Вопреки всему, мой выбор - ты

Мам, я круче всех во дворе Меня боится весь район И уважает вся улица Мне 12 лет в сентябре. Ну сколько можно, ну come on Мне говорить, что я - умница. Хочешь, чтоб пошёл в институт И чтобы вышел супермен. А я опять сижу на мосту И напеваю "Перемен". Нафиг ты сбиваешься с ног, Ведь знаешь, что всё равно... Всё равно, всё равно, да всё равно Не потянешь, не потянешь меня. Из таких, как я, боги делают сваи. Нас вгоняют молотом в плоть бытия И вместо конфет награждают словами... Не потянешь, не потянешь меня Из таких, как я, боги делают стены На которых держится свод бытия И вместо "спасибо" вскрывают нам вены За вредность! © Princesse Angine

- Мам, а расскажи как вы с папой познакомились, - Злата упирается локтями в сплошное переднее сидение и кладёт подбородок на кисти рук. - Золотце, я же уже тысячу раз рассказывала, - мягко улыбается мама и оборачивается на дочь, а папа глянул на них и усмехнулся себе под нос. - Ты эту историю уже лучше меня знаешь. - Ну и что, хочу в тысячу первый послушать, - надула губы Злата и захлопала глазами. - Чертёнок, давай я, - папа снова усмехнулся и закурил. Рот Златы наполнился слюной, ей самой до одури хотелось курить, но она скорее выхватит из папиной кобуры Макаров и шмальнёт себе в голову, чем признается родителям, что курит. Тем более, что эффект от этих двух действий всё равно будет одинаковый. - Давай, - широко улыбнулась дочь и посмотрела на папу. Её старшая троюродная сестра как-то раз сказала: "Лучших мужчин, похоже, разобрали наши мамы" и Злата внутренне соглашалась, когда смотрела на отца и на его отношение к маме. Княжевской-младшей было трудно поверить, что когда-то кто-то из её идиотов-ровесников может стать ей мужем, ведь они и близко не были похожи на отца, а ей очень хотелось, чтобы её будущий муж был похож на папу хотя бы отношением к ней. - Мне двадцать три было, маме твоей двадцать, - папа посмотрел по зеркалам заднего вида и перестроился в правую полосу, прибавляя газу и переключая передачу. - Я тебя поднимал как мог, пахал как бешеный. Тебя у баб Нюры оставлял, у неё своих двое, ты не в тягость была, да и спокойная - либо спишь, либо ешь, либо лежишь себе в люльке сама с собой агукаешь чего-то. Тут Славка пришёл как-то раз и говорит, мол, жениться тебе надо, Князь. А мне, в отличии от него, по бабам бегать некогда было, по танцулькам тем более, не свешу же я на старушку тебя. Объяснил, мол, прав-то ты прав, брат, женитьба - дело хорошее, да только некогда мне. - А он что? - улыбнулась Злата и посмотрела на папу. С маминой-то колокольни она историю действительно наизусть знала, а вот с папой редко удавалось поговорить по душам. - Цыц, не перебивай, - шикнул отец и девушка послушно замолкла. - Брат не унялся, пошёл к бабе Нюре. Не знаю, чего он там ей наговорил, да только я за тобой в очередной вечер пришёл, а она мне от ворот поворот, мол, пока невесту себе не найдёшь, ребёнка не отдам. В шутку, конечно, но строго наказала пойти на пляски какие. Ну я и пошёл, и брата с собой прихватил. Он тогда балагур был ужасный, соловьём заливаться готов был, лишь бы девушка ему улыбнулась. Я на его фоне как тот Герасим смотрелся, стою как дурак, молчу, на маму твою смотрю. Красивая - аж дух захватило, стоит в платьице этом своём васильковом и босоножках, на меня глянула разок из под ресниц и всё, думаю, пропал. А ей, егозе, до меня дела не было никакого - брат ей больше понравился. - Да ты бы себя видел со стороны, - рассмеялась мама, не выдержав. - Здоровый, мрачный, морда в шрамах вся - мне страшно было, я думала что плохое тебе что-то сделала и ты мстить пришёл. - Это да, я же в Одессе рос, там ужас что после войны творилось, - согласился мужчина. - Там мне рожу регулярно правили, хотя и я немало лиц попортил... - Ты отвлёкся, - одёрнула его Злата, нетерпеливо ёрзая на сиденье. - Да, - согласился папа и вернулся к рассказу. - Я как дурак туда каждый вечер начал таскаться, смотрел как мама твоя танцует с подружками и глаз оторвать не