Торг честного человека

Джек сам начинает путаться в сторонах того, что он творит из-за безграничного чувства вины. Он нарушает профессиональные рамки и логику, когда решает устроить Мэттью Брауну и Уиллу Грэму встречу, покрывает их убийства, настоящие обстоятельства покушения на Ганнибала Лектера. С другой стороны, он делает всё возможное для поддержания душевного равновесия Уилла, когда позволяется начаться переписки с его поклонником (и она правда действует успокаивающе, а встреча позволит ему пропитаться новыми впечатлениями). С третьей стороны, он конченный мудак, когда позволяет своему агенту под прикрытием жертвовать собой. С четвёртой, это ради дела, дела всей его жизни. С пятой, его поступки уже выглядят, как приступ паники. Джек не может говорить об этом всём со своим психиатром, а потому позволяет себе слабость. Позволяет Мэттью говорить всё, что он хочет, когда рассказал ему о том, что произошло с Уиллом. Позволяет себе глубоко принять все те гневные взгляды Мэттью, которые его делают похожим на тот образ психопата из газет. Результатом вчерашней беседы было то, что Мэттью Браун начал отчего-то относиться к нему более благосклонно. Джек не хотел это понимать до конца. Он до сих пор хочет видеть лишь гнев в свой адрес. И Мэттью правда рассержен, он даже пускал презрительные замечания, отчитывал. Но в тоже самое время он был удовлетворён чувством вины Джека, он был удовлетворён принятым им решением. Как-то Джек и в правду оказался его союзником. Джек понимает, что Мэттью хочет через него нести своё влияние в мир, но они пока совпадают в своих планах. Сделать лучше Уиллу Грэму. Его агент идёт рядом с ним, хмурится, старается не смотреть на окружение в психиатрической клинике. Недовольно бросает взгляд на Чилтона, который словно случайно оказывается на лестнице. — Он вас уже ждёт. — а затем, с саркастичным взглядом, уходит наверх в свой кабинет, оставляя их на санитара. Джек лишь вздыхает на столь явную обиду. Они оба бросают взгляд на плечистого брюнета в белой форме, который напряжённо рассматривает Джека, после чего молча разворачивается и идёт к камере Мэттью Брауна. *** Сухие и длинные пальцы натягивают его кожу предплечья, когда пытаются обхватить, чтобы притянуть Уилла к себе. Там останется след от ладони, полупрозрачным пурпурным градиентом расплывающийся к локтю. Его прижимают к себе, вдыхают его запах, уткнувшись носом под ухо. Ему не понятно, как у того может быть такая обманчивая тёплая кожа. Обманчивая, потому что успокаивает на какое-то мгновение, создаёт впечатление, что всё пройдёт гладко. Он даже ловит чужие нотки обожания. А затем чувствует на себе чужие зубы и, как шершавая ладонь давит на его поясницу, сжимает до боли. Опасность. Он и сам видит, как его руки, упёршиеся в матрац и не дающие ему позорно упасть, дрожат. Ему холодно, вены вздуваются, а капли пота начинают бежать по телу. Сейчас к лучшему, что в него всем весом вжимается психопат, которому безразличны чужие чувства, как бы он не пытался имитировать неполноценную эмпатию. Его лопатки оказываются под давлением двух рук, и он оказывается вынужденным склониться к кровати. Подчинённая поза. Он упирается лбом в простынь и прикрывает глаза, игнорируя шуршание позади. С ним говорят, но он отвечает односложно. Сейчас, сидя в приёмной камеры, ему не хочется говорить на эту тему, но он понимает, что собеседник знает о том, что произошло. Что заставило его начальника организовать его встречу с соучастником попытки покушения на жизнь Ганнибала Лектера. Он видит в глазах Мэттью Брауна понимание, а потому их разговор, что чуть не свернул на опасную дорожку, возвращается в более безопасное русло. Уилл не может скрыть отчаянную усталость во взгляде и то, как резко поникло его тело. Взгляд Мэттью тёмный, тяжёлый и напряжённый. — Скажите, как Бастер, пожалуйста. — «пожалуйста» звучит, как взаимная озвученная просьба сменить тему, которая обоим впивается своими клыками в сердца. Уилл уже писал в письме это, но без промедлений отвечает: — Швы больше не расходятся. Из-за того, что он не понимает, что серьёзно ранен и надо спокойно полежать, рана долго заживает. Он, как и прежде, бескомпромиссно счастлив. — образ раненного пса с не заросшей областью краснеющего шва, на краях которого скапливаются капли лейкоцитов, но упорно бегающий с той ночи следом, машущий хвостом и вываливающий язык из пасти — этот образ делает ему больно. Когда он видел его в живую поначалу, то казалось, словно он готов расплакаться. — Ткани уже срастаются во внешнем слое кожи? — Да, скоро будем снимать швы. У него начинает расти шерсть на выбритой области, надеюсь она не помешает ветеринару, — в голосе Уилла проскальзывает теплота. Собаки явно лучшая тема для его отвлечения. — Когда я жил в интернате, то у нас был сторожевой пёс Бадди. Он был спокойный, постоянно сопящий, любящий нас и ненавидящий всех, кто проходил у территории. Ему было лет шесть. Кажется, в его роду были водолазы, у которых шерсть такая… трубочками. — Вам позволяли с ним играть? — Уилл заглатывает наживку, чтобы его зацепил крючок и перенёс в более чистый от переживаний водоём. — Не совсем. Скорее нет. Он жил ближе к выходу с территории и на нас рявкал сторож, если мы подходили туда без дела. Но если по делу, то можно было его погладить. — Он тебе нравился? — Очень. Он был весьма ласковым псом. — Тогда ты точно его гладил чаще, чем «по делам». — в глазах Уилла проскальзывает озорной огонёк. — В точку, мистер Грэм. Моя комната в общежитии была на первом этаже, я любил по ночам выходить на улицу через окно. Ещё я мог пробираться на крышу, замок на двери был дешёвый навесной. Но мне нравилось пробираться к Бадди. С ним в обнимку и на земле было тепло. Уиллу нравилось, как спокойно, повествовательно и словно убаюкивающе говорил Мэттью, но после темы Бастера он опасался, что история с Бадди закончится плохо. — С ним всё было хорошо? — Да. Я просто решил вам рассказать о нём. — А у тебя не было собаки? — Я часто переезжал, а потом начал учиться в медицинском и свободном времени не стало вовсе, хоть я и осел в Балтиморе. Да и моё съемное жильё обычно запрещало домашних животных. Но я хотел бы собаку. — Да, было бы славно, — улыбнувшись заключает Уилл. Он знает, что Джек стоит в коридоре и скоро их время свидания подойдёт к концу. Потому он хочет успеть узнать об увлечениях Мэттью, любит ли он рыбу, ходил ли на рыбалку, уютно ли ему было в той квартире, где он жил до того, как попался Джеку и Алане. Мэттью выглядит готовым ко всем вопросам. *** Когда Уилл выходит из камеры, то Джек тут же подходит к нему, и они вместе направляются к выходу, игнорируя поспевающего санитара. Джек смотрит на лицо Уилла, которое словно расслабилось, после беседы с Мэттью и ему даже становится несколько неловко поднимать тему, но голос звучит привычно твёрдо. — Теперь ты готов к активным действиям? Пурнел рвёт и мечет. — Да, Джек, готов. — Уилл не смотрит на него и они больше не заговаривают. Джек даёт ему возможность побыть ещё с отпечатком Мэттью Брауна на душе.