***
Спустя десять минут Снейк вышел из подъезда, закурил и решительно достал телефон. Откладывать дела в долгий ящик он не привык. - Валера, привет. Это Дима Хакимов, Снейк. Валера на том конце провода отнял телефон от уха удивлённо посмотрел на высветившуюся надпись “Змейс” надо же, не поменял за два года номер. - Привет, Дим. - Что у тебя там шумит? - Дети. Какие дети??? - Ученики. Я в колледже искусств. - Что ты там делаешь? - Преподаю, к твоему сведению. - Пиздец. - Практически, но временами даже интересно. - Ты во сколько освобождаешься? У меня к тебе дело есть, встретится бы. - Да хоть сейчас. - У вас там что-нибудь есть приличное?. - Есть, но давай лучше ближе к дому, если ты не переехал и живешь неподалеку от меня, то там есть приличный бар. - Не переехал. Давай, до встречи, я выдвигаюсь уже. - В течении часа буду. Аркадин повернулся к аудитории, оперся двумя руками о небольшую трибуну и попытался одарить суровым взглядом будущих певцов и музыкантов. Затем не выдержал, заулыбался, заговорщицки подмигнул старосте: - Ты не помнишь у нас каких-нибудь праздников поблизости нет? - Есть - с готовностью подскочил студент - день святого Патрика. - Тогда считайте что в честь святого Патрика я вас с занятия и отпускаю. Только тихо и чтоб через 15 минут ни одного из вас в коридорах не было. Студенты радостно загомонили и рванули к двери, Аркадин сгреб бумаги с кафедры и насвистывая отправился на парковку.***
До бара Дима добрался раньше, минут на десять, но этого хватило, чтобы немного успокоиться и собраться с мыслями. Хотя бы с рабочими. Несмотря на то, что личные рвались на первый план, мигали в сознании напоминанием и казались самыми важными. Дима не зря слыл педантичным организатором, он с лёгкостью перетасовал в своей голове личное и общественное и строго приказал себе: “Сначала - группа. Всё остальное - потом. Если он согласится у тебя будет время и возможность всё выяснить, работай Хакимов, ты можешь!” Снейк во что бы то ни стало решил затащить Аркадина в новую группу Глеба. Почти два года они не пересекались, последний раз Дима видел Валеру на Нашествии, издалека на сцене с Горшеневым, а когда они доиграли поспешил скрыться как можно дальше от палатки КиШа. Разговаривать желания не было, неприятно кольнула ревность - в чужой группе Аркадин смотрелся удивительно органично, раскрепощенно и очень уместно. Дима со странным чувством рассматривал бывшего согрупника и, казалось, заново узнавал его движения и манеру игры. Тем более, что обычно видел свою группу на сцене только со спины, а видеозаписи концертов это жалкая тень от живого выступления. Видимо Снейк слишком сильно задумался и высунулся вперёд к сцене, потому что в следующую минуту почувствовал на себе взгляд. Аркадин как всегда двигался много и активно и сейчас оказался слишком близко к диминой стороне, поставив ногу на экран, и, не переставая играть, пристально смотрел на Диму, затем подошёл на самый край, изогнулся в замысловатом пируэте, демонстрируя виртуозный полет пальцев и стремительные переборы. И всё это не переставая играть, не переставая смотреть на Снейка и как всегда подпевая, пусть и без микрофона: - Здесь её и встретил участь свою, и теперь я вместе с ней на краю. Немыслимый разворот на кромке, уже за экраном, от вида которого Снейк дёрнулся и ахнул “Ебнестя же сейчас, акробат хуев!” Но Аркадин извернулся, торжествующе по-панковски вздернул гитару вверх и лучезарно улыбнувшись Хакимову, ушёл в глубь сцены к Сане Поручику. “Заметил - Дима отшатнулся, щеки пылали, сердце глухо билось. Но тут же одернул сам себя - Ай, Хакимов, ты идиот, чего так разнервничался, ну подумаешь бывший гитарист бывшей группы заметил как ты наблюдаешь за его игрой. Это что теперь преступление? Нет. - И сердито заключил, вытирая вспотевшие ладони о джинсы - Это всё Горшок виноват с его сказочками, что пробирают до мурашек” Про Поручика, рядом с которым сейчас тёрся Аркадин он старался даже не думать, но профессиональная ревность плескалась где-то в районе солнечного сплетения, вызывала чувство глубокой досады и не давала возможности подойти и поболтать со старыми друзьями, с которыми даже когда- то ездили в тур с трибьютом старого доброго Сектора газа. Тогда-то Аркадин и сдружился со старшим Горшеневым, да ещё как сдружился - от совместных попоек перешел к совместным проектам и долгим поездкам в Питер, из которых приезжал измотанный, но довольный, даже счастливый. Согрупников Валера в свои дела не посвящал и со временем перестал числиться лучшим Диминым другом, а он, Дима, поначалу и не заметил насколько далеки они стали друг от друга, а когда спохватился уже всё катилось кувырком. Дима проталкивался подальше от сцены с тяжкими мыслями: “Профессиональная ревность? Какая может быть ревность у барабанщика к гитаристу уже переставшей существовать группы?” Глубоко системный человек Дмитрий Хакимов знал, что в его голове не должно оставаться незакрытых вопросов, но именно этот решил отложить на потом, прекрасно зная, что ему придется ответить самому себе, но хотя бы не сейчас, чуть позже.***
