Жажда жизни

Набирая в ванну воду, размешивая пену с запахом моря, Мелани понимала что это её последний шанс все исправить. Этот день, этот ад, столько смертей, господи. Но именно он подарил ей ту крошечную возможность, за которую она могла уцепиться. Джон старался приезжать чаще, чем положено, заботился об Эмили. Но иногда он забывал о важных событиях в жизни дочери. Мелани в этот момент всегда ругала его, давила. А ведь видела его усталое лицо, покрасневшие от бессонных ночей глаза. И все равно орала, придиралась, чувствуя какое-то мстительное, садистское удовольствие. Сегодня утром она тоже устроила скандал на пустом месте. А днем едва не потеряла своего ребенка и любимого мужчину. Сердце до сих пор гулко стучало в груди, руки тряслись. Она не допустит повторения этого кошмара, никогда. Он ждал в гостиной, у телевизора, уронив лицо в сжатые в кулаки руки. В больнице им с Эмили оказали медицинскую помощь, Мелани привезла ему туда одежду из тех вещей, которые он не забрал из дома. А она так и не смогла от них избавиться. Сейчас он выглядел неплохо, но разбитые костяшки пальцев и дрожащие руки выдавали его состояние. — Прости, мне не надо было оставаться на ночь. Я волновался за Эмили. Эти люди, я даже не представляю, что ей пришлось пережить! — Тебе нужно привести себя в порядок. — Что? — он поднял голову, как будто спал и только сейчас проснулся. — Пойдем, — Мелани помогла ему встать, он застонал от боли, когда она случайно коснулась его ребер. Врачи сказали, что серьезных повреждений нет, но избит он сильно. Она помогла ему добраться до ванной комнаты, закрыла двери. Джон только дернулся, когда она как можно осторожнее сняла с него футболку. Тут же закрыла рот рукой, сдерживая подступившие слезы. Грудь, плечи, спина. Ссадины и синяки, нет живого места. — Джон, господи, — она как можно аккуратнее коснулась пальцами черного пятна синяка на плече. — Я герой, — он улыбнулся, криво и страшно. В последний раз так жутко улыбался, когда вернулся с войны. Да, он герой. Но только в кино герои неуязвимы. — Давай, забирайся, — Мелани стащила с него оставшуюся одежду и помогла залезть в ванну. Джон сжал губы в тонкую полоску, с трудом сдерживая стоны боли. — Мой любимый гель. Ты помнишь, — он едва не плакал. — Да, я помню, — Мелани присела рядом, осторожно ведя губкой по его телу, — а ещё я в твоей старой футболке с принтом дурацкого черепа. Ты не заметил? — Мел, — он засмеялся, очень тихо, чтобы снова не мучиться от боли, — даже тогда я собирался её выбросить. — Не дам, — Мелани улыбнулась, сжимая ткань на груди. Он долго смотрел ей в глаза, и его взгляд постепенно менялся. Из такого знакомого, вечно виноватого он становился глубоким, темным и страшным. — Джон? Он провел мокрой рукой по её лицу, убирая волосы, и вдруг резко рванул её за талию к себе. Мелани вскрикнула от неожиданности, теплая вода окутала тело, намочила одежду. Теперь она сидела у Джона на коленях, он крепко её удерживал, словно боялся, что она рассыплется на осколки. — Мелани, я убил. Убил людей. Их лидер там, знаешь, что я сделал? Гранаты набросил ему на шею и вырвал чеку. Из всех. Потом убежал, спрятался от взрыва. У него было ещё несколько секунд, но он бы ничего не успел сделать. Он кричал. Так страшно. — Он хотел убить нашу дочь. Даже если бы ты живьем порезал его на куски и рассказал мне об этом, я бы слушала с наслаждением. — Ты всегда была кровожадной. — Я всегда любила свою семью. И всегда буду любить. Он рассматривал её, как будто видел впервые. Сейчас её одежда намокла и не скрывала, что на ней нет белья. Джон провел рукой по её груди, потом взял футболку за ворот и с треском разорвал. Тут же приник к ней, стал сосать соски, как голодный младенец. Он хотел почувствовать себя живым. Сейчас, немедленно. Может быть, завтра он пожалеет, но сегодня ему было не до сожалений. — Джон, — Мелани сжала его голову, нежно целуя волосы. Гладила плечи, трогая следы его борьбы за жизнь. Жуткой, животной борьбы. Сколько было в здании этих террористов? Он убил их всех? Значит, он снова будет кричать ночами, бить зеркала, убегать в ночь из теплой постели. Это пройдет. В этот раз она все вытерпит. Он оторвался от неё и посмотрел прямо в глаза. Он спрашивал разрешения. Мелани поцеловала его, нежно лаская кончиком языка разбитые губы, и стала медленно двигаться в воде, дразня его, разжигая страсть. Он зарычал, впиваясь пальцами в её бедра. Мелани закусила губу, у неё давно не было мужчины, и тело кричало, требуя своё. Высвободившись из его рук, она выбралась из воды, сбросила разорванную одежду и встала к нему спиной, опираясь руками о стену. Буквально через минуту Джон буквально обрушился на неё, входя сразу и до конца, зажимая рот рукой. Мелани прогнулась, выстанывая его имя. Там, внутри его сознания сейчас такая каша. Она и любимая женщина, и недобитый враг, и награда после битвы. Она так его хотела, разбитого, безумного, злого, потерянного. Он нужен ей весь и без остатка. Прямо сейчас. Он двигался быстро и резко, стонал, прикусывая её плечо. А потом с громким криком кончил, наполняя жаром своего тела. Мелани сползла по стене, из горла вырывались какие-то задушенные всхлипы. Он упал сзади, опираясь спиной на борт ванной. — Прости, Мелани, я не знаю, что на меня нашло. — Жажда жизни, — она улыбнулась, поворачиваясь к нему. — Пойдем спать? — Я завтра… Она бросилась к нему, целуя, жадно лаская тело. — Не думай про завтра, прошу. Давай сделаем вид, что завтра не будет. В тепле их спальни, снова общей, он тихо плакал во сне, и Мелани сцеловывала слезы с его лица. А потом наступило завтра. И Мелани приготовила им на завтрак блины, проводила дочку в школу и помогла Джону завязать галстук. — Ты теперь в личной охране президента, нужно выглядеть соответственно. И привези сюда вещи, этот костюм маловат. Он схватил её за руку и долго смотрел в глаза. — Ты уверена, что Эмили нужен такой отец? — Я уверена, что тому, кто родится, понадобится его отец. Правда? Он схватил её в объятья и поцеловал. И Мелани почувствовала, что его сердце бьется ровно и спокойно. Новый день наступил. Первый день их добытой в бою жизни.