мог. Потом Славка начал за ней ухаживать. Это я щас понимаю, что он меня подначивал, чтобы я в стороне стоять перестал, а тогда прибить паршивца хотелось. Ну и добить он меня решил - знал, во сколько я с танцев ухожу, и зажал Зойку около клуба. Она отбивалась от него, но куда там, ты же знаешь нашего дядю Славу. Визжала как дурная, ну я и вмешался, морду родному брату начистил. Отошёл, кровь с рук вытираю, а она стоит, платок мне протягивает. Дрожит как зайчик, но не убегает. Другая бы драпанула уже куда подальше, а она стояла. Я платок у неё взял, смотрю, а он вручную вышит, белый такой, красивый, жалко хорошую вещь кровищей портить. Так и сказал, а Зоя посмеялась и говорит, мол, ты меня не дал испортить, так что платок - вообще ерунда. Смелости набрался, гулять позвал. - Это тот платок, который у тебя в столе лежит? - улыбнулась Злата, разглядывая отца. - А ты откуда знаешь? - притворно сердито нахмурился мужчина, но тут же не сдержал улыбки. - Да, он. Я к третьему свиданию созрел, признался чин по чину, что у меня ребёнок есть и я пойму, если она не захочет дальше встречаться. А Зоя нахмурилась так серьёзно и говорит: "Дети - счастье, а не преграда. Веди", я удивился, куда вести, а она: "Знакомиться веди". Мы пришли к бабе Нюре, она проводила, Зоя в люльку заглядывает, а ты только-только проснулась, глазки трёшь. Я боялся, увидишь незнакомого человека и испугаешься, а ты руки ей навстречу потянула и заулыбалась, да ещё и когда на руках у неё оказалась за локон схватила и так серьёзно-серьёзно принялась рассматривать, сосредоточенно так, а потом на меня повернулась и ещё шире заулыбалась. Вот как эту картину увидел, так и понял - ребёнок одобрил, можно жениться. Через неделю предложение сделал, через два месяца уже женой назвал. - А с дядей Славой вы как помирились? - вскинула брови дочь и посмотрела на прыснувшую маму. - А Зоя уже после свадьбы призналась, что они сговорились с ним и специально всё это подстроили, чтобы меня с мёртвой точки сдвинуть, - папа выбросил окурок в окно и не стал закрывать - жара на улице адская, даже к вечеру едва-едва спадает. - Рассказала, позвала Славяна в гости, поставила нам закуску и бутылку, и ушла гулять с тобой. Орали мы с братом долго, конечно, даже чуть не подрались, но помирились, когда я понял, что он как лучше хотел, а это главное. Так что если вдруг что-то случится с нами, дядя Слава тебя точно не бросит. Злата улыбается и думает, что с семьёй ей действительно очень повезло. Нет, у Златы не было к дяде Славе такого же тёплого отношения как у папы, всё же она не могла спустить ему тот факт, что он фактически бросил своего сына с его ранних лет на её отца и Никитос по праву считал отцом именно его, дядю Сашу. Интересно, почему папа считает, что Слава её не бросит, как он сделал это с собственным сыном? Нет, она чего-то наверняка не знает, как-то не складывается у неё в голове картинка. Оно и к лучшему, что дядя Слава так поступил, зато у неё есть самый лучший на свете старший брат. Пусть, он сейчас в армии, ведь старше неё на три года, но Злата точно знает, что именно Никита, а не дядя Слава, её не бросит случись что. Говорят, мысли материальны, и когда машину вдруг резко рвануло в сторону, Злата поняла, что так оно и есть. Вцепившись руками в сидение, девушка пытается сообразить что происходит, но щурится от яркого света, бьющего в лобовое стекло их машины. Внутри всё замирает от осознания происходящего и она сильнее сжимает руки на сидении, пока папа, выкручивая руль и орудуя ручником, пытается стабилизировать их на дороге. - Папа-а! - взвизгнула Злата, заметив фуру, несущуюся прямо на них. Лобовое столкновение с Камазом, масса которого в несколько раз превышает массу их автомобиля, просто не может закончиться без жертв. Злате повезло только потому что она сидела сзади, хотя и ей было категорически нехорошо от столкновения, выбившего из лёгких весь воздух. Бессознательные тела родителей - самый страшный кошмар, и навзрыд рыдающая Злата пытается вытащить их, грязными руками вытирая кровь с лица из разбитой об сидение скулы, но не худенькой шестнадцатилетней девушке тягаться с равнодушным железом. Истерика душит её, Злата не хочет осознавать, что даже то что она чудом вытащила родителей из машины ещё не значит, что они выживут. Последней каплей становятся мамины стеклянные глаза, взгляд которых, как Злате кажется, она ловит. Злата на остатках сознания видит мужчину, подходящего к безжизненному телу мамы, видит его ухмылку, едва-едва разбирает его слова, с ужасом понимает, что знает этого человека и отключается, не найдя в себе сил держаться. Если бы у Златы был свой персональный список самых мерзких вещей в этом мире, то на первом месте были бы кошмары и противный липкий холодный пот, а ещё понимание, что она снова проснулась в слезах и снова дрожит всем телом. Потом бы, конечно, шло ощущение потери сознания и привкус крови во рту. Но вот проживать персональный кошмар в одиночку она подотвыкла, а зря, от ужасов прошлого нельзя отвыкать, нельзя забывать о них, к ним нужно только лишь привыкнуть. Потому что когда ты привыкаешь засыпать рядом с тёплым телом и любимым запахом, отгоняющим кошмары, потом очень сложно привыкать обратно к холодной постели и догоняющим воспоминаниям. Свернувшись в клубок, девушка старательно пытается выровнять дыхание, надеясь, что бешено колотящееся сердце наконец уймётся и войдёт в привычный темп, а слёзы перестанут противно щекотать лицо. Она скучает, до одури скучает по рукам, обнимающим её во сне и прижимающим к себе покрепче. Раньше, даже если и проскакивал какой кошмар, Витя успевал растормошить её и успокоить, прижать к себе покрепче, чмокнуть в макушку и приказать спать. С того разговора перед новогодними каникулами, приходить он перестал. Обиделся, может, или уже пытался порвать эту дурацкую влюблённость, а может просто не хотел привязаться к ней ещё больше. Она же не находила в себе сил прийти к нему и попросить хоть ночь поспать вместе, не могла признаться, что ей страшно спать без него. Злата не хотела признаваться даже себе самой, что плачет даже не из-за страха перед собственными кошмарами, а из-за того что боится, что он больше никогда её не обнимет. Она отгоняет от себя эти мысли, днём даже вполне успешно убеждает себя, что ей это и не нужно, что она всё делает правильно, а ночью снова обнимает сама себя, вздрагивает всем телом и ненавидит себя за слабость по имени Витя Пчёлкин. Злата не знает, что брат за стенкой не спит и слышит как она мечется во сне, слышит как с глубоким прерывистым вздохом она просыпается, как тихо-тихо всхлипывает, наверняка, кусая костяшки пальцев, чтобы не издать ни звука и ненавидит себя, за то что он не рядом с ней, буквально секунду. Потом вспоминает её слова, её железобетонное "нет" и усмиряет совесть избитым "так будет лучше для обоих". Потом до боли стискивает подушку и ждёт, пока сестра затихнет, прежде чем позволить себе снова провалиться в сон. Вот и в этот раз, он просыпается посреди ночи и остатками воли удерживает себя от того, чтобы не подорваться и не прийти к ней. Витя знает, что Злата сильная девочка, и раз уж она приняла решение справляться самостоятельно, то пусть справляется. Витя до боли сжимает кулаки от урагана эмоций внутри, Вите хочется пойти и прижать девчонку к себе, чтобы она знала, что она не одна. Жаль, но её выбор - быть без него, а потому нужно оставаться в постели и смиренно ждать, пока она успокоится. Болезненная потребность знать, что она хотя бы в относительном порядке - грёбанный самообман, что у него выйдет забыть её, что он правда когда-то сможет настолько же сильно полюбить кого-то, кто не она. - Вить, - тихо и жалобно раздаётся рядом с ним и он вздрагивает, открывая глаза. Надо же, даже не услышал как она подошла. Стоит, мнётся, завернулась в эту свою простыню и губы кусает. Он тоже хочет кусать губы. Её губы, желательно. - Можно я с тобой посплю? - Злат, - хрипло говорит парень и садится на постели, хмурится. Ей неловко, она уже пожалела, что пришла, но не давать же