Когда Глеб предложил создать новый, необычный, ни на что не похожий проект и показал уже готовый для новой группы материал, Дима сразу понял, кого бы хотел видеть с гитарой, но промолчал. Сессионный клавишник Агаты Костя Бекрев, уже заявленный как участник новой группы приводил каких-то друзей с гитарами, но все они на придирчивый вкус Хакимова не дотягивали до уровня требуемого группе. Бекрев вздыхал и приводил новых, Дима всех зарубал и упорно молчал. Перед глазами стоял неповторимый полет пальцев по струнам, чеширская улыбка, дикие па и маячили карие глаза, старательно подведенные черным карандашом. Затмить всё это в Хакимовских мыслях никому пока не удалось, Самойлов бесновался, считая, что новоиспеченный директор слишком придирается, но Дима только отмахивался и проклинал себя за глупую несдержанность под конец Наива, из-за которой сейчас не мог набрать одиннадцать цифр из памяти телефона и сказать: “Валера, я хочу с тобой работать и только с тобой”. Какое там работать, после всего что было, самое мягкое что он рассчитывал услышать в ответ на свое предложение это незамысловатый посыл по известному эротическому маршруту. В конце Наива они даже не попрощались о какой совместной работе сейчас может идти речь. Но больше, чем заполучить виртуозного музыканта себе под крылышко, хотелось просто поговорить со старым другом, расспросить как дела, рассказать про свои и заглянуть в глубокие карие глаза в поисках ответов на все свои дурацкие вопросы.***
В баре Аркадин появился внезапно, или Дима настолько задумался. Дима тут же встал, сгреб в охапку: - Черт, я понял как соскучился! - И я - Валера улыбался и стискивал плечи коллеги. - Выпьешь? Или ты за рулём? - Снейк придвинул к нему ближе бокал пива. - Да, с удовольствием, машину здесь брошу добираться недалеко. - Валер, я не хочу ходить вокруг да около. Мне нужен гитарист в новую группу Глеба Самойлова. - Подробности? - Валера откинулся на спинку кресла и, поглядывая на Хакимова, пил пиво и слушал. Снейк был непривычно помятый и потрёпанный. Не разноряженный как новогодняя ёлка, в простых джинсах и неприметной толстовке, без укладки, из побрякушек только один медальон и парочка браслетов. Если б не это всё вместе, Валера бы отказался. Если б Змей как обычно тонко улыбаясь иронизировал. Но Снейк устало и немного грустно расспрашивал его про колледж, рассказывал про Агату и Глеба Самойлова, про поиск гитариста, про шикарный материал, который просто некому играть. И безумно напоминал самого себя времён создания “Обратной стороны любви”. Они тогда полгода почти жили на студии, торопясь записать, свести и чувствуя, что, альбом ждёт грандиозный успех, туры по стране, за рубежом. Тогда группа надолго забыла что такое дом и отдых. Были концерты, интервью, бесконечные толпы фанатов, самолёты, поезда, автобусы. Дима тащил на себе все организационные вопросы, Чача стратегические и все вместе они занимались творческими. Аркадин почти ночевал на студии, сводя уже готовый материал, перед мастерингом, который решили делать в Америке. Снейк между своими делами иногда заглядывал на студию просто так, составить компанию, принести нехитрый перекус или горячий кофе. Аркадин ценил его заботу и долгое время надеялся на что-то большее. А потом началось непонимание и скандалы.***
- Ну ты понимаешь всё не то. На прослушивание приходит не пойми кто, не пойми как играют. А я привык к лучшим исполнителям. - Дима задумался, и честно добавил - Я бы хотел снова с тобой работать. Когда мы все разбежались я понял как много потерял. Не только в музыке. В жизни, друзей потерял. Вы для меня очень много значили, но понял я это только оставшись без вас. Дима одним глотком допил пиво, закурил и внутренне приготовился к отказу. Пусть. Если Валера скажет нет, он попробует его уговорить. Валера крутил в руке стакан, молчал и смотрел куда-то в сторону. Долго молчал. Потом повернулся к Хакимову, посмотрел пристально своими глазищами, Снейк даже успел подумать “Все студентки наверное сдохли там от этих глаз, зуб даю” и произнес, медленно, раздумывая над каждым словом: - Ты помнишь, как закончился Наив? Я тоже. Давай сейчас сразу договоримся, полгода играем вместе, а там посмотрим останусь я с вами или нет. Если всё снова повторится, опять скандалы, ссоры, я просто ухожу и всё. Мне вот это всё нахуй не надо. - Спасибо, друг - Снейк выдохнул, с удивлением понимая, что сидел, в ожидании решения, боясь дышать, вдруг положил свою ладонь поверх аркадинской и стиснул его пальцы - Ты просто не представляешь какой камень с души упал. Аркадин аккуратно высвободил свою руку, поспешно прикурил, тоже выдыхая незаметно от Димы. Решение далось тяжело.