Она же саму себя убеждала, что сразу же полетит в кабинет, минуя все двери и лестничные пролеты — так почему ноги ведут ее в противоположном направлении?
«Потому что ты сейчас лопнешь», — мысленно говорит девушка сама себе, вновь сворачивая по коридору. Спускаться вниз и просить сходить кого-то из подруг с ней в туалет — идея немного детская, как минимум странная и небыстрая. А бывают в жизни некоторые ситуации, в которых время — навес золота, и эта как раз одна из них.
Наконец-то впереди показывается спасительна дверь, на которой черными красками намалеван скромный человечек в юбке, и девушка облегченно выдыхает и влетает в первую попавшуюся кабинку.
Слышится чей-то крик.
Она благодарит Бога, что в этот момент находится уже без штанов и на нужном месте, ибо понимает — не будь оно так, и произошла бы настоящая трагедия, в ходе которой ей пришлось бы стыдливо косить под Арнольда Шварценеггера с его «
мне нужна твоя одежда». Крик был настолько громким и душераздирающим, что по спине запрыгала стайка шустрых мурашек, и волосы на голове взволнованно привстали от ужаса, сквозившем в чьем-то надрывном голосе. Агата с ошарашенными глазами вслушивалась в наступившую тишину еще пару секунд, после чего не выдержала и вскочила, вылетая из кабины с полуспущенными штанами.
— Какой умник додумался выключить свет даже в туалете? — недовольно причитала она, силясь застегнуть ремень в царившей полутьме, которая, казалось, становилась гуще с каждой секундой. Наощупь нашла раковину, и, всполоснув руки, окатила водой из ладоней полыхавшее лицо. Пара юрких капель игриво скатилась по подбородку и сорвалась под ворот толстовки, заставив чуть съежиться от неприятного холода.
Стараясь не шуметь и даже громко не дышать, она аккуратна подошла к двери и уже протянула руку, чтобы легонько оттолкнуть ее от себя, но в последнюю секунду замерла. За дверью явно слышались чьи-то тяжелые шаги. Прислушавшись, девушка с удивлением начала узнавать в них что-то знакомое. Какой-то… Скрип?
«Это берцы» — с нахлынувшим ужасом пронеслось у нее в голове, когда некто в коридоре прошел прямо мимо двери, которая едва заметно покачивалась на ветру. Кто-то что, открыл окно?
Шаги постепенно удалялись и стали почти неразличимым эхом, которое уже через пару минут и вовсе перестало доноситься до ушей. Девушка облегченно выдохнула, приложив ледяную ладонь к еще мокрому лбу. Неуверенно покосилась на дверь, все-таки решилась, и, глубоко вздохнув, легким движением оттолкнула ее от себя. Высунув голову в образовавшийся проем, Агата с подозрением заозиралась по сторонам, опасаясь все же увидеть знакомую красноволосую макушку где-то у лестницы. В коридоре, однако, никого не оказалось.
«Это все напоминает какой-то фильм ужасов…» — с неудовольствием замечает она про себя, делая шаг из своего укрытия. Сейчас главная задача — держать себя в руках и не броситься галопом вниз в кабинет к подругам, сметая по пути все подворачивающиеся предметы. Гаара пусть и не от мира всего, но точно не глухой, поэтому наверняка услышит ее бешеный топот и сдавленные ругательства.
Девушка нервно провела вспотевшими от волнения ладонями по широким штанам, пытаясь настроиться на нужный лад, однако недавний крик и скрип знакомых берцев до сих пор проигрывались где-то в голове заевшей пластинкой.
«А кто, собственно, кричал?» — возник где-то на подкорке сознания справедливый вопрос, который на фоне встречи с Сабаку-но она как-то совсем упустила из виду. Голос был определенно женский, что могло вызывать некоторые неприятные догадки, однако… Коридор был по-прежнему абсолютно пустым и безлюдным, а значит, что данное происшествие не привлекло к себе должного внимания.
Клятвенно пообещав себе, что она обязательно возьмет одну из подруг под руку и пойдет искать эту несчастную, Агата поправила сползшую на лицо прядь и тихо двинулась вперед по коридору. На высоких стенах тут и там двигались длинные тени деревьев за окном, которые одним своим видом вызывали у нее стойкие ассоциации с чьими-то дрожащими, скрюченными пальцами. Девушка бросила мимолетный взгляд в сторону окна, заметив, как заунывно подрагивает свет уличного фонаря. Да что же такое… У них что, Хэллоуин?
Она лишь плотнее сомкнула бледные губы и ускорила шаг, понимая, что такая прогулка все больше и больше давит на ее и без того расшатанную психику, однако едва различимый шорох откуда-то сбоку заставил пригвоздиться к месту. Агата медленно, с огромной опаской и неохотой повернула голову к источнику звука. На нее смотрела, зияя чуть различимой щелочкой, дверь кабинета химии.
Шорох повторился.
«Ну уж нет!» — одернула она себя, понимая, что в груди зарождается огонек любопытства. «На этот трюк попадаются только тупицы из хорроров, которые потом заканчивают свою жизнь в пасти очередного вурдалака. Я туда не сунусь ни за какие коврижки».
Сказано — сделано, поэтому она с удвоенным усердием двинулась дальше, пытаясь всеми силами отогнать чувство чужого взгляда в спину. Передернула плечами, раздраженно фыркнув, и с острой радостью заметила приближающуюся лестницу на первый этаж.
В голове некстати вновь пронесся испуганный женский крик.
«А вдруг это оттуда кричали?» — вкрадчиво спросил внутренний голос просыпающейся временами совести. Ноги сами собой остановились на месте, практически упираясь носками в первую ступень.
Прошла секунда.
Две.
Три.
— Да что же я делаю?! — злобно прошипела девушка сама себе, понимая, что уже разворачивается и упрямо бредет по направлению к чертовому кабинету, который одним своим видом вызывал у нее предынфарктное состояние. Чем она думает, в конце концов? Все нутро просто воет и вопит, что это — худшая из худших идей, которой можно последовать в данной ситуации, но не может же она просто пройти мимо, верно? В жизни бывает совершенно разное, и никто не дает гарантии, что там сейчас не находится человек, остро нуждающийся в ее помощи, а значит, что она
обязана преодолеть эти свои детские страхи и проверить, так оно или нет.
Фонарь за окном резко погас.
Девушка инстинктивно дергается и едва слышно чертыхается, чуть не налетев лбом в ребро приоткрытой двери, которая оказалась уже совсем близко. Пару секунд стоит с безумно колотящимся сердцем, пытаясь унять участившиеся дыхание, а затем медленно тянет руку к карману. Нашаривает прохладный корпус телефона и почти достает его из складок одежды, но на мгновение замирает, подумав.
Гаара очень зол на нее за то происшествие с Наруто.
Гаара ходит по колледжу и ищет ее, вводя в коматозное состояние бедных первокурсников.
Гаара, проходя мимо, совершенно точно заметит ее телефонный фонарик.
«Что за безвыходная ситуация?» — чуть ли не скуля протянула Агата в своих мыслях, с максимально несчастным видом косясь в сторону чуть приоткрытого кабинета. Ей повезло, что на небе переливалась серебром неполная луна, и в моменты, когда она не была скрыта тяжелыми облаками, сквозь окна пробивался слабый белесый свет.
Девушка сжала ладони в кулаки, чувствуя, как неприятно в кожу врезаются длинные ногти, наверняка оставляя после себя красные следы полу-месяцев. Тянуть дальше нельзя, иначе велик риск того, что она так и простоит в коридоре всю ночь, не зная, куда от страха деть свое бренно тело. Еще раз глубоко вздохнув, девушка все-таки решилась и схватилась за поблескивающую металлическую ручку, открывая дверь чуть шире.
Неожиданно из-за спины вырастает чья-то рука, и, больно толкая ее плечом, накрывает ладонью деревянную поверхность.
Агата даже не успевает испугаться и закричать, когда чья-то ладонь зарывается в ее распущенные волосы и тянет на себя, заставляя оступиться и начать запинаться о собственные кроссовки. Не успевает она также разглядеть чужого лица, когда ее неласково бьют куда-то в спину и со всей силы прикладывают головой о стену, отчего перед глазами мгновенно расцветают разноцветные всполохи. Начинает мутить, и она понимает, что чувствует во рту солено-металлический привкус собственной крови.
Девушка с болезненным стоном заваливается на бок и почти оседает на пол, когда ее волосы все-таки отпускают и хватают теперь за ворот толстовки, со всей дури натягивая его на себя. Давящая на горло ткань не дает сделать даже несколько рваных вздохов, так что о криках не может быть даже речи. Она отчаянно брыкается, извивается и пытается вырваться из чужих рук, но с каждой секундой воздуха становится меньше и меньше, отчего очертания окружающего пространства начинают плыть все больше.
В кармане начинает едва заметно вибрировать, и через секунду звонкая дрель мобильника разносится по всему этажу.
Это ее и спасает.
Нападавший, не ожидавший, видимо, такого резкого звука, на секунду ослабляет хватку и замирает, чем дает Агате возможность все-таки сделать охриплый вздох и со всей мочи вскинуть локоть куда-то назад. Слышится хруст и сдавленное ругательство, после чего человек за спиной окончательно выпускает толстовку из рук и отступает назад, хватаясь, по всей видимости, за ушибленный нос. Девушка с грохотом падает на колени и отползает в сторону, изо все сил пытаясь сфокусировать расплывшийся от недостатка кислорода взгляд. Пару секунд бездумно ползет вперед, движимая единственным желанием — оказаться от неизвестного как можно дальше, после чего ценой нечеловеческих усилий все-таки встает на ноги и, пошатываясь, начинает бежать вдоль коридора.
Кабинеты пролетают перед глазами с бешеной скоростью, но девушка не дает себе ни секунды послабления и летит вперед, слыша грозный топот преследователя, который почти мгновенно бросается вслед за ней. Ее заносит из стороны в сторону, ноги путаются и отказываются слушаться, но она упрямо несется по коридору и лишь на секунду замирает, видя перед собой знакомый лестничный проем. Нет, не пойдет. В таком состоянии она скорее споткнется и сломает себе шею, чем сможет убежать, поэтому Агата вынуждена повернуть направо и нестись по второму этажу и дальше, не зная, что предпринять. Легкие горят, горло полыхает огнем — девушка пытается закричать, но изо рта вылетают лишь болезненные хрипы и постанывания, почти неразличимые среди топота двух пар ног.
Неожиданно подошва ботинок жалобно скрипит и она почти теряет равновесие, угодив в оставленную каким-то нерадивым студентом лужу чего-то липкого. Лодыжку опаляет жгучая боль, но девушка, привыкшая на уроках Гай-сенсея бегать по стадиону даже в самый промозглый ливень, отлично справляется и в последний момент выпрямляется, избегая рокового падения. Человеку позади везет не так сильно — до ушей доносится сдавленное ругательство, скрип чужих ботинок и глухой звук удара тела о твердый пол. Возникает почти непреодолимое желание на секунду обернуться и посмотреть на распростертого позади преследователя, но в последний момент девушка одергивает себя — перед глазами до сих пор не проходили красные круги, так что велик шанс все-таки споткнуться и упасть, если ослабить концентрацию хоть на секунду. Агата понимала, что произошедшее сейчас — лишь кратковременная задержка для неизвестного, и совсем скоро за ней вновь бросятся в погоню. Что же делать? Пока она еще может бежать, но чувствует, что сил осталось катастрофически мало. Скоро — финиш.
«Нужно куда-то спрятаться» — проносится в голове затравленная мысль, от которой глаза начинают лихорадочно метаться от одной двери к другой. Пусть во всем колледже и темно, но практически во всех классах почти нет ни одного укромного места, в котором можно было бы забиться в темный угол. Разве что…
Девушка сосредоточенно хмурится и резко входит в очередной поворот коридора, тратя остатки последних сил на то, чтобы все-таки прибавить скорости и подлететь к непримечательной двери кабинета философии, которая с недавних пор стала кладовой колледжа. Мысленно скрещивает пальцы, надеясь, что ту не закрыли на ночь, и тянется к круглой металлической ручке.
Открыто.
Чуть ли не с восторженным визгом она влетает в помещение и лишь в последний момент успевает остановить готовую вот-вот хлопнуть дверь, после чего аккуратно, стараясь не шуметь, прикрывает ее за собой. Наступает кромешная темнота, которую не разрезают даже еле заметные лунные отблески. У Агаты возникает стойкое чувство, что она попала в беспроглядное чернильное пятно — настолько бьет по глазам любое отсутствие хоть какого-то света.
Выбора нет. Девушка отходит от двери на безопасное расстояние и все-таки достает телефон, включая фонарь на минимальную мощность. Сразу по углам кабинета начинают вырисовываться очертания сгорбленных, захламленных предметов, беспорядочно расставленных по периметру комнаты. Где-то у стены поблескивает обшарпанным корпусом сломанный кофейный автомат, который директриса все не может отправить либо на ремонт, либо в утиль. Тут и там расставлены стоящие на покореженных ножках стулья, которые не пожалели время и студенты, а на ветхих партах нагромождены всевозможные плакаты и учебные пособия, которые лишь изредка берут учителя для своих предметов. Весь этот антураж еще больше заставляет тревожиться и испуганно озираться по сторонам, с ужасом боясь признать в каком-то из предметов чью-то затаившуюся фигуру.
Агата отчаянно пытается сильно не хрипеть в попытках выровнять дыхание, но шумный стук собственного сердца в ушах приглушает почти все звуки. Приходится зажать рот ладонью и пытаться дышать через нос, чувствуя, как спертый воздух кладовой почти не приносит должного облегчения. На дрожащих ногах она прохрамывает к ближайшему стулу, который из всех вызывает наименьшие опасения, и с усталым вздохом приземляет на него свое бренное тело. Голова нещадно раскалывается, и она, чуть успокоившись, все-таки убирает почти ледяную ладонь от своего рта. Подсвечивает ее фонариком, внимательно разглядывая, и удрученно хмурит брови.
Кровь.
Ей, похоже, разбили губу, и теперь оттуда тяжелыми каплями идет теплая красная жидкость, скатываясь по подбородку на новую, впервые надетую толстовку.
— Хорошо не жили и начинать не будем, — саркастично шепчет Агата, понимая, что такое навряд ли отстирается в обычной стиральной машинке. А ведь она так долго экономила на обедах, чтобы наконец-то купить ее…
Пытаясь не думать о том, каких нагоняев получит от матери, если та узнает, что ее дочери опять не в чем ходить, девушка мотает головой из стороны в сторону и тут же жалеет об этом. Виски просто гудят, и она почти уверена, что на лбу уже красуется внушительных размеров шишка, возникшая от контакта с не совсем мягкой стеной. Что же ей так не везет?
Она пытается унять возникнувшую волну тошноты и заходит в телефонные контакты, силясь в расплывающихся буквах найти хоть кого-то из друзей. Сейчас ей просто необходимо, чтобы кто-нибудь пришел и забрал ее отсюда, потому что самовольно она из кабинета не выйдет даже под дулом пистолета.
Где-то за дверью слышатся тяжелые, полу-ленивые шаги.
Агата замирает с занесенным над номером Наруто пальцем, почти выронив из подкосившихся рук подсвечиваемый слабым светом мобильник. Обращается вслух, чувствуя себя загнанной в ловушку мышкой, после чего со всей осторожностью привстает с чуть скрипнувшего стула. От этого скрипа кровь стынет в жилах, но девушка очень надеется, что он был недостаточно громким для того, чтобы его услышали где-то в коридоре.
Она пытается максимально бесшумно передвигаться по порванному в некоторых местах линолеуму, лихорадочно силясь отыскать глазами место, где можно было бы спрятаться. Шаги за дверью становятся все громче и громче, и она с нахлынувшим ужасом понимает, что вновь узнает в них знакомые шнурованные берцы. В голову как некстати влетает один закономерный вопрос, который заставляет лицо перекоситься от внезапной догадки.
Откуда Гаара мог знать, что ее стоит искать именно в этой части здания?
Совпадение ли это?
А может, он и нападавший — один человек?
Ее вновь мутит, но она дрожащими пальцами выключает фонарик и на подкошенных ногах пробирается к массивной деревянной парте, так удачно расположенной у стены в углу. Парта старого образца, поэтому все ее три стороны как можно кстати закрыты широкими досками почти до пола, что дает возможность аккуратно отодвинуть близстоящий стул и забраться в импровизированное убежище, сложившись почти напополам. Девушка затравленно жмурится и скрещивает пальцы, всеми вибрами души надеясь, что гулкие шаги минуют дверь и растворятся где-то в недрах коридора.
Чуда не случается.
Шаги останавливаются, словно человек снаружи прислушивается к себе или к внутренним чувствам, после чего слышится тихий шелест железной ручки.
«Да чтоб тебя! Давай вали отсюда!» — вопит внутренний голос, когда Агата, скрючившись в три погибели, старается ничем не выдать своего присутствия. Лишний шорох, чересчур громкое дыхание или невовремя скрипнувший кроссовок — все может послужить отправным толчком, после которого Сабаку-но точно будет знать, что она находится в кабинете.
В затхлой комнате раздается скрип шнурованных берцев, после которых девушка понимает, что красноволосый все-таки решился пройтись по кабинету в поисках ее скромной персоны. Она не понимает, чем руководствуется парень — за все время она не издала ни звука, поэтому у него не было никаких причин искать именно здесь.
Ей начинает отчетливо казаться, что он каким-то образом способен найти ее везде.
Спина нещадно боли из-за неудобного положения, а ноги постепенно начинают затекать, но она отчаянно сопротивляется желанию хоть на миллиметр поменять позу, боясь последствий. Лишь тихо дышит, прикрыв тяжелые веки так, будто это способно сделать ее невидимой.
— Агата? — тихо спрашивает вкрадчивый голос, обладатель которого скрупулезно проходит вдоль противоположной стены, наверняка заглядывая во все уголки. Слышится едва заметный шелест, словно говорящий проводит ладонью по полке шкафа, сметая накопившуюся там за все дни пыль. Девушка едва заметно вздрагивает от интонации, с которой произнес красноволосый ее имя. Словно пробовал на вкус, вытягивая гласные так, будто ее имя — детская считалочка.
А-га-та.
Я-те-бя-най-ду.
Гаара на секунду замирает, словно отвлеченный чем-то, и уже через пару секунд оказывается в дверях кабинета, за несколько коротких шагов оказываясь наполовину в коридоре. Ей кажется, или слышится скрип удаляющейся обуви? Девушка облегченно выдыхает, и, не в силах больше терпеть острую боль в ногах и спине, слегка меняет положение. Парта сдавленно скрипит, чуть пододвинутая неосторожным движением девушки.
Неожиданный грохот врезается в уши невиданной мощью, и она едва успевает закричать, когда ее импровизированное убежище откидывает в сторону внезапной силой. Чьи-то руки охватывают ее вздрогнувшие плечи и тянут наверх, заставляя выпрямиться во весь рост и взглянуть в едва различимые при кромешной тьме глаза. Она атеистка, но клянется Богом — в глубине этих бирюзовых омутов горит настоящий пожар, который разгорается все ярче и ярче от одного взгляда на ее перепуганное лицо.
— Нашел, — сквозь широкую улыбку воркует красноволосый, и его просветлевшие от восторга черты можно сравнить только с лицом ребенка, выигравшим в конкурсе самый главный приз. — Я уже начал бояться, что ты слишком хорошо спряталась от меня.
— Отпусти! — только и может выкрикнуть девушка, бездумно поднимая руки и пытаясь оттолкнуть красноволосого, который лишь усиливает и без того железную хватку. — Что я тебе такого сделала, черт возьми?! — она уже на грани истерики, поэтому просто-напросто начинает еще сильнее биться в руках Сабаку-но, с лица которого даже сейчас не сходит эта странная улыбка.
— Ну чего ты так переживаешь? — успокаивающе шепчет он, оттесняя Агату ближе к стене ровно до того момента, пока она полностью не оказывается прижата спиной к ее холодной поверхности. — Ты так старательно избегала меня, что я не выдержал и решил устроить нам встречу сам.
— От… Отпусти меня, — испуганно выдавливает она из себя, понимая, что расстояние между ее и чужим лицом становится до неприличия маленьким. Она чувствует, как похолодевшие от страха щеки опаляет горячее дыхание, а прикрытый выбившимися прядками лоб задевает кончик его носа.
На секунду ей чудится, словно Гаара вот-вот потянется ее поцеловать.
— Что мне за это будет? — заискивающе шепчет он ей на ухо, ненавязчиво задевая опустившейся рукой изгиб талии, спрятанной за мешковатой толстовкой. Она благодарит все высшие силы за то, что у него хватило ума не опустить ее еще ниже.
— Я не выцарапаю тебе глаза, — злобно шипит девушка, со всей дури пытаясь пнуть того в бедро или колено, чем опять вызывает у красноволосого лишь дружелюбный оскал. Он слегка наклоняет голову в бок, впиваясь нечитаемым взглядом в ее широко раскрытые глаза.
— Маловато, — по слогам произносит Сабаку-но, легким движением ладони проводя по ее спутанным волосам. — Я надеялся на что-то повесомее, — после этих слов он все-таки наклоняется ниже и проводит кончиком носа по ее щеке, едва заметно сжав руку на талии чуть крепче.
Секунда.
Две.
Три.
Агата видит, что он готов опуститься еще ниже и уже почти накрывает ее побледневшие губы своими, после чего все-таки не выдерживает и понимает, что наружу вырываются горькие, уже неконтролируемые рыдания. Гаара резко отстраняется, словно получив удар током.
— Агата? — взволнованно спрашивает он, слыша, каким надрывным плачем заходится девушка в его руках.
Она тем временем не слышит и не видит совсем ничего, бездумно вырываясь и пытаясь прикрыться дрожащими руками так, словно в любой момент ожидает от красноволосого удара за свою реакцию. Давится рваными вдохами и выдохами, маневрируя между реальностью и истерическим припадком, который практически охватывает ее с ног до головы.
— Тебе мало того, что было в коридоре?! — надорвано выкрикивает она, чувствуя, как жгучие слезы солью оседают на приоткрытых губах. — Мало, я спрашиваю?! Может быть еще раз хочешь приложить меня головой о стену, а?! Или оттаскать за кофту, чтобы в этот раз я точно задохнулась?! Так давай, вперед! Но не смей издеваться! — в конце предложения девушка уже переходит на крик, переполненная неконтролируемыми яростью и страхом, которые сосредоточились вокруг одной единственной фигуры.
— Что?.. — ошарашенно переспрашивает красноволосый, замирая на месте. Агата физически может ощутить, как похолодели его руки после этих слов, но уже не обращает на это никакого внимания. Лишь и дальше бьется в страшной истерике, которая с каждой секундой только набирает обороты. — Я бы никогда… Кто посмел? — на последнем вопросе он практически переходит на рык, не понимая, что холод и злоба в его интонации лишь сильнее пугают девушку, которая уже не может устоять на ногах и медленно сползает по стене, до сих пор прикрывая голову сложенными руками.