заднюю, да? Раз уж она его разбудила. - Не надо. Ты сама дистанцию выставила. - Ты прав, да, - она опустила глаза и уже собралась уходить, даже развернулась, но замерла. Парень наблюдал за ней, сам отчего-то внутренне замерев. Как-будто то, о чём она думала, было важно для них обоих, касалось их обоих. Вообще-то так оно и было. - Да. Извини, что разбудила. - Злата, - окликнул, сам не зная зачем. Девушка замерла в проёме, но не обернулась, не желая показывать ему, что у неё слёзы на глаза навернулись. Не то чтобы она не ожидала отказа... Но да, вообще-то, она не думала, что он ей откажет. Злата думала, что стоит ей переступить через себя, через свою гордость и он примет её, позволит сдаться ей и сдастся сам, но он, кажется, оказался умнее, не позволил ей нарушить своё слово и пожалеть. А в том, что сдержаться и "просто поспать" они оба не смогли бы, она не сомневалась. - Что, Вить? - сипло спрашивает она, до боли в руках сжав треклятую простынь. - Ничего, - как будто передумал он. - Доброй ночи. Злата сжимает зубы и клянётся себе, что больше не позволит себе влюбиться, не позволит себе больше такой слабости. Правда - горькая ухмылка расплывается по её губам - видимо только потому что её сердце уже прочно занято. - Подровнялись! - гаркнул высокий мужчина, входя в спортивный зал школы. - Десять кругов по залу, бегом! Злата пристраивается к Томе и молча бежит рядом. В голове поразительно пусто - месяц до экзаменов, Злате кажется, что кроме учёбы она ничем и не занимается. Она усиленно готовится к экзаменам, хоть ей и всё равно на аттестат, но она хочет поддержать медалистку-Тому, да и выбиваясь из сил с этой подготовкой, наконец, почти всегда спокойно спит. Урок физкультуры для неё что передышка, возможность дать нагрузку телу и не быть при этом без дела. Кроме учёбы, ей дополнительно приходилось много изучать из того, что присылал дядя, всё-таки, в восемнадцать лет она вступит в права и он, конечно, ей поможет, но вникать в бизнес нужно было начинать уже сейчас. Незнание не освобождает от ответственности, а в её случае и вовсе может стоить жизни. Она обязана знать всё, разбираться в этом деле лучше отца, ведь ей как женщине будет вдвойне непросто в этих кругах. Своё придётся брать силой и умом, бесконечно доказывать, что она не слабее и не хуже мужчин, держать своих людей за глотку и всегда, всегда быть готовой сдохнуть, стиснув покрепче зубы на горле врага. Злата не питает иллюзий - ей семнадцать, но она хорошо осознаёт, как непросто ей будет, а значит, лучше заранее подготовиться. - Закончили! - свисток физрука вырывает её из размышлений и девушка переходит на шаг, восстанавливая дыхание. - Значит так, сегодня у нас не совсем обычное будет занятие. В нашем районе завелась компания, избивают и грабят одиноких пешеходов, за месяц уже три случая. Директор попросил провести для вас урок самообороны и также настоятельно просил не ходить по вечерам в одиночку, особенно к девочкам относится. Всё понятно? - Прозрачно, - кисло отозвалась Злата, но голос затерялся среди таких же. Точнее, она надеялась, что затерялся. - О, вот Княжевская у нас много умничает, значит ничего не боится, - хмыкнул физрук и поманил её рукой. - Иди сюда. Ну да, конечно. Кто ещё мог так встрять и стать для их физрука личной куклой для битья - конечно, Княжевская. Разряд по акробатике, видно, не впечатляет его и не внушает опаски по отношению к ней. Хотя, честно признаться, она сама тоже про себя бы в жизни не подумала, с её-то тщедушной комплекцией и средним ростом, что она способна кому-то накостылять. Сама девушка считает это даже плюсом, ведь если её не считают за серьёзного противника, значит не будут брать в расчёт. Вот как физрук например. Он вообще не считает, что она чего-то стоит, встаёт напротив, в надежде повыделываться перед старшеклассниками и особенно старшеклассницами. Пока он что-то объясняет, Злата проходится по мужчине оценивающим взглядом, смотрит как на потенциального противника, оценивает и примеривается. Выводы просты и прозаичны: мужчина высокий и крупный, но годы берут своё - намечается живот и второй подбородок, а лишний вес это всегда неповоротливость, но и силы в удар наверняка вкладывает немало, да и удар наверняка поставлен - он вроде бы служил в Афгане, как она слышала, а там хорошо тогда готовили. Всё вышеперечисленное выливается в её голове в ладную картинку, она невольно сравнивает физрука с медведем. Ей же придётся быть, по всей видимости, пумой - относительно небольшой, но быстрой и ловкой кошкой, от которой грозный гризли не ожидает прыти и не принимает в расчёт куда более острые клыки и когти. - Допустим, на относительно невысокую и стройную Княжевскую нападает мужчина моей комплекции, - физрук наконец перевёл на неё взгляд. - Что ты будешь делать? - По обстоятельствам, - пожала плечами девушка. - Не придумали ещё советские учёные универсальный рецепт от всех неприятностей, к сожалению. - Допустим, - кивнул мужчина и резко выкинул кулак в её сторону. Как хорошо, что реакция у неё даже и без тренировок, ещё в детстве, была хорошая, а с тренировками так и вовсе практически моментальная. Девушка правой рукой перехватывает мужское запястье, левой упирается в локоть и заламывает мужчине руку, вынуждая встать на колени, в момент оказываясь у него за спиной. Секундный трюк, полезный приём из айкидо, а главное, очень эффективный, особенно, если перехватить ладонь и выкрутить, ногтем зажимая болевую точку между костяшками среднего и безымянного пальца. Физрук дважды хлопнул по полу и Злата тут же разжала хватку, отступая на шаг назад. - Неплохо, Княжевская. Занималась чем-то? - Папа научил, - ухмыльнулась она на уважительный кивок физрука. Чисто технически, она даже не соврала, конкретно этот приём ей показал папа. Другой вопрос, что она может покалечить человека знаниями и навыками, приобретёнными от своего тренера, но об этом никому знать необязательно. - Отличный, кстати, урок, - усмехнулся учитель и повернулся к линейке двух выпускных классов. - В первую очередь, нельзя недооценивать противника. Даже если это хрупкая с виду барышня типа Княжевской. - Да по Ковалёвской морде вся её хрупкость заметна, - заржал Космос и друзья невольно поддержали его, даже сама Злата невольно усмехнулась, пока сам Ковалёв исподлобья смотрел на неё. Снова до драки дело у них не доходило, зато остроту языка они друг на друге тренировали буквально каждый день. Но до сегодняшнего дня, несмотря на тогдашнюю сцену во дворе школы, о том кто именно оставил несколько шрамов на его роже, никто не знал. Ох, сколько шуток ему предстоит выслушать... А так ему и надо, вообще-то, видимо, Космос просто отомстил ему за утреннюю издёвку на тему их расставания. Кажется, там было что-то про "стручок и два горошка" и злых недоёбанных баб. О том, почему Космос и Злата расстались, знал любой, кто хотел знать: Ржевская Катя, которую беззаветно драл Космос в том толчке во время новогодней дискотеки, не отличалась умением держать язык за зубами. Тем более, такие новости, разошлись прям под Новый год, да ещё и из-за его измены... Особенно зубоскалить Ржевская пыталась в сторону самой Златы, но когда поняла, что они с Космосом остались в тёплых дружеских отношениях, поумерила пыл, ибо опасалась отхватить от самого Холмогорова. - Я баб не бью, - попытался отбрехаться Ковалёв, но вышло просто смешно. - Я тоже, - хмыкнула Злата в ответ. - Но для тебя сделаю исключение. Проигрыш, в сухую. Что бы он сейчас ни сказал, что бы ни сделал, это будет просто смешно и глупо. В этой словесной схватке она в своём раунде отыграла блестяще и Ковалёву ничего не остаётся, только беситься. Хотя Злата и понимала, что откровенно нарывается, но ничего не могла с собой поделать, почему-то ей отчаянно хотелось ужалить этого мудака побольнее. Наверное, потому что она точно знала, что он заслуживает и не такое. Даже жаль, что Злата периодически забывает о том что она не всемогуща. Красивое личико Княжевской портит оскал и какой-то безумный смех, она даже не пытается закрыться от ударов, прилетающих ей по почкам, только смеётся, не обращая внимания на кровь, окрасившую пухлые губы в алый. - Ты всё поняла, сука? - шипит наклонившийся к ней Ковалёв, подняв её голову за волосы, но Княжевская только криво скалится и плюёт ему в лицо собственной кровью. - Пошёл ты, - выдаёт направление Злата. - Ты труп, ещё не понял? - Не в твоём положении угрожать, - щурится он. Злата не отвечает, только снова смеётся. Да хрена с два она этому ублюдку покажет, что ей больно до постыдного воя и солёных капель под глазами. Кажется, - Злата делает короткий вдох, - сломаны пара рёбер, ещё и левая нога подозрительно ноет, а про отбитые почки и разбитое лицо она даже не думает. Трое парней благополучно скрываются, сбегают, слабаки. Добили бы уже, но нет, на убийство у них яиц не хватило. Лежать и истекать кровью не было никакого смысла, ей никто не поможет, девушка с трудом садится и пытается спутанными мыслями определить что ей делать. В больницу надо, домой ползти смысла нет, только напугает зря. Подняться получается с трудом, но Злата же, блять, сильная девочка. Ей даже повезло в какой-то степени, до больницы всего пара кварталов. А может Ковалёв умнее, чем она думает, и специально подловил её именно здесь, чтобы она смогла доползти до больницы? Да нет, бред, нет у него в голове столько мозгов. Нет, нет у граждан Советского Союза сочувствия к ближнему своему. Злата бредёт до больницы, низко опустив голову, придерживаясь за стены зданий и невольно жалеет своё бежевое пальто, отстирать которое от крови и грязи вряд ли удастся. А мозг, меж тем, хладнокровно перещёлкивает в голове варианты и оскал на лице Княжевской даже пугает какую-то проходящую мимо старушку, бормочущую что-то в духе "свят-свят". Нет, ну в общем-то Злата согласна, зрелище действительно не для слабонервных. Не то чтобы расплывающаяся перед глазами картинка давала полную ясность, но в целом она представляла насколько паршиво и стрёмно в сущности своей выглядит. Кажется, она сильно напугала женщину, сидящую за стеклом в приёмном покое. Руки в крови оставляют отпечаток на выкрашенной в белый стойке, но Злате искренне плевать, она упадёт, если не будет держаться хоть за какую-то горизонтальную поверхность. - Меня избили. Сильно. Помогите, - коротко докладывает девушка и сдаётся - теряет сознание и падает, кажется, ударившись головой о железную ножку стула, стоящего рядом. - Тёть Алл, нормально всё со мной, что вы, - поморщилась Злата и вошла в квартиру, морщась от каждого движения. - Не суетитесь. - Сломаны четыре ребра, внутреннее кровотечение, гематомы в пол-спины, лёгкое сотрясение и вывих левой ноги, - перечислила женщина, наблюдая как приёмная дочь проходит в квартиру, опираясь на трость. - А так да, всё нормально. - Не убили, значит порядок, - процитировала отцовские слова брюнетка. - Я посплю пойду, можно? - Нужно, - мрачно отозвалась Алла Дмитриевна. Злата прошла в свою комнату и уселась на диван. Раздеться казалось почти не под силу, но она и не ложилась пока. "Надо позвонить" - бьётся в мозгу настойчивая мысль. Тётя Алла подходит к ней, заметив, что подопечная просто сидит и пялится в стену, собираясь с силами. - Чего сидишь? - Можно я позвоню? - жалобно попросила девушка и посмотрела на женщину. Та не сдержала улыбки, наблюдая за этим сильным, но маленьким и хрупким котёнком. Пусть, Советский союз отрицает существование бога, Алла Дмитриевна, как и любой медик, всё равно верит, что кто-то там наверху таки есть. И ей очень хочется узнать у этого кого-то: чем эта девочка заслужила на свою судьбу столько испытаний, к чему её готовят? - Я принесу, сиди, - осторожно погладив девушку по плечу, женщина отлучается, но скоро возвращается, держа в руках дисковый телефон с волочащимся по полу длинным проводом. Оставив тот на кровати, женщина выходит из комнаты приёмной дочери и тактично прикрывает за собой дверь. Но всё равно успевает услышать, что девушка набирает номер и тихо говорит в трубку: - Дядь, привет. Помнишь, ты спрашивал, что я хочу на день рождения? Я придумала.