонарей не проникал в комнату сквозь закрытые ставни. Было ужасно душно и жарко, и дело далеко не в закрытом окне. «Боги, это становится невыносимым», — думал про себя трикстер, нервно кусая губы. Он был возбужден и вряд ли смог бы заснуть. Пришлось применять кардинальные меры. Сначала неумело, будто бы смущаясь того, что кто-то может увидеть Лафейсона в столь пикантный момент, Локи провел раскрытой ладонью по собственной груди под одеждой. Затем действия его стали чуть активнее, он осмелился коснуться своих сосков, поглаживая их и возбуждаясь еще больше. Грандмастер открыл в нем чувственные стороны, и асгардец уже знал, где погладить себя и как доставить удовольствие, однако все еще не решался сделать этого из-за смущения, ведь секс до сих пор казался Локи чем-то грязным и извращенным. Но постепенно боязнь собственного тела уходила, и руки трикстера все смелее скользили по собственному телу, оглаживая плоский живот, бока, ягодицы. Эрегированный член терся о поверхность спальных штанов, заставляя желать большего. Наконец Локи коснулся кончиками пальцев собственного члена, принявшись медленно водить по нему рукой. Было несколько дискомфорно, поэтому стоило раздобыть что-то, вроде смазки. «Да откуда у меня подобная роскошь, я ведь не в башне Гаста», — фыркнул Лафейсон. Неудовлетворенность заставляла его злиться еще больше, поэтому пришлось выхватить из пространства массажное масло, которое Грандмастер в свое время приказал всегда носить при себе, но о котором вскоре трикстер позабыл. Так вот для чего этот извращенец предложил асгардцу свою помощь… как знал! Капнув пару капель на ладони, Локи смазал собственный член маслом, скользя по всей длине. Да, так было лучше. Ввиду отсутствия большого опыта, Лафейсону пришлось вспоминать, как когда-то его ласкал сам Гаст, надрачивая его член и помогая получить разрядку. Прикрыв глаза, Локи непроизвольно представил, что рука принадлежит Эн-Дви, и это он ласкает головку большим пальцем, спускаясь вниз, к основанию и при этом сладко улыбаясь, разглядывая сходящего с ума от ласк любовника. Сейчас отвращение ушло на второй план, уступив место желанию. Позволив себе прогнуться в спине и двигать бедрами навстречу руке, Локи тихо застонал, надеясь, что никто не услышит. Второй рукой он все еще ласкал свои соски, возбуждаясь и шире раздвигая собственные ноги, будто бы во время секса с Грандмастером. — Мм, еще, — едва слышный шепот наполнил комнату, а следом за ним — тихие стоны трикстера, ласкающего себя и кусающего губы. И все же, как бы он ни пытался отогнать от себя картины прошлых событий, перед глазами Лафейсона стоял Эн-Дви, что губами сколькил по стволу, ласкал языком уздечку, подразнивая, а потом брал почти на всю длину, активно двигая головой. Так достичь пика было куда проще, поэтому пришлось отбросить стеснение в сторону и ласкать себя, словно дева с Контракции перед клиентами. Все равно Грандмастеру не суждено узнать об этой маленькой шалости, так почему нет? — Еще, Гаст … — собственный шепот превращался в неразборчивые слова, сливающиеся с тихими стонами, а руки двигались все быстрее и быстрее. — Хочу тебя, — последняя фраза заставила трикстера раскраснеться, но темнота в комнате и увлеченность процессом самоудовлетворения не позволили Локи увидеть себя таким: с широко раздвинутыми ногами, сбившимся дыханием, приспущенными штанами и задранной рубашкой, водящего рукой по собственному члену и едва уловимо зовущего своего любовника — Ах, Эн, — пришлось уткнуться носом в подушку, дабы заглушить собственные стоны, а также ускориться, так как сил терпеть больше не было. Пара движений рукой — и Локи накрыла волна оргазма, заставляя тело дернуться и вытянуться, а руку еще пару мгновений инстинктивно двигаться в желании продлить блаженство. Пару минут трикстер не шевелился, лишь поправляя прилипшие от пота ко лбу пряди и прерывисто выдыхая. Но возбуждение уступило место стыду, и все же пришлось одеться и лечь под одеяло, прикрывая глаза в надежде заснуть быстрее, чем загрызет совесть. Пусть лучше смущение вернется завтра, а сейчас Локи слишком устал для того, чтобы заниматься самобичеванием. К тому же пора было принять себя: трикстеру нужен секс, как бы он ни старался казаться холодным и недоступным. А что до Эн-Дви… его здесь нет, так зачем истязать себя постыдными мыслями и не лучше ли просто насладиться лаской?