Happy New Year

Утро первого января было снежным и тихим. Глеб за это и любил первый день нового года - за тишину. Казалось, что окружающие, наконец-то, отъебались - город вымирал почти на сутки. Всем было лень вставать, что-то делать... люди в своих квартирах доедали и допивали остатки роскоши с праздничных столов, шутили про "прошлогодние салаты" и вспоминали, кто как и во сколько ушел спать. У Глеба салатов не было. Как, впрочем, и новогоднего стола вообще. Был "Джек Дэниэлс" в холодильнике и Танькины краски по всему дому. Устало и медленно, Самойлов-младший зашел на кухню, встал у жены за спиной, глядя на картину, которую та рисовала, и не дойдя до холодильника пары шагов. "Опять Джефри..." - на душе сделалось тоскливо и даже тишина за окном радовать перестала. Глебу, почему-то, вспомнился снежный и маленький Асбест: как они с Вадиком просыпались после Новогодней ночи и сразу лезли под елку за подарками. Мама смеялась и заставляла сначала умыться, а потом уже шуршать конфетами. И обязательно был поход на горки после обеда. Вадик казался большим и сильным, и вез санки с Глебом по скрипучему снегу. Санки - одни на двоих, но это даже лучше, ведь так приятно иметь что-то общее со старшим братом! Это потом, спустя много лет, все будет наоборот и каждая вещь "напополам" будет причинять массу неприятных моментов: один контракт, одна гримерка, одна группа... А в уютном и тихом Асбесте все было общим - и счастье, и горе. И все обиды были детскими. Молча развернувшись, так и не налив себе вискаря, Самойлов-младший, неожиданно для себя, сунул ноги в ботинки, запахнул поплотнее пальто и вышел на улицу. Почему-то, дома, вдруг, трудно сделалось дышать. То ли от воспоминаний, то ли от портретов маньяков, которые висели повсюду и следили за каждым движением обитателей квартиры. Снег был скрипучим, как и в детстве. Глеб уже давно не ходил вот так - просто и без дела. Гастроли, сумасшедший темп работы. Хакимов разошелся, однако, с концертами - ничего дельного не упустит! И вся жизнь в движении: такси, самолеты, поезда... "Поезда, поезда..." - Глеб усмехнулся. Изо рта выкатилось облачко пара. А что, если устроить себе каникулы и махнуть к маме на недельку? Они ведь так редко видятся... Можно даже с Таней, но только без Джефри... Туда можно самолетом, чтоб быстрее, а обратно - на поезде, никуда не торопясь. С мамиными пирогами. Глеб уже начал просчитывать в уме все энергозатраты на путешествие, когда сзади резко засигналила машина. К сожалению, среагировал Самойлов-младший слишком поздно. Удар был, хоть и не сильным, но с ног его сбил. - Мудак, очки купи себе! Не видишь, куда прешь? - Глеб поднялся и отряхнул пальто. "Мудак" молчал. Глеб посмотрел на водителя и обомлел... - Вадик? Ты...? Ты что, охуел? Тебе песен моