Они успели его спасти

      И вот наконец-то Томасу удаётся выбить нож из рук Ньюта. Сверкнув острым лезвием, тот летит куда-то в сторону. Расслабляться ещё не стоит: друг по-прежнему во власти лихорадки и сейчас кричит, как что ни на есть настоящий шиз, а спасение всё нет — ни Бренды, ни Минхо, а вместе с ними и сыворотки на горизонте не предвидится, — однако «хохмач» в душе Томаса не мог не порадоваться такой крохотной победе. Во всяком случае, теперь Ньют обезоружен.       — Тварь! — булькающим голосом взревел обезумевший, вновь кидаясь на старого друга.       Впрочем, кажется, Томас поспешил с вынесением вердикта. Оружие у блондина имелось и ещё какое: его ногти не уступали когтям диких зверей.       Багровое от неестественной злости лицо Ньюта исказило бешенство, а руки и голова то и дело странно подергивались.       — Убей меня… убей, — на минуту в его глазах промелькнуло сознание — они прояснились, от почти чёрного возвращаясь к ореховому цвету. — Томми, прошу. Умоляю, — жаль, что лишь на минуту.       Реальность ускользала от него — и это было самым болезненным. Разум почти не подчиняется воле, однако Томас был уверен, что где-то там, глубоко-глубоко внутри, Ньют понимает, что поступает неправильно, осознаёт, что просит о невозможном. Он, как и Томас, никогда бы не смог убить лучшего друга.       В новой схватке у Томаса почти не оставалось сил. Ньют сейчас, в сравнении с ним, был чертовски силён и, чтобы сдержать его, приходилось прикладывать огромные усилия. Пот стекал по вискам, все мышцы болели, дым от огня разъедал глаза, но Томас плевал на всё это, сосредоточившись только на друге. «Только бы они успели, — думалось ему. — Только бы успели».       — Очнись, Ньют! Это же я. Томас! Вспомни же.       Ответа не последовало, но, на счастье, в заминке, Томас успел заметить бегущих к ним Бренду, а за её спиной Минхо. В руках у девушки поблёскивала синяя капсула, и это вселило в Томаса немного надежды. Теперь он сам кинулся на Ньюта, собираясь схватить и хорошенько встряхнуть.       — Давай! — заорал Томас, когда сумел перехватить руки друга и скрутить за его же спиной. — Ну же!       Бренда подскочила совсем близко, когда обезумевший парень попытался вырваться и лягнул ногой. Получив удар в живот, девушка упала, и заветное лекарство выскользнуло из её рук.       — Чёрт!       Пока она искала сыворотку, к полю боя подбежал Минхо, а за ним появились и Галли с Фрайпаном. Они стали окружать вырвавшегося к тому моменту друга, однако никто из них больше не узнавал прежнего Ньюта — веселого, организованного и собранного, доброго парня, который прошёл все испытания Лабиринта, вынес Жаровню, смотрел смерти прямо в глаза и продолжал стойко стоять на ногах, выдержал посылаемые ПОРОКом переменные. Сейчас он был лишь призраком того, кого они знали и кем дорожили. И всё же маленький шанс на его спасение имелся.       Казалось, даже его внешность искажается. Пшеничные волосы теперь висели какими-то паклями и будто редели. Черты лица заострялись, а некое подобие улыбки становилось настоящим звериным оскалом. «Люди, болеющие Вспышкой, перестают быть людьми, превращаясь в животных», — как некстати каждый из них вспомнил это. Смотреть на простых заражённых это одно, но когда ты видишь в таком состоянии своего друга… Этот образ навсегда запечатался в их памяти, и сколько лет не пройдёт, они будут ужасаться, вспоминая горящий безумием взгляд Ньюта.       — Бренда!       Времени оставалось мало, и чёрта с два Томас потратит его впустую. Он так много потерял: семью, о которой пусть и не помнил, друзей, умиравших на его глазах и отчасти по его вине, предавшую его девушку, которую любил, — что терять ещё и Ньюта был не намерен. Они не сдохли раньше, не умрёт никто и сейчас!       Неожиданно Томасом овладела такая сильная злость, что он почувствовал себя хуже, чем когда узнал, что работал на ПОРОК. Он пришёл в бешенство, поняв, что Ньют окончательно сдался, отказался бороться с болезнью, плюнул в лицо их дружбе — бросил их… его. Обезумевшему стоит вернуть разум уже за тем, чтобы хорошенько намылить шею.       Хотелось заорать так, чтобы кровь пошла изо рта, чтобы полопались барабанные перепонки, чтобы разом рухнули все здания в этом грёбаном Денвере; заорать: «Вспомни меня, ты, шанк стебанутый! Приди в себя и прекрати ныть, кусок кланка!» Боль от возможной потери друга разъедала парня изнутри, как бы он не старался не думать об этом.       Когда Минхо был в руках ПОРОКа, и Томас почти было опустил руки после провальной миссии, именно Ньют встряхнул его как следует. Только он мог привести друга в чувства, вселить надежду, отключить мозги и призвать эмоции. И у него это, чёрт подери, получилось. Они спасли Минхо, когда он нуждался в помощи друзей больше всего, но сейчас поддержка и помощь необходима самому Ньюту. Скорее мир сгорит до тла, чем Томас убьёт его собственными руками. Они выживут и найдут лучший мир, новый дом, где смогут начать жизнь с чистого листа, но только вместе. Вместе, мать вашу! Ухватившись за эту мысль как можно крепче, Томас старался держать её максимально близко к себе.       Он ни за что не допустит, чтобы его лучший друг умер!       Последний город ПОРОКа отошёл на второй план. Крики людей и шизов, грохот разрушений, выстрелы, что раньше отвлекали — всё пропало, остался только Ньют и бешено колотящееся в груди сердце.       — На счёт три, — прорычал Томас. — Один. Два. Три!       Ньют закричал, когда парни схватили его и уложили на живот, пригвоздив к холодному асфальту.       — Бренда, где тебя черти носят?!       Девушка к тому времени уже успела подобрать сыворотку и только ждала момента более подходящего, чем снова получить удар.       — Держите крепче, — скомандовала она, склоняясь над блондином.       Последний раз Ньют вскрикнул и дёрнулся, когда почувствовал укол, затем его тело пугающе резко расслабилось.       — Эй, — Томас содрогнулся от ужаса, ослабляя хватку. — Эй, эй, эй! Ньют.       — Спокойно, — Бренда положила ему руку на плечо, заставляя успокоиться, насколько это было возможно. — Это действие сыворотки.       Томас не смотрел на неё, но и не сбросил руку. Его глаза были прикованы только к Ньюту. Раньше прерывистое дыхание друга выравнивалось, а сам он, не шевелясь, раскрыл глаза, смотря в никуда. С его лица сходило безумие, но настолько медленно, что Томас подумал, будто ему кажется. Непонятно чувство вины пришло из ниоткуда. Он вдруг ощутил всю боль друга, будто сам пережил её, будто это он сейчас чуть ли не окончательно перешёл черту. Это было невозможно терпеть.       — Давайте поднимем его, — предложил Минхо, хотя он и сам после увиденного не отказался бы прилечь.       Вдвоём с Галли они подняли друга, закинув руки того себе на плечи. Ньют не противился, продолжая смотреть мимо всех. Его трясло, как кленовый лист на ветру.       — Дружище? — Томас боялся сделать что-нибудь не так, сказать что-то не то.       Карие глаза не сразу обратились к другу — сначала они не спеша скользнули по земле, поднимаясь от ботинок к лицу Томаса. Никто ничего не произносил и не предпринимал, хотя следовало бы уносить ноги как можно скорее из этой котельни.       — Томми… — не своим голосом прошептал Ньют, с огромным усилием выдерживая взгляд друга.       Томас закивал. Стало легче. Гораздо легче, как если бы ему в затхлой комнате открыли окно. Он как будто снова глотнул свежего воздуха. «Он придёт в себя, — спокойнее вздохнул он, не переставая смотреть на блондина. — А потом я проедусь ему кулаком по лицу за эту выходку».       — Уходим, — приказал Томас, смотря теперь на остальных. — Галли, прикрывай нас. Бренда, ты тоже, — сам он подошёл и занял место Галли, перекинув одну руку Ньюта себе на плечо. От этого простого прикосновения поток чистого воздуха будто усилился. Им ещё предстояло выбраться из созданного захватчиками Ада, но он не собирался предаваться панике. Главное — они дали Ньюту сыворотку; главное — они дали ему ещё немного времени. — Вперёд!       Позже они сделают всё, чтобы Ньют окончательно выздоровел, а сейчас им как можно скорее нужно убраться отсюда.