Один телефонный звонок

      Гор не любит пустыню.       Ему нравятся мощные волны, с рассыпающимися водяными брызгами, в которых отражается солнце. Когда-то он покорял небеса в тесной кабинке самолёта, но слишком хорошо помнит тот день, когда разбился в пустыне среди пылающих осколков.       Боги не умирают, но им всегда нужно время, чтобы вернуться в человеческие тела.       Подбитый сокол, перебирающий пальцами песок, не знающий даже направления, — после такого совсем не хотелось снова лезть в поднебесье в непрочной скорлупке. Хорошо, тогда появились бедуины и помогли выбраться.       Теперь его полёт — на гребне волны океана, короткие мгновения, от которых захватывает дух даже у древнего бога жизни.       Загорелый, с выгоревшими на горячем солнце Калифорнии волосами, неунывающий, в ярких гавайских рубашках, он отлично вписывается в бурную жизнь серфингистов. Ласковый и бесконечный океан, солнце, пляжи и коктейли — солнечная жизнь золотого мальчика, обласканного любовью матери и скупым вниманием отца. Воплощение мечты жизни для многих.       Знакомые даже удивляются, когда узнают, что Гор не просто прожигает жизнь, но и отлично разбирается в яхтенном бизнесе.       Мало кто обращает внимание на имя или угадывает в нём египетского бога, и Гора это вполне устраивает. Он не привык делиться тем, что на душе.       И уж точно никто не знает про его другую часть — принадлежащую Дуату.       Никто не знает, как он, бросив всё, садится в блестящую на солнце машину с откидным верхом и мчит в точку одиночества и напрасного ожидания.       Гор всегда ждёт одного-единственного звонка, который никогда не случится.       Он сам это знает, но не может устоять перед каким-то отчаянным горьким соблазном. Останавливается в нескольких метрах, заглушив мотор. Вокруг — ничего, только сухая трава, царапающий песок и невозможное синее небо так, что если долго смотреть вверх, то начинает кружиться голова.       Больше двадцати километров до ближайшего шоссе, никаких домов.       Уединение с ощущением вечности мира, застывшего в мареве пустыни.       Гор ждёт несколько минут, сверля взглядом потрепанную кабинку в полном молчании. Пальцы крепко сжаты на руле в ожидании — вот, сейчас. Стоит ещё немного подождать.       Потом всё-таки выходит из машины, громко хлопнув дверью и заходит в будку. Кажется, что здесь ещё жарче, стёкла разбиты, а на синей надписи «Телефон» потрескалась краска.       По спине течёт струйка пота, а чёрная трубка обжигает нагретым на солнце пластиком.       Он даже не знает, где сейчас его старший брат.       Может, снова заперт в Дуате, если так пожелал Осирис.       Или впитывает музыку на каком-нибудь рок-концерте.       Гор не знает и, как всегда, теряется.       Он ждёт звонка, не считая себя вправе позвонить первым. Он столько раз не приходил сам, даже зная, как тяжело Анубису в одиночестве в Дуате. Все эти сотни лет. Кажется, теперь уже ничего не исправить, как бы ни хотелось самому Гору.       Но это не значит, что он не скучает по брату. Возможно…       Гор вздрагивает от звонка. Это кажется почти иллюзией — громкий телефонный звонок посреди ничего.       — Алло!       — Здравствуйте, это будка в Мохаве?       — Да.       — Мне просто…. просто хотелось поговорить с кем-то.       Гор молчит некоторое время, не зная, что ответить, а потом всё-таки отвечает:       — Я слушаю.       Он никогда не узнает имени этого незнакомца, как и не скажет своего. Они никогда не увидятся, но сейчас, соединенные телефонным проводом и одиночеством, оба говорят о чём-то — даже неважно, о чём. Просто иногда надо кому-то позвонить и услышать ответ.       Здесь нет времени, и Гор не знает, сколько так простоял на пекле, слушая голос из ниоткуда.       А потом связь прерывается, только короткие гудки.       Гор получил свой звонок — но не от того, от кого хотел.       Сейчас он вовсе не сияющий сокол — а уставший пропыленный путник со сломанным компасом.       В следующий раз. Он обязательно сделает это в следующий раз — снимет трубку и наберет номер, пусть и понятия не имеет, какой и как узнает. Но не сегодня.       Возможно, он просто не хотел притворяться перед братом, но уже не умел по-другому.       Пустынные соколы, под чьими крыльями бьётся пульсирующая энергия жизни, должны сиять. Как иначе?       Рука соскальзывает с нагретой телефонной трубки. Его звонки — тишина. Его ответы — шорох ветра в песке.       Гор опускает модные солнечные очки, не зная, что где-то в дождливом Лондоне его старший брат похожим жестом опускает забрал шлема, чтобы мчаться по бесконечным дорогам на своём байке.       Садится в машину и бросает взгляд на потрепанное чучело сокола, однажды подаренное Анубисом.       — Я скучаю, воробушек.       Ветер разносит слова над пустыней.       Вслед взметнувшейся пыли за машиной.