Неожиданно комнату озаряет блеклый свет зазвонившего на полу мобильника, который Агата выронила еще при неожиданном появлении красноволосого над своей макушкой. Знакомый рингтон болью отдает в вибрирующих висках и вызывает непреодолимое желание бросить гаджет в стену, но девушка лишь сильнее сжимается в комок, пытаясь отгородиться от всего мира, который с невиданной доселе злобой осел на ее плечи.
— Это что, кровь?.. Агата! Агата, пожалуйста, посмотри на меня. Пожалуйста, милая… — она слышит сбивчивый голос красноволосого лишь мельком, даже не пытаясь разобрать смысл в чужих словах. Не понимает также, как ее подхватывают на руки и куда-то несут, проносясь по коридорам с бешеной скоростью. Не осознает, как вновь ставят на ноги и подставляют лицо под холодную воду, старательно пытаясь стереть пальцами уже засохшую на подбородке кровь. Лишь изредка вздрагивает от ледяных капель, которые раз за разом скатываются под ворот толстовки, через которую чужие руки успокаивающе гладят ее по спине. Вся окружающая реальность оградилась от нее стеклянным колпаком, который девушка не в силах была разбить при всем желании, даже если бы такое имелось. Хотелось исчезнуть, лишь бы не чувствовать это острое предчувствие наступающей беды, которая ходит за ней по пятам.
Агата не понимает, сколько времени прошло.
Открывает болящие от слез глаза, после чего несколько раз непонимающе хлопает ресницами, смаргивая с них последние соленые капли. Пытается сфокусировать взгляд, осознавая, что смотрит на открытое нараспашку окно, и пытается приподнять свинцовую голову. Что-то мешает… Прислушивается к собственным ощущения. Ее что, кто-то гладит по волосам?
— Гаара? — полушепотом спрашивает она, понимая, что голос непривычно тих и надломлен. Сорвала его во время рыданий?
Человек, беспрестанно убаюкивающий ее сейчас в своих руках, замирает и чуть отдаляется, чтобы взглянуть в ее раскрасневшееся и наверняка опухшее лицо. Внимательным взглядом изучает каждую черту и ловит каждый вздох, словно боится, что девушка вновь начнет заходиться в истерике.
— Агата? — вопросом отвечает на вопрос, словно и сам не понимает, что в данный момент происходит. Из рук, тем не менее, не выпускает. Прижимает еще крепче.
— Я, — обалдело выдает девушка, осознавая, как странно и неловко смотрится со стороны этот разговор. — Что произошло?
— Это я должен спросить, — хмурится красноволосый, одаривая ее очередным из своих нечитаемых взглядов. — А в частности — кто и почему бьет тебя головой о стену. А еще мне очень интересно, почему ты думаешь, что этот кто-то —
я.
— Э… Ну… — смущенно бормочет девушка, видя, какое искреннее негодование вызывает этот факт на лице у красноволосого. — Тут да, ошибочка вышла.
— Агата! Ауу! Ты где? — в их диалог резко врывается третий голос, который, вереща и гремя, словно сирена, раз за разом повторяет ее имя.
Гаара от этого голоса сразу мрачнеет и хмурится, от чего все выражение его лица напоминает гримасу человека, который съел очень и очень неспелую сливу, кость которой вдобавок встала ему поперек горла. Пренебрежительно ведет плечами, словно блондин одним своим существованием вызывает у него как минимум изжогу, и сверлит потемневшим взглядом конец коридора, из которого доносится приближающийся топот.
«Он, похоже, действительно его терпеть не может», — удивленно думает про себя Агата, внаглую разглядывая Сабаку-но так, словно впервые встретила. Отчего-то эти теплые и крепкие руки, до сих пор неосознанно обнимающие ее в каком-то защитном жесте, никак не вяжутся с закоренелым образом в голове. Немного стыдно признавать, но она до последнего считала, что руки парня в обязательном порядке должны оказаться холодными, твердыми и способными причинять лишь одну боль, а по факту… По факту она ловит себя на мысли, что ей еще никогда не было так хорошо и уютно, как в этом крепком кольце чужих рук. От этой мысли девушка моментально краснеет, белеет и вновь краснеет, очень надеясь на то, что в этом полумраке Гаара никак не сможет заметить этого светофора на ее лице. Лишь неловко отводит глаза в сторону, когда тот чувствует слишком пристальное внимание и бросает на нее вопрошающий взгляд, слегка приподнимая несуществующие брови.
— Агата, вот ты гд!.. — блондин озадаченно замолкает, резко тормозя на скрипнувшей подошве спортивных кроссовок. Округленными от удивления глазами смотрит сначала на нее, не забывая отметить слишком бледные щеки, губы и кровь на толстовке, а потом с неприкрытым возмущением взирает на красноволосого. — Какого черта?!
Девушка лишь в последнюю секунду успевает соскользнуть с рук обнимающего ее парня, и, чудом не потеряв равновесие, встать между ним и разбушевавшимся блондином, грозно двинувшемуся в их сторону.
— Наруто, прекрати! — она пытается сказать это как можно громче, но все, что у нее получается по факту — жалобный полу-хрип, который надрывно заканчивается почти посередине последнего слова. Выставляет вперед подрагивающие руки, грозно хмурясь, когда не слушающий ее Узумаки пытается обойти ее по кругу с высоко занесенным кулаком. — Прекрати, я сказала!
— Но Агата!.. Он. Да он ведь! — продолжает гнуть свое блондин, возмущенно перекидывая взгляд то на нее, то на молча стоявшего Гаару. Девушке даже не нужно оборачиваться на красноволосого, чтобы по нехорошей тишине, царившей за ее спиной, понять настроение Сабаку-но. Она более чем уверена, что стоит Наруто сделать еще шаг, и он непременно получит тяжелый удар в челюсть, который непременно оставит после себя огромный сине-красный синяк, в который парень вложит все свое неприязненное отношение к блондину. Так что это еще спорный вопрос — кого она пытается защитить, встав так между двух разгоряченных злобой парней.
— Он мне помог, Наруто, — устало выдыхает девушка, не выдерживая и безвольно опуская руки от резкого прилива головокружения. Интересно — а не сотрясение ли, случаем, у нее? Вполне может быть. — Очень напугал, конечно, но помог… — последние слова она выговаривает уже еле различимым шепотом, который в конце концов переходит в бессильное бормотание. Веки становятся какими-то тяжелыми и свинцовыми, а внутри черепной коробки слышится странный перезвон, словно кто-то в ее голове решил ударить в огромный колокол. Сама того не замечая, она неловко оступается и начинает оседать на пол, окунаясь в темноту прежде, чем может ощутить чужие руки, аккуратно подхватывающие ее из-за спины.
Мир погружается во мрак.
***
Не до конца зажившие ступни слегка покалывают, когда она легким движением руки стягивает с них высокие сандалии. С наслаждением выдыхает, проводя оголенной ногой по остывшему за вечер песку, который едва заметно щекочет чувствительную кожу и струится сквозь расслабленные пальцы, после чего задирает голову к начинающим проклевываться звездам. Если хорошо присмотреться, то можно увидеть, как Большая Медведица своим ковшом загребает темно-синее, дымчатое небо, а совсем рядом Кассиопея пронзает своими изгибами сверкающий Млечный путь. Странно… Почему-то она не может вспомнить, когда в последний раз ей удавалось видеть звездное полотно настолько близко.
Девушка чуть вздрагивает и ведет плечами, когда по тонкой коже запястья начинает виться хоровод струящихся песчинок. Склоняет голову набок, пытаясь скрыть за навесом распущенных волос смущенную улыбку, раз за разом появляющуюся в его присутствии, но понимает, что от этих внимательных глаз не скроется даже сущая мелочь.
Как и всегда.
— Простудишься, Агата, — шелестит где-то позади тихий голос, который привычно заставляет ощутить электрический разряд, идущий вдоль позвоночника в самое сердце. Ей кажется, что должны пройти годы, прежде чем она сможет привыкнуть, с
какой интонацией он каждый раз произносит ее имя.
— Неужели думаешь, что я такая хлипкая? — тихо бурчит себе под нос, бездарно пытаясь скрыть нахлынувшее смущение напускным недовольством. — Я же шиноби, как никак.
— Прошу прощения — забыл, что шиноби не люди и не могут заболеть, — усмехаются уже где-то совсем рядом, и она по привычке двигается немного вбок, уступая место присаживающемуся рядом человеку. И лишь через пару секунд прикусывает губу, вспоминая, что они сейчас посреди пустыни, пески которой не имеют ни конца, ни края, а не на узком диване резиденции.
Они молчат, однако отчего-то Агате кажется, что это молчание говорит за них лучше, чем любые фразы и слова. Воздух пахнет звездами и свежестью, и даже остывшее дыхание ветра лишь ласково проводит пальцами по длинным волосам. Девушка чувствует, как ее руку накрывает чужая ладонь, с голодной нежностью ведя большим пальцем по избитым костяшкам. Несильно сжимает, словно человек рядом просто-напросто боится, что в следующую секунду она исчезнет.
— Отчего-то… — собеседник на секунду замирает, пытаясь сформулировать мысль. — Отчего-то мне кажется, что если мы расстанемся сейчас — то увидимся еще очень, очень нескоро.
Агата удивленно поворачивает к нему голову и недоуменно хмурится, обводя взглядом гордый, задумчиво смотрящий вдаль профиль. Гаара редко говорил что-то подобное — такое, что приходилось в противовес своим привычкам вытаскивать откуда-то из недр души, потемки которой тот скрывал от окружающих уже слишком много лет. От этого эти слова, брошенные тихим растерянным голосом, становились похожими на бессильное в своем отчаянии откровение.
Что ж… Она может понять его. С недавних пор вера в счастливое и светлое «завтра» померкла, уступив место тревожному предчувствию горестных дней, которые не сулят ничего кроме боли и потерь. Приближалась война. Весь мир стоит на пороге удара, оправиться от которого смогут далеко не все. Кто знает, что принесет им новый рассвет? Кто может дать гарантии, что все, что дорого и близко сердцу, не превратится в пыль уже через несколько часов? Наступает время, когда ты не знаешь, доведется ли увидеть человека, которого любишь всей душой, еще хотя бы раз. Не знаешь, когда очередное объятие — последнее.
— Даже если и так, — еле слышно шепчет она, поворачивая голову к давным-давно ставшему родным лицу. — Я уверена, что если не в этом жизни, то мы обязательно встретимся в следующей.
Человек рядом на эти слова лишь горько усмехается и переводит на нее взгляд иссеченных болью глаз, которые еще ни разу не казались ей настолько печальными.
— Тогда будем надеяться, что хотя бы в ней не придется вытаскивать тебя из очередной беды, нависшей над твоей прекрасной… Головой, — девушка смеется от этой легкой заминки, явно говорящей о том, что в голове у красноволосого определенно мелькало совсем другое слово.
— Я в этом сильно сомневаюсь, — отвечает она, задумчиво хмыкая над этой мыслью. Улыбка, однако, почти мгновенно пропадает с бледного лица. — Ты ведь найдешь меня там, Гаара? — уже серьезно спрашивает девушка, с тоской глядя на линию горизонта, оранжевая полоса на котором уже давно уступила место глубокой синеве.
Вместо ответа ее легонько тянут на себя и заключают в почти болезненные, отчаянные объятия. Чужие руки в иступленной ласке водят по спине и гладят спутанные волосы, безмолвно говоря — «
в любом уголке вселенной, этой или же иной».
Сейчас они еще оба не знают, что после войны ей не суждено вернуться домой.
***
Она открывает глаза. Сквозь сощуренные ресницы в них вливается яркий солнечный свет, больно ударяясь о чернильное дно зрачков.
Девушка недовольно что-то бормочет про занавески и то, что будильник еще не прозвенел, после чего прячет заспанное лицо в складки перьевой подушки. Хмурится, вдохнув тонкий запах свежести, которая отчетливо отдает чем-то знакомым. Так обычно пахло у мамы в кабинете, когда Агата еще нескладной девчонкой приходила туда после школы.
«Я что, в больнице?» — на краю сна раздается еле сформировавшийся в голове вопрос, который она тут же отбрасывает в сторону. Тот, однако, не отступает, вновь раздаваясь в гудящей черепной коробке.
Одеяло тут же откидывается в сторону, после чего девушка ошарашенно осматривается по сторонам, подпрыгнув на скрипящем матраце. И вправду — в глаза сразу бьет болезненно-белый цвет, в который окрашены стены, пол, потолок и даже стерильно чистые простыни, слегка хрустящие под подушечками пальцев. Ей требуется еще пару мгновений, чтобы сфокусировать растерянный взгляд на больничной палате, в которой, судя по всему, она оказалась. Агата первым же делом осматривает стоящие рядом с кроватью тумбочки, надеясь увидеть там графин или, на худой конец, хотя бы стакан воды. Там, впрочем, ничего не оказывается, отчего пересохшее горло отдает болезненным спазмом. Что это за больница такая, в которой своим пациентам вместо помощи обеспечивают обезвоживание?
Она недовольно поджимает губы и морщится, когда почти сразу после этого чувствует неприятное покалывание. Аккуратно приподнимает руку, подушечками пальцев проводя от уголков рта по всей поверхности губ, и почти сразу чувствует странное тепло. Тяжело вздыхает, когда кончики пальцев окрашиваются красным цветом, после чего вспоминает — губа у нее разбита, и любая лишняя гримаса теперь чревата кровью.
Нужно немного посидеть и покопаться в памяти, прежде чем в черепной коробке мелькнут необходимые воспоминания — колледж, темные коридоры, удары о стену… И, как в завершение — чужие теплые ладони, чьи фантомные касания до сих пор чувствуются где-то на коже. Девушка обхватывает себя руками в безрезультатной попытке сохранить это воображаемое тепло, но все, что ощущает — легкий сквозняк из приоткрытого окна, за которым плавно расползаются сумерки. Интересно, как долго она здесь находится?
Ей уже хочется привстать, морщась от боли во всем теле, и пройти неровными шагами до двери палаты, однако ее опережают — металлическая ручка будто сама собой поворачивается вокруг своей оси, когда кто-то снаружи начинает входить внутрь.
