Ты мне принадлежишь

      Суббота, 2 августа       17:55       Легкий вечерний ветерок гнал рябь по водной глади бассейна. Где-то среди густой листвы цветущей гортензии чирикал пересмешник, выводя одну за другой мелодичные трели. Из дома доносилось легкое и такое уютное позвякивание посуды — мама и бабушка готовили вечернее чаепитие. Дневная жара к вечеру немного спала, но над землей все еще переливалось теплое марево.       Все это — и бассейн возле родительского дома с теплой прозрачной водой, и поющий пересмешник, и звон фарфоровых чашек, — создавало такое приятное и давно забытое ощущение покоя и умиротворения.       Тейлор повернула голову и посмотрела на Троттла, полулежащего на соседнем шезлонге. Казалось, он задремал. На нем были лишь светло-синие шорты, и она невольно залюбовалась его крепким статным торсом. То, что этот торс покрыт рыжеватой шерстью, ее давно перестало смущать. Напротив, это стало казаться абсолютно нормальным, естественным и таким родным. Ей безумно нравились те тактильные ощущения, которые она испытывала, прикасаясь к нему, — и это не шло ни в какое сравнение с контактом с обычной гладкой кожей земного мужчины. Троттл был особенным, необычным, не похожим ни на кого, и ей даже невероятно льстил тот факт, что этот в прямом смысле неземной мужчина выбрал ее.       «Но я ему об этом не скажу!» — подумала Тейлор и улыбнулась собственным мыслям.       На террасе появилась Меган в яркой тунике, накинутой поверх купальника. Помахав Тейлор, она направилась к бассейну.       «Крис, наверное, сидит дома и втыкает в монитор компьютера или планшета. Он ненавидит жару», — Тейлор обожала брата, несмотря на то, что они были совершенно разные во многих привычках.       Она любила лето, теплую погоду, воду и возможность расслабиться и позагорать. Прикрыв глаза, она уже почти окунулась в приятные воспоминания о детстве, Крисе, родительском доме, однако с досадой ощутила уже ставший привычным укол внезапной тревоги. Как бы она не запрещала себе думать об этом, а все равно страх и ужас, пережитые за те несколько дней, все еще были слишком свежи. Месяц — это совсем немного, чтобы перестать возвращаться к этому вновь и вновь. Со временем боль притупится, но забыть ей вряд ли удастся. Это останется с ней на всю жизнь. Как и шрамы от пуль Ника Озборна на теле Троттла.       Она много раз представляла себе, что было бы, если… Если бы все вышло совсем не так. Если бы Ник сразу же воспользовался ее беспомощностью и заточением. Если бы ей не удалось сбежать. Если бы он запер ее в этом подвале на всю оставшуюся жизнь. Если бы с ним что-то случилось, и он не вернулся бы к ней в один прекрасный день. Никто не знал бы, где она находится, и она просто умерла бы с голоду в муках и одиночестве. Или ей не удалось бы выбраться из его машины, чудом открыв дверцу, и утонуть в реке вместе с ним. Она легко могла погибнуть — если не захлебнуться в воде, то получить травмы, несовместимые с жизнью, или переломать позвоночник и ноги-руки и навсегда остаться инвалидом.       Но она выбралась, выжила и даже обрела счастье, во что ей самой пока с трудом верилось.       По коже пробежал озноб, и девушка невольно поежилась. На самом деле, все это вполне могло бы произойти, если бы не воля случая и не помощь друзей — Келли и Троттла.       «Кстати, нужно напомнить Келли про апелляцию для Барри МакКинли, — подумала Тейлор и покосилась на телефон. — Нет, не сейчас. В понедельник. Келли наверняка сейчас где-нибудь с Дэвидом. Зачем мешать? Бедный Барри…»       Семь лет жизни невиновного человека, проведенных в тюрьме с ее подачи, вернуть невозможно, как и невозможно воскресить его несчастную мать, безвременно почившую. Тейлор чувствовала свою ответственность за все произошедшее в семье Барри и потому решила сделать все, что в ее силах, дабы как-то помочь ему и хотя бы частично искупить свою вину.       Он по-прежнему работал в кондитерской в центре Уокигана, куда она и пошла сегодня утром. Троттл отправился с ней, но тактично остался снаружи.       — Привет, Барри, — обратилась она к молодому человеку, стоявшему за прилавком.       — Здравствуй, Тейлор, — ответил он, как ей показалось, вполне дружелюбно. — Желаешь купить торт? Или пирожные? Могу порекомендовать вот эти эклеры. Самые свежие!       — Спасибо, но в этот раз я пришла по другому поводу, — сказала она и, убедившись, что вокруг никого, продолжила: — Я хочу извиниться перед тобой за все, что произошло. Это чудовищная ошибка! И произошла она по моей вине. Не знаю, сможешь ли ты простить меня, но мне бы очень этого хотелось, потому что продолжать жить с таким грузом на сердце невозможно.       — Тейлор… — Барри выглядел растерянным. — Я даже не знаю, что сказать. Я давно простил тебя. Мне известно, что с тобой недавно произошло. Это куда ужаснее. Как ты?       — Спасибо, Барри, со мной все в порядке, — заверила она его. — Знаешь, я подумала, что для тебя будет крайне важно юридически оформить твою невиновность, а также получить компенсацию за годы, проведенные в тюрьме. Я уже обратилась к адвокату. В ближайшее время она все сделает и сообщит тебе. Я понимаю, что это ничтожно мало, но мне бы очень хотелось тебе как-то помочь.       — Ох… Не стоило беспокоиться, Тейлор! — воскликнул Барри. — Конечно, это было бы здорово, но я, правда, не держу на тебя зла. Просто так получилось.       — Прости еще раз, — она улыбнулась и осторожно коснулась его руки.       — Вот, возьми все же эти эклеры! — Барри вытащил из-под прилавка картонную коробку и положил туда несколько пирожных. — Угостишь родных, да и твоей фигуре это абсолютно не повредит! За счет заведения!       — Спасибо, хоть я и не заслужила, — взяв коробку, она быстро вышла, чтобы Барри не успел заметить навернувшиеся на глаза слёзы.       «Интересно, у них еще остались эти эклеры? Они были божественны!» — подумала Тейлор, потягиваясь на шезлонге, и решила по пути в Чикаго снова заскочить к Барри.       Из бассейна доносился легкий плеск. Приоткрыв глаза, Тейлор увидела Меган с блаженным выражением лица возлежащей на надувном матрасе. Крис и родители по-прежнему скрывались дома.       «Как хорошо, что все позади. Весь этот лютый кошмар… Я жива, и этот ублюдок ничего не сделал со мной…» — мысли о произошедшем не отпускали ее, несмотря на то, что вся эта история благополучно закончилась еще месяц назад. Но что такое месяц по сравнению с тем, что ей пришлось пережить?       Ник Озборн был мертв — это засвидетельствовала полиция. Он был кремирован и похоронен. Однако ощущение преследования, граничащее с паранойей, еще долго не отпускало ее.       Она помнила, как лежала на берегу реки. И руки Троттла, придерживающие ее. Потом была «скорая», больничная палата, осмотр врача, бинты, повязки. Затем полиция, дача показаний. Желание заснуть и проспать как минимум сутки.       Родители категорически были против того, чтобы она возвращалась в Чикаго, поэтому сразу после больницы она отправилась в их дом, где провела неделю. Она помнила, что первые несколько дней ей было очень хорошо и радостно от того, что кошмар остался в прошлом, но потом это настроение сменилось совершенно другим — вернулись страх, тревога, депрессия, панические атаки, и она, не желая, чтобы родители, которые и так натерпелись из-за нее, видели все это.       Найдя в себе силы, она сообщила, что хотела бы вернуться домой, и они не стали препятствовать. И вот там, в Чикаго, ей как никогда нужен был Троттл.       Разумеется, он все время был на связи, пока она жила у родителей, звонил и постоянно писал такие нужные и ободряющие слова. Когда он узнал, что она вернулась, то в тот же вечер был у нее.       — Я боюсь ночевать одна, — призналась она, впуская его в квартиру.       Обычно она никогда и ничего не боялась. Или же просто не признавалась в этом даже самой себе. Но сейчас ей действительно было плохо, и она очень нуждалась в поддержке.       В ту ночь они долго не ложились спать. Тейлор словно специально оттягивала этот момент. Ей хотелось как можно дольше вот так вот сидеть рядом на диване, обнявшись или склонив голову ему на плечо, пить легкое розовое вино, слушать его приятный ласковый голос.       — Ты устала, тебе нужно прилечь, — наконец, сказал он.       — Ты не уйдешь? — забеспокоилась девушка.       — Нет, я не уйду. Я всегда буду рядом, — он сказал это так, что она поверила каждому слову, каждому звуку в этой фразе. — Если хочешь, я могу остаться здесь, в гостиной, чтобы не мешать тебе.       — Нет. Ты же сказал, что будешь рядом.       В тот вечер, уткнувшись носом в его крепкую грудь, убаюкиваемая звуком его голоса, под нежные поглаживания сильных рук, Тейлор впервые спокойно уснула.       Но и теперь, спустя столько долгих дней, ей снова и снова хотелось тактильно ощущать его присутствие. Для уверенности. Для спокойствия.       Протянув руку, она коснулась ладони Троттла.       — Я здесь, не волнуйся. Я всегда рядом, — негромко проговорил он, улыбнувшись и легонько сжав ее пальцы. — Все в порядке?       Сколько раз за последние недели он произносил эту такую нужную для нее фразу… Фразу, ставшую символом их близости, единения и его защиты. И каждый раз, слыша ее, она испытывала небывалое спокойствие и благодарность за то, что он есть.       — Да, все хорошо, — заверила она его. — Как ты себя чувствуешь?       — Первичный шок, кажется, миновал, — ответил Троттл. — Вроде бы, твои родители были не очень мне рады. Но их можно понять.       Да, разумеется, не многие отреагировали бы на такое спокойно. И хотя Тейлор заранее предупредила, что приедет на этот уикэнд с не вполне обычным молодым человеком, такого они точно не ожидали.       В тот день мотоцикл Троттла остановился возле ворот, и пока Тейлор возилась с пультом управления, чтобы их открыть, успела заметить, что вся семья Хилл, включая бабушку Грейс, уже вышли встречать их на крыльцо.       Первый шок случился, едва Троттл снял шлем. Мама и бабушка тихонько ахнули, а папа лишь нервно кашлянул и сдержанно пригласил гостей к столу, накрытому на террасе. Сперва все хранили неловкое молчание, лишь изредка мама предлагала попробовать то или иное блюдо, приготовленное специально к их приезду.       Набравшись смелости, бабушка Грейс спросила:       — Простите, как ваше имя, юноша?       — Троттл, мэм.       — Мэм — это лишнее! — воскликнула бабушка, с неподдельным скептицизмом разглядывая его неземные черты лица. — И давно вы с Тейлор знакомы?       — Пару месяцев, — ответил он.       — Не так уж и много, — заметил мистер Хилл. — Но раз Тейлор уже решила нас познакомить, значит, у вас все серьезно?       — Более чем! — Тейлор уверенно кивнула.       Неловкая пауза повисла вновь.       — Все очень вкусно, — Тротлл искренне похвалил мамину стряпню, чем вызвал у нее довольную улыбку. — За пару лет в Чикаго мне ни разу не доводилось есть что-то подобное.       — Я старалась, — призналась она. — У вас на Марсе так не готовят?       — На Марсе! — снова встрял папа, не дав возможности Троттлу ответить. — Раньше было модно выйти замуж за иностранца, а теперь… За инопланетянина?!       — Папа! — воскликнула Тейлор возмущенно.       — А что папа? — продолжал мистер Хилл. — Я, конечно, в курсе всей этой истории с троицей пришельцев в Чикаго, поскольку моя дорогая дочь во всем этом участвовала, но мне все же интересно, каким образом вы, молодой человек, собираетесь зарабатывать себе на жизнь?       — Папа!!! — снова воскликнула Тейлор, пораженная его бестактностью.       — Твой отец прав, — вмешалась бабушка Грейс. — Если вы собираетесь жить вместе, у вас должны быть средства к существованию. И он, — она указала на Троттла чайной ложечкой, — как мужчина, должен позаботиться об этом в первую очередь.       — Я понимаю ваше беспокойство, — произнес Троттл. — На вашем месте я переживал бы за своего ребенка не меньше. Но смею вас заверить, что с этим проблем не будет. Мне уже поступило предложение работы…       Не далее, как утром того же дня они оба присутствовали на пятничной утренней программе на «Голосе Чикаго», которая была посвящена интеграции иностранцев в американское общество, и гостем стал не кто иной, как Троттл ван Драйв. Тейлор заранее подготовила вопросы, хотя не обошлось и без импровизации, поэтому беседа получилась весьма живой и вызвала немалый интерес у радиослушателей.       Пребывая в прекрасном настроении после эфира и уже готовясь отправиться в Уокиган в гости к родителям Тейлор, они столкнулись в коридоре с Эбигейл, которая с ходу заявила:       — Мистер ван Драйв, у вас такой приятный голос — просто заслушаться можно! Вам с такими данными непременно нужно работать на радио. Что скажете? У нас как раз имеется вакансия…       Все прекрасно понимали, какую вакансию Эбби имеет в виду, но вслух никто ничего произносить не стал.       — Честно признаться, я не ожидал, — ответил Троттл. — Да и никогда не был связан с радио. Но предложение интересное! Благодарю.       — Подумайте до понедельника, обсудите с Тейлор — она расскажет вам о специфике нашей работы. А я буду надеяться на ваше согласие. Хороших выходных! — сказав это, Эбби еще раз очаровательно улыбнулась и ушла.       — Ничего себе! — воскликнула Тейлор, едва за начальницей захлопнулась дверь. — Представляю, как взлетят наши рейтинги, если ты и правда начнешь здесь работать! Может быть, это шанс?       Он прекрасно понял, о чем говорила Тейлор. Ведь помимо рейтингов радиостанции это означало для Троттла официально трудоустроиться и иметь неплохой стабильный доход. А насчет голоса Эбби была права — он действительно имел очень красивый тембр, что для радиоведущего весьма и весьма важно.       В тот момент он лишь кивнул и ничего не ответил, и Тейлор дала ему время все взвесить. В конце концов, вдруг работа на радио не по душе марсианскому байкеру? Но к концу выходных ей уже не терпелось узнать, что же он решил.       — Так что на счет предложения Эбби? — спросила Тейлор, глядя на Троттла сквозь солнечные очки.       — Пожалуй, я соглашусь, если ты возьмешь меня стажером, — ответил он после небольшой паузы и улыбнулся.       — Договорились! — Тейлор кивнула. — Как тебе здесь нравится? Я имею в виду этот дом и мою семью?       — Здесь очень мило, и твои родители просто замечательные. Здорово, что у тебя такая крепкая и дружная семья.       — Они тебя приняли, это главное. Хотя я и не сомневалась, что так будет. Ты смог очаровать их настолько, что они предложили нам остаться на все выходные!       — Чем же я их очаровал? И откуда такие сведения? — Троттл сел и с любопытством посмотрел на девушку.       — Ты обыграл папу в шахматы! — воскликнула Тейлор. — Он много лет играет на профессиональном уровне и считается довольно сильным гроссмейстером. Как тебе это удалось? Практиковал на Марсе?       — Нет. На самом деле я впервые видел шахматную доску, но захотел попробовать, — непринужденно ответил Троттл.       — Что? — Тейлор непонимающе воззрилась на него. — Но как? Это же безумно сложно.       — Ничего сложного, — он пожал плечами. — Я посмотрел на фигуры и сразу увидел все возможные ходы.       — Ты мог бы стать шахматным чемпионом, Троттл! Если у тебя есть такая способность.       — Это было бы нечестно. Шахматы — игра для землян, для тренировки их мозга. Возможно, и для тебя какие-либо наши игры тоже могли бы показаться довольно простыми, тогда как для марсиан они сложные. Мы же с вами разные…       Да, они были очень разными. Но им удалось, несмотря на все отличия, сблизиться и проникнуться чувствами друг к другу. Неизвестно, как оно будет в дальнейшем, но пока Тейлор испытывала истинное наслаждение от их отношений, которые были такими искренними и такими чистыми.       — На а если серьезно? — допытывался Троттл. — Для меня очень важно знать, что твои родители думают обо мне. С папой-то все понятно, он не мог быть благосклонен к столь необычному существу, как я.       Папа действительно был немногословен, особенно не откровенничал и все больше оглядывал Троттла критическим взглядом. Хотя после партии в шахматы заметно подобрел и даже задал марсианину пару вопросов о Марсе. А вот мама после ужина улучила момент, отозвала Тейлор в сторонку и задала вопрос:       — Тейлор, милая, как ты с ним? Он же весь покрыт шерстью. Неужели тебе не противно?       — Нет, мама, мне очень классно! — ответила Тейлор.       Но та лишь сочувственно вздохнула и решила не поднимать больше эту тему.       Однако Троттлу девушка решила об этой беседе не рассказывать.       — Ну, во-первых, мои родители любят воспитанных и интеллигентных молодых людей, ответила она. -А ты как раз такой. Во-вторых, — перечисляла Тейлор, — для них очень важно то, как ты ко мне относишься. Плюс ты спас меня! Это говорит о многом. Ну а в-третьих… — она сделала паузу и смущенно опустила веки: — Они же видят, что я в тебя влюблена. Ты же понимаешь, что это значит?       — Вот как! — он провел ладонью по непослушной челке, выдавая тем самым свое волнение. — Понимаю. Если учащенное дыхание и сердцебиение, а также волнение и желание постоянно касаться, быть рядом и оберегать от всех проблем вы называете любовью, то да — я тоже люблю тебя!       ***       Воскресенье, 4 августа       19.30       Уикэнд, проведенный в Уокигане в компании родителей, бабушки и брата Тейлор, пролетел незаметно. Наступило воскресенье, и как бы ни хотелось продлить эти замечательные дни отдыха, приятного общения и безмятежного покоя, но нужно было возвращаться в Чикаго. Там их ждало много перемен и совсем другая, новая жизнь.       В этот раз Троттл поехал новым маршрутом, и Тейлор не успела спросить у него заранее, почему он принял такое решение. Сначала они долго мчали по узкой двухполосной дороге, идущей через лес, а потом свернули на грунтовую и двигались по ней до тех пор, пока не остановились на берегу небольшой лесной речушки. В этом месте в русле реки имелись крутые пороги, и вода, с шумом перекатываясь по ним, следовала дальше в лесную чащу.       — Похоже на маленькие водопады! — восхитилась Тейлор, любуясь этой картиной. — Как здорово! Потрясающее место! Как ты его нашел?       — Не знаю, как-то увидел на карте, решил проверить. Мне захотелось побывать здесь с тобой, — Троттл приблизился к ней и обнял. — Тебе нравится?       — Да, очень. Это будет наше место! — она с восторгом посмотрела на него. — Здесь так уютно, красиво и спокойно…       — Я бы хотел, чтобы ты всегда чувствовала себя спокойно, — произнес он очень серьезно.       — Так и будет, если ты рядом, — привстав на цыпочки, она потянулась к его губам.       Его руки обвились вокруг нее, уверенно и крепко, а она в этот миг она почувствовала невероятное наслаждение и стойкое желание быть с ним всегда и везде и вот также чувствовать его губы и ладони. Троттл поцеловал ее — сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей ее прильнуть к нему, как к своему единственному спасению.       А рядом журчала вода, преодолевая пороги, шумел лес, в густых ветвях деревьев заливались птицы, но в тот момент ей казалось, что весь мир сузился до них двоих — волшебный, новый мир.       ***       Черный «харлей» остановился возле подъезда Тейлор, и девушка, все еще пребывающая в трепетном восторге от поездки, нехотя слезла с мотоцикла и, сняв шлем, протянула его водителю.       — Я все же настаиваю, чтобы ты остался, — заявила она. — В конце концов, мы уже практически живем вместе. На следующих выходных перевезем в дом оставшиеся вещи, и вот тогда…       — Тогда Винни может смело заняться обустройством спортзала в моей комнате, — Троттл тоже снял шлем и посмотрел на Тейлор. — Хорошо, что ты не продала дом.       — Это точно! — согласилась она. — Все же я люблю этот дом, и в нем нам с тобой будет куда комфортнее, чем в квартире… Может, все же останешься?       — Я бы с удовольствием, но я обещал быть вечером дома. Модо собирается в долгое путешествие по Штатам, нужно проводить. Хочешь поехать со мной?       — Пожалуй, откажусь. Очень устала. Насыщенные были выходные. Передавай от меня привет!       — Хорошо. Тогда завтра утром я заеду за тобой, чтобы вместе отправиться на радио. Подходит?       — Да, — она приблизилась к нему и положила ладони ему на плечи. — До завтра, мой смелый байкер!       Запечатлев на его губах поцелуй, Тейлор сделала шаг назад и позволила ему уехать. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, она направилась к дому.       Из почтового ящика торчал уголок газеты. Тейлор потянула за него и вместе с рекламным проспектом вытащила кое-что еще.       Голубой прямоугольный конвертик упал к ее ногам.       Девушка оцепенела. Она смотрела на него, не в силах отвести взгляд, чувствуя при этом, как начинают мелко дрожать руки.       Что это? Откуда? Ник мертв. Мертв! Мертв!!!       Это какая-то ошибка. Это не ей адресовано. Кто-то случайно перепутал ящики. Она сейчас просто встанет и пройдет мимо, а конвертик останется лежать на полу, пока тот, кому он действительно предназначался, не обнаружит его.       Но против собственной воли она присела и осторожно подняла письмо.       Он был точно такой же.       Не открывать. Бросить… Бежать!       Но пальцы сами потянулись к клапану.       Внутри лежала открытка.       — Приглашение на свадьбу, — растерянно прочитала Тейлор надпись на ней.       Перевернув открытку, девушка к своему удивлению действительно обнаружила приглашение на церемонию бракосочетания Чарли Дэвидсон и Винсента ванн Хамма. Перечитав в неверии текст несколько раз, она медленно выдохнула, подняла глаза к небу и облегченно рассмеялась.       Да, теперь только новая, совсем другая, лучшая реальность, а в голубых конвертах — только хорошие новости.