Глава 13 — Князь Саксонии вспоминает о старых ранах
Главный стадион Иксонии. Пока Коннор готовился к выходу на забег, Абби успела найти себе место на трибуне. Оно оказалось в самом низу трибун, где было меньше народа, чем сверху: таким образом люди старались обеспечить себе наилучший обзор. Откинув лишние раздумья, девушка приземлилась на деревянную поверхность, прикрыла свои ножки своей накидкой и устремила взор вперёд, по инерции осматриваясь по сторонам. «Хорошо, орла главы сегодня не видно. Видимо, залетать на открытую местность он не решился», — подумала она. — Папа, папочка, — услышала она совсем рядом с собой, — а когда уже все выйдут на поле? Абби повернула голову вправо и увидела, что возле неё сидели маленькая девочка лет десяти со статным мужчиной, видимо, её отцом. У малышки, как и у папы, была ярко выражена рыжая шевелюра, что с первого взгляда бросалось в глаза. Абби неосознанно подумала, что этот оттенок очень напоминает ей цвет шевелюры Коннора. Её разум вдруг бросился в глубокие раздумья насчёт того, встречала ли она вообще кого-нибудь с подобным цветом волос за всю жизнь. В итоге, ничего не выудив из-под корки сознания, она решила быстро оглянуться по сторонам и высмотреть большинство голов окружающих людей. И здесь не нашлось таковых. Её внимание могли бы и дальше привлекать ненужные взгляды, но, в конце концов, она прекратила это занятие, поскольку уже начала замечать поворачивающиеся головы в свою сторону. Затем солнечный луч так удачно резко ударил ей в глаза, что краем глаза девушка нечаянно приметила колечко девочки на указательном пальце левой руки, что показалось ей немного странным, потому что обычно таким маленьким детям не разрешают носить дорогие украшения. А впрочем, может быть, та была из знатного рода, поэтому увидеть на ней украшения в столь юном возрасте можно было без особых заморочек. В то же время она снова вспомнила того же рыжеволосого, ведь прекрасно знала, что он тоже в своём возрасте носит кольцо. — Не волнуйся, милая, — отвечал мужчина, — вот-вот. Беловолосая ненадолго отвлеклась на их диалог, но потом снова переключилась на своих соклановцев. Тем более, соревнования и вправду уже начинались. На поле вышла линейка из участников забега. Среди них был и Коннор. Ведущий попросил всех встать в ровный ряд и приготовиться к старту. В линейке были люди разных возрастов, но все увидели, что ассасин был самым молодым. Отец маленькой девочки приехал на игры не только ради своей дочери, но и для него самого это представляло большой интерес… Хотя, скорее, это всё же надо было бы назвать… памятью. Памятью о том, что его сын когда-то практически жил спортом и всегда мечтал точно так же стоять в центре стадиона, рядом с соперниками или друзьями по виду соревнований. Его старший сын также частично привил свои увлечения и младшей сестрёнке: из-за этого девочка была так восторженна и воодушевлена. Мужчина поспешно окинул взглядом всех участников этой секции. Как и остальные, Коннор не показался ему кем-то особенным или чем-то выделяющимся. Однако, его взор всё-таки заставил задержаться на нём подольше. В частности, внимание привлекали неизменные рыжие пряди мальчика. Отдавая должное генам, внешний вид Саксонского не мог оставить практически никого равнодушным. Когда же мужчина собирался вглядеться в парня получше, был дан старт. Итак, резкий выстрел, старт. Каждая частичка тела оторвалась от земли, и соперники побежали. Коннор не стремился спешить и постепенно наращивал скорость. Это была верная тактика, так как другие уже начали сдавать на нескольких пройденных кругах. Парень обгонял тех, кто вначале его опережал на каком-то расстоянии. Трибуны от такого зрелища поднимались с мест, и шума становилось всё больше. Многие свистели и откровенно выкрикивали свои пожелания участникам. Последний круг. Коннор отстаёт от двух бегунов на несколько метров. Когда же он напрягается ещё сильнее и нагоняет их, зрители и вовсе разрываются в восторгах. Девочка рядом с Абби тоже восхищается его прыткостью: — Ого! Папа, посмотри, тот мальчик очень быстрый! — Да, вижу, — его голос звучит как-то неоднозначно, но это в состоянии заметить только Абби. Коннор заканчивает последний круг. В последний раз он пробегает мимо места, где они втроём сидят. Только теперь взоры зрителей уж точно прикованы к нему одному. Когда же он оказывается в достаточной близости, то обращает внимание на Абби, а потом его взгляд ускользает на отца с дочерью. Буквально на доли секунд они встречаются глазами. Почему раньше он этого не заметил? Сердце внутри пропускает краткий стук. Если бы ситуация позволяла, Коннор бы подумал, что на какое-то мгновение оно даже замерло. Молодой ассасин внезапно спотыкается, но пытается удержать равновесие. К счастью, у него это выходит, но в итоге он прибегает только третьим. Абби печально коротко вздыхает, украдкой смотрит на реакцию рядом сидящих и замечает, что мужчина как-то подозрительно напрягся. — Папа, с тобой всё в порядке? — беспокоится дочка. — Д-да, прости, всё хорошо, — он проводит ладонью по лицу, тем самым смывая наваждение, и смотрит на дочь. — Просто твоему папе кое-что померещилось, — он гладит её по голове пару раз, но привычная улыбка при таком действии не появляется на его лице. Беловолосая почему-то захотела придать этой фразе значение, но ей было, по большей части, всё равно, поэтому она снова отвернулась от них, поставив тем самым точку в её «недоотношениях» с двумя посторонними людьми. Ближе к вечеру отец с дочерью, наконец, вышли со стадиона по окончанию соревнований. С того момента, когда мужчина увидел в Конноре кого-то до боли знакомого, его настроение не улучшалось ни на минуту. Девочка, видя это, переняла чувства родителя и сильно беспокоилась. Даже от неё он не смог скрыть своего плохого расположения духа. Они как раз шли к своей повозке, которая к следующему дню должна довезти их до дома. Дочь всё время держала отца за руку, но молчала, не смея спросить у него, что же случилось. Ей совсем не хотелось видеть папу в таком виде, но что-то мешало ей выяснить всё напрямую, хотя обычно она так и поступала. Что-то по-детски наивное, но такое проницательное не давало ей смелости заговорить первой. Князь Саксонии же был настолько погружён в свои раздумья, что попросту не замечал поведение дочери. Они молчали до самого конца, пока малышка не остановила его прямо перед входом в замок. На дворе был день. Как будто под мрачные мысли обоих на небе собрались небольшие тучки. Ещё чуть-чуть, и пошёл бы дождь. Слуги незамедлительно встречали хозяев. В том числе была и княгиня, которой нездоровилось пару дней, поэтому она и не поехала вместе с родными в Иксонию. Перед поездкой женщина стала печальнее обычного, а болезнь только ухудшала её состояние. Сейчас же, когда она вышла встречать мужа с дочерью, её настроение тоже оставляло желать лучшего. По одному взгляду супруга она могла понять многое. Особенно, когда она нутром чуяла, что мысли любимого заняты не кем иным, как их погибшим сыном. В этот момент она тоже это распознала, но не успела ничего сказать, потому как Нина первой вставила пару слов: — Папа, тебе не понравились игры? Отец застыл на месте спиной к ней. Перед собой он видел лишь жену, в глазах которой читалось беспокойство и тревога. Она куталась в шаль, отчего её худые руки было не так заметно. Князь повернулся к дочери и посмотрел ей в глаза таким образом, каким не смотрел на неё, наверное, никогда. Этот взгляд испугал принцессу Саксонии. Мама сразу это поняла и кинулась к дочери. Женщина обняла своего ребёнка и старалась сама не расплакаться на глазах у всех. Слуги и стража стояли в стороне и покорно следили за разворачивающимися событиями. Они тоже знали, когда бывают такие непростые моменты, где им следует просто молчать и ждать. — Не надо, моя девочка, папа не имел в виду ничего плохого, — говорила княгиня, хотя мужчина не проронил ни слова. Она гладила Нину быстрыми движениями и, скорее, пыталась убедить себя не впадать в истерику, нежели её — в слёзы. — Мама, можно я пойду в свою комнату? — сразу переключилась девочка, немного понимая чувства матери. — Пойдём, дорогая, я отведу тебя, — наконец подал голос глава семьи и протянул дочери руку. Княгиня кинула на него мимолётный взгляд, встала с колен и отпрянула от ребёнка, поправляя платье. Нина без толики страха положила свою ладошку в ладонь князя, уверила маму, что всё в порядке, и они вошли в главный зал. Хозяйка замка отдала оставшиеся распоряжения и тоже двинулась вслед за родными. Князь Саксонии, как и обещал, довёл дочку до её комнаты и аккуратно уложил её. Присел на край кровати рядом с ней и поцеловал в лоб, наконец-то улыбнувшись, но очень уставшей улыбкой, что, опять-таки, маленькая девочка не могла распознать. — Прости меня, Нина. Я не хотел тебя пугать. Веришь мне? Та кивнула, пристально всматриваясь в родителя. — Ты уверена, что заснёшь? Всё-таки ещё день на дворе, — мужчина оглянулся на открытое окно и убедился в собственных словах. — Да, папочка, уверена. Я не спала всю дорогу ночью. Я переживала, что ты сам не свой. Вот так я не заснула. — Ох, прости, — ухмыльнулся он и ещё раз прошёлся по красивым локонам дочери. — Ты знаешь… — было начал он, но прервался на полуслове. Вот-вот, и князь бы рассказал ей о своих мыслях, но в итоге подумал, что будет лучше оставить тревожащую его тему, чтобы не беспокоить ребёнка лишний раз. Кто знает, может быть, она бы быстрее успокоилась, расскажи бы он, но, в конце концов, победила родительская забота о своём чаде. — Впрочем, неважно. Желаю тебе приятных снов. — Спасибо, папочка.*:.｡. .｡.: *･゜ﾟ･*☆
Князь Саксонии, однако, не пришёл в чувства до конца. Даже когда он успокоил дочь, его собственная голова по-прежнему была забита вчерашними непрошенными мыслями. Мужчина сидел в своём кабинете за закрытыми дверями. Единственная, кто могла зайти внутрь, была его жена. На самом деле князь не хотел посвящать и её в свои раздумья, ведь, как она правильно поняла тогда, все его мысли касались исключительно их сына. Любимого принца Саксонии, своего старшего сына, Коннора, о котором семейство Саксонских никогда не забывало и не хотело забывать. Всё, что касалось принца, более не обсуждалось за столом или где-нибудь ещё, когда разговор нечаянно уводил в сторону их мальчика. Единственное, что теперь было приемлемо в их семье — каждый год, под вечер, они собирались в день смерти Коннора в местном святилище и поминали его. В остальное время никому не позволялось даже заводить речь о погибшем ребёнке правителей Саксонии, иначе того ждало бы наказание. Мужчина не выходил из кабинета до ночи, но на его столе не было и намёка на каплю алкоголя. По праву, король не просто так назначил его своим лучшим другом когда-то. От горя многие люди могут сойти с ума, напиться до потери пульса, загнать себя в гроб, накинуться на других, но князь Саксонии был совсем не из таких. Он справлялся со своей болью, как мог. Чаще всего он делился всем с женой, с которой и разделял свою скорбь. Просто в этот раз мужчина никак не мог предположить, что нахлынувшие думы о сыне посетят его именно таким образом и что посетят вообще. Казалось, что события четырёхлетней давности остались решёнными раз и навсегда, но никогда не знаешь, когда тебя ждёт какой-то подвох. Такой момент сейчас и переживал отец умершего ребёнка. Тот брошенный Коннором взгляд в его сторону не давал главе семейства покоя. Он уже много раз сказал себе, что глаза обманули его, что всё это не может быть правдой, что ему просто показалось. Мало ли, сколько людей ходит по земле с рыжими волосами… Шевелюра парня и стала отправной точкой его сомнений, ведь, как бы ни пытался князь убедить себя, что таких личностей много, по крайней мере, в их королевстве, но на самом деле это было совсем наоборот. Как подумала тогда Абби и не вспомнила никого, кого могла бы видеть на своих заданиях с похожими волосами. Так в жизни и было: семья Саксонских была фактически уникальной для страны. Конечно, на это не обращали внимание массы граждан Четвёртого королевства, но рыжеволосые встречались не так часто, как хотелось бы. «Если бы только существовал такой аппарат, который мог бы запечатлеть определённые моменты жизни, то людям было бы проще намного чётче вспоминать очертания того или иного человека, какой-то вещи, растения, леса или иного другого», — подумал князь. Он запустил пятерню в волосы и провёл ей от начала и до конца. Наконец, он открыл глаза. Усталость заметно сказывалась: так же, как и Нина, он не спал прошлой ночью. Сейчас, думалось ему, не стоит злоупотреблять своим состоянием. Пора было ложиться спать. Князь прекрасно это понимал, да и промучившись весь день, ему порядком это надоело. Его мозг настолько утомился этим, что перестал прокручивать мимолётный образ парня в голове; стали забываться глаза, выражение лица и всё остальное, что он успел заметить. Их сын умер 4 года назад. С этим стоило смириться раз и навсегда и перестать сомневаться. Сейчас он пойдёт к жене и скажет ей, что ничего страшного не случилось, а то, что она прочла в его взгляде, совсем к Коннору не имело отношения. Да, так будет лучше всего. Пора взять себя в руки и жить дальше.