Ключи и тени

Припомнить каждую черту резьбы, ещё раз перебрать смутные образы, возникшие в воспаленном сознании, и под конец провести рукой по ключам. Бесполезно. Карлия знает, что это не сработает сейчас, как не сработало в прошлые попытки восстановить утраченный дар. Ворон вновь качнет головой, взмахнет смоляными крыльями, неодобрительно каркнув, улетит куда-то под потолок. Влажный, потемневший от времени потолок погребальной камеры древнего кургана. Скупое пламя последних факелов злится, плюется искрами, не в силах согреть промерзшие стены. Но, словно повинуясь чьей-то темной воле, продолжает отбрасывать тени. Чутье упорно твердит, что тени здесь неправильные. Немые, глухие, мертвые. И каждая — воспоминание, стилет в болевую точку. Вот эта, у массивной резной колонны, похожа на Бриньольфа. Деловито стоит, прислонившись спиной к холодному камню и скрестив руки на широкой груди. А свисающие сверху шерстяные веревки так напоминают его непослушные рыжие патлы. У расколовшегося, покрытого старыми тряпками стола крутится, протирая несуществующие пинты и ухмыляясь в жиденькие усы, Векел. Всего в паре метров от него, на единственной скамье расположилась Тонилла. Или же это приконченный данмеркой драугр до сих пор не обратился в прах? Но нет же, сидит. Напевая себе под нос какую-то редгардскую песенку, разбирается с креплениями на очередном доспехе. По обветшавшей лестнице торопливо спускаются еще две тени. И аметистовые глаза Карлии упорно видят Делвина и Векс. Моргнуть дважды, опустить взгляд на ключи. Бессчетные копии с условными отличиями. Но какой-то из них должен быть тем самым. Госпожа просто испытывает ее, дурманит разум. Нужно всего лишь присмотреться, отбросив сомнения и домыслы. Коснуться священной реликвии и вырвать ее из рук Фрея. Доказать, что Соловей достойна прощения своей Принцессы. А тени все сгущаются, становятся длиннее. Пляшут фигурами друзей, врагов, клиентов, подельников, скупщиков. Данмерка ловит себя на мысли, что боится их. Теней, таких же слуг Госпожи, как и она сама. От бессилия перед правдой пересыхает в горле и становится нечем дышать. Серые пальцы сами зарываются в ледяной металл сотен ключей. Абсолютно одинаковых, от сплава до резьбы. И все они — не тот, что так нужен. Именно в такие моменты она обычно сдается. Оседает на изрезанный тенями пол, пряча лицо в острых коленях. Понимает, что устала, но не может заснуть. Именно в такие моменты ей обычно хочется вернуться в штаб и сдохнуть от клинка бывшей семьи ни в чем не повинной убийцей. Именно в такие моменты факелы обычно вспыхивают на миг и затухают, погружая Карлию в спасительный мрак. Но в этот раз они лишь дарят чуть больше гневливых искр и сливают тени в два силуэта у дверей камеры. Предатель ступает тихо, так чтобы шаги едва раздражали эльфийский слух. Так ходят в конец обнаглевшие крысы. Доспех главы Гильдии смотрится на самозванце карнавальным костюмом, и дамерка морщится, думая о том, что он носит его и в реальности. Злорадствует, пряча в одном из множества тайных карманов ключ от всех дверей. Но Мерсер Фрей не похож на живого. В озлобленном, иссохшем лице Карлия угадывает черты мертвеца. Пока она смотрит, второй силуэт подходит совсем близко и садится рядом, скрестив ноги. Проводит ладонью над ключами и звонко смеется, как умел при жизни. Словно говорит: «Любимая, ты ищешь иголку в стоге сена, хотя знаешь, кто и когда умыкнул ее из пялец. Не разочаровывай меня. Действуй.» За миг наложив стрелу на тетиву, данмерка поражает призрачную цель. Не Фрея, Галла. До боли в десне прикусывает рог лука, сворачивает тряпицу с ключами. Наконец плачет, захлебываясь солеными слезами, содрогаясь под напором нахлынувшей истерики. А под самым потолком древнего, засыпанного снегами кургана одобрительно каркает ворон.