back to WOAS

[после 2×13, но до ранения Маркоса и взрыва] — Что ж, твое сердце все еще принадлежит Лорне, а я вполне обойдусь и двумя пинтами твоей крови. У Маркоса все никак из головы не идет мягкая улыбка Глоу, благодарность в ее глазах была почти осязаемой и такой теплой, что щемило сердце. Может, он это от потери крови так размяк? Нельзя было отдавать так много, но мысль о том, что Глоу погибнет, причиняла ему почти физическую боль даже теперь, когда девушка была вне опасности. Его сердце все еще принадлежало Лорне, как верно подметила Глоу, но как бы хотелось Маркосу это изменить — прежде даже мысли такой у него в голове не возникало, потребность в Лорне холодным металлом растекалась по венам, не оставляя иного выбора. Они ведь когда-то были одним целым — нерушимость их союза должна была скрепить малышка Дон, вот только с рождением дочери у Маркоса чувства нерушимости не осталось и вовсе. Лорна ушла однажды, и уходила теперь все дальше и дальше, чтобы время от времени своими короткими возвращениями разбивать ему сердце снова и снова, и каждый раз был безжалостней предыдущего. Глоу показала ему, что война — это не единственное, ради чего стоит жить и бороться. Глоу всего на мгновение помогла ему снова ощутить полузабытое тепло, которым должны были бы полнится его вены — у Глоу был тот свет, который он все еще мог выпускать наружу, но который его самого давно уже не согревал. Он застыл изнутри — потому и струсил, потому и остановился в миллиметре от губ Глоу, потому и не поцеловал ее. Она могла бы спасти его — Маркосу эта злая ирония выжигала остатки надежды на то, что все еще может наладится. Он ведь момент упустил, отшатнулся, взгляд отвел и оживил в своей голове образ той, которая оставила его безо всяких колебаний — Лорна призраком между ним и Глоу вклинилась, а в реальности поманила и снова ушла прочь, не обернувшись. Если бы можно было повернуть время вспять, он бы все переиграл — да только время сквозь пальцы утекло раз и навсегда, Глоу больше не прижмется доверчиво к его плечу, не взглянет в глаза, не приподнимет подбородок, чтобы разделить с ним дыхание. Теперь границы четко размечены — он сам промолчал, сам не посмел возразить на шутливую фразу, в которой скрытую боль не расслышал бы только окончательный глупец. Глоу превосходство Лорны приняла и отступила — Маркос и рад был бы броситься в туннели, рад был бы сказать, что ошибся, да только Глоу заменой для Лорны не станет. Такие, как она — настоящие, теплые, светлые, большего заслуживают, чем-то, что может предложить ей он. Он свой свет погасил руками Лорны, последние яркие искорки отдал Глоу, и только это могло разбавить горький осадок — Глоу будет жить, а он… Он будет делать то, что должен — бороться за лучший мир, пока дышит, даже если за плечом его пусто и в сердце зияет дыра. Портал, раскрытый Кларис, разорвал одиночество комнаты Маркоса фиолетовой вспышкой. Поток тоскливых мыслей еще не иссяк, он бы мог до рассвета корить себя, вот только в этом мире все еще был кто-то, кто не хотел оставлять его одного в сложную минуту. — У меня мало времени, Эрг не оценит эту вылазку, — сразу предупредила Глоу, прижимая одну руку к ране под одеждой. — И даже не потому, что я все еще не в форме, а просто потому, что он… — Терпеть не может нашу группу и меня в особенности, и я не могу его за это винить, — закончил за нее Диас, в голове пока не укладывалось это внезапное появление и его причины, но он уже подставил для Глоу руку, чтобы проводить ее к потрепанному старому креслу. — Вернусь за тобой через час, — сообщила Кларис, прежде чем созданный ею переход затянулся, словно чудом исцелившаяся рана. Она успела состроить Маркосу многозначительную гримаску, и Диас не мог не улыбнуться: Блинк сделала свой выбор, но Блинк все еще переживала о своих друзьях. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — признался Маркос, когда Глоу устроилась в кресле. — Я, признаться, не ожидал вообще больше увидеть тебя хоть раз, потому что я… — Отверг меня, — подсказала Глоу без тени смущения или обиды, глядя ему прямо в глаза. — А затем ты все-таки приходил, чтобы спасти меня от смерти. И ты готов был умереть за меня, если бы потребовалось. — Я не мог иначе, — вздохнул Маркос. — Все так запуталось, и все буквально летит в ад, но если бы я дал тебе умереть, то не простил бы себе этого никогда. Ты дорога мне, Глоу. — Я знаю, — просто ответила девушка, протягивая к нему руку. — Я тоже чувствую это, Маркос. У нас есть что-то, эта особая связь, то, что делает нас такими… Если мы просто возьмем и отвернемся друг от друга, потому что так сейчас сложились обстоятельства, то мы будем безумцами. — Я не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, — с сожалением проговорил Маркос. — А я и не прошу большего, чем ты можешь дать, — грустно улыбнулась Глоу. — И даже если это наша последняя встреча, то пусть она хотя бы закончится правильно. На этот раз Маркос не остановился, когда их лица оказались близко-близко, на этот раз он позволил себе отпустить все то, что камнем тащило его на дно, и на несколько мгновений он снова ощущал в себе свет и силу, которыми поделилась с ним Глоу. Когда позднее к нему явилась Лорна, с тревожной информацией и самоубийственным планом, то он все еще ощущал вкус губ девушки, которая напомнила ему о том, что он еще не потерян. Когда он согласился помочь Лорне, то он сделал это не ради шанса на воссоединение — он сделал это для того, чтобы выполнить свой долг перед Полярис, а затем спуститься в туннели и попытаться стать тем, кого видела в нем Глоу. Хорошим парнем, который заслуживает хорошую девушку.