Трио

      Кто-то, с кризисом фантазии на лицо, нарек их "Трио", и это приелось, пришлось по вкусу большей части школы, и так они и существовали, оправдывая это названия как могли, особо не стараясь.       Холёный красавчик всегда шёл на четверть шага впереди от двух других. Широкий разворот плеч, густые, мягкие на вид (и на ощупь) волосы и классную задницу провожали восхищёнными взглядами и шушуканиями-тратапетаниями. Дима ловил кайф на грани оргазма от такой реакции на себя.       Капитан школьной команды по баскетболу всегда был угрюм и насуплен, зыркал по сторонам и тихонько комментировал грубыми шутками окружающую его действительность. Густые брови, пронзительные глаза и квадратные, точёные скулы привлекали внимания чуть ли не похлеще фадеевской задницы, но Игорю было насрать на все эти придыхания и томные взгляды фетишисток.       Третьего из "Трио" прозвали за глаза тощим недоразумением. Он медленно плёлся за Димой, стараясь особо не выделяться, и если бы не постоянно подпинывающий его Игорь, наверняка бы потерялся, остался где-нибудь и слег, не желая никуда идти. Инфантильный, безэмоциональный, тугодумающий, отсталый, больной... Стас слышал это чаще, чем "привет". Со временем привык, перестал даже сдерживать Фадеева, который после каждого такого выкрика старался вылезти на рожон и надавать ебланам по ебучке. Из-за пары таких "надавать по ебучке" в последнее время обидные слова можно было услышать разве что шёпотом - все таки играли роль мощные Димины кулаки и раздраженный взгляд Игоря из под сведённых к переносице бровей.       Они ходили по школе этаким странным треугольником, не давая их геометрической фигуре перерасти в какую-либо другую.

***

      — Придурки, — зло шипел Стас, оттирая запекшуюся кровь то с лица одного идиота, то с лица другого. — Дебилы, — он шумно стукнул по плечу решившего подняться с бортика ванной Диму, усаживая его обратно и принимаясь дезинфецировать его рассечённую бровь.       — Бля, Стас, ну ты же всё и сам прекрасно слышал.. — начинает было Игорь, но Конченков, не глядя, шлёпает ладошкой по его голове, сосредоточенно промокая ваткой многострадальную фадеевскую бровь.       — Ты услышал только то, что захотел услышать, — он огрызается, со злости очень сильно проводит ваткой с перекисью водорода по ране, и Дима шипит, жмурясь, и дёргается в его руках. — Чё ты там шипишь? Больно, блять, что ли? А вот нехуй было за этим идиотом в потасовку ввязываться, — Стас фыркает, наклеивая пластырь на бровь, и отворачивается от парней, скидывая грязные ватки и остатки от упаковки пластырей и бинтов в мойку.       — Блять, Конченков, он прав, — Фадеев, не поднимая уперевшегося в пол взгляда, кивает на сидящего рядом Игоря, неловко дергая руками в попытке скрыть перебинтованные Стасом костяшки куда-нибудь подальше, потому что на бинтах выступили несколько капель крови. — Сегодня они перешли все границы.       — А вы, придурки, их не перешли?! — Стас взрывается, резко разворачиваясь и сверкая горящими яростью глазами. — Да, вы, конечно, молодцы - вдвоём пятерых как нехуй делать ушатали, — он фыркает, поджимая губы, потому что Лавров скрывает улыбку, а Дима даже приосанивается, гордясь собой. — Но из-за пары слов, брошенных в спину шёпотом, блять, никто не устраивает пиздиловку, нахуй, — Конченков готов прямо сейчас расчесать свои кулаки об довольные морды сидящих напротив парней, тем самым раскурочив их лица еще сильнее, но только раздосадованно машет на них рукой и выходит из ванной, еле сдержавшись, чтобы не ёбнуть дверью посильнее.       Он думает, что он того не стоит.       Стас всегда ругался с Лавровым и Фадеевым, когда те лезли на рожон и начинали махать кулаками, стоит только какому-нибудь утырку крикнуть в его худую спину какое-нибудь оскорбление. Со временем он уговорил и практически научил их не реагировать на это, но сегодня что-то пошло не так, и вот они опять втроём вваливаются в его квартиру: двое с расхреначенными костяшками и подбитыми лицами и один злой до чертиков, которому приходится все это безобразие разгребать своими руками.       Конченков буквально влетает на кухню, задевая бедром стул, и, схватившись за бок, сдавленно матерится себе под нос, проклиная вообще весь сегодняшний день. Шанель тихо мяукает из под стола, высовывая мордочку на свет и забавно склоняя голову набок. Стас только наклоняется, чтобы взять любимую животинку на руки, как за спиной раздаются тихие голоса, а кошка срывается с места, потому что видит горячо ею любимого Фадеева, который готов тискать её хоть 24/7, и никакие перебинтованные костяшки, рассечённая бровь и синяк на скуле ему не помешают это сделать.       — Ну, блять, и пожалуйста, — обиженно фыркает Стас, смотря, как Шанель ластиться к рукам Димы. — Больно надо, — он разворачивается к плите, чтобы поставить чайник греться по старой доброй традиции, но угождает в объятия Лаврова, замирая и не шевелясь, лишь поднимает на него глаза.       — Ты все еще злишься? — мягко спрашивает Игорь под тихое тарахтение Шанели и внимательным взглядом Фадеева где-то со стороны дверного проема.       — Да, — просто отвечает Конченков, слабо трепыхнувшись в сильных руках.       — Ну и дурак, — Лавров улыбается, смыкая руки за спиной Стаса и притягивая его ближе к себе.       Стас врезается носом в щёку Игоря, что-то недовольно булькает, пару раз пихает кулачком ему под рёбра, а потом затихает, положив голову на сильное плечо и прикрыв глаза. Горячая ладонь медленно гладит его по спине, сам Лавров шумно дышит в шею, щекоча её своим дыханием, а Стас внезапно успокаивается, но не может так просто все простить, поэтому ныряет руками под футболку Игоря и кладет ледяные ладони на бока парня. Лавров как-то немного по-девчачьи взвизгивает, дергается и, назвав его пидором, ощутимо кусает за торчащее ухо, ущипнув за тощий бок.       — Вы закончили? — флегматично спрашивает Дима, скептически наблюдая за молчаливой шуточной потасовкой.       — Ты обнимаешься с кошкой, я со Стасом, — Игорь ухмыляется, прижимаясь щекой к ежику на макушке Конченкова. — Все логично. И мне нравится.       Дима фыркает, закатив глаза, и опускает Шанель на пол. Кошка обтирается боком об его ноги, а потом убегает восвояси, махнув трём парням на небольшой кухоньке хвостом.       — Ты с ним обнимаешься, а я с ним целуюсь, — Фадеев улыбается, делая шаг к обнимающейся парочке, и довольно вытягивает руки вперёд, когда Конченков выпутывается из игоревых объятий и сам тянется к нему.       Он все еще злится, поэтому ощутимо сжимает пострадавшие скулы ладошками, отвечая на поцелуй, и улыбается, чувствуя губами, как непроизвольно кривится от саднящей боли Дима. Фадеев делает шаг, вжимает парня в Игоря, и Стас мигом забывает о том, что злился, потому что его обнимают в четыре руки, мягко целуют в губы и осыпают нежными касаниями шею.       В ванной в мойке все еще лежат использованные бинты и ватки, вода в мисочке Шанели закончилась, чайник так и не был поставлен, но трое, самозабвенно целуясь, умирали и заново рождались в объятиях друг друга, стоя на маленькой кухне в квартире на 12 этаже с видом на спальный район Самара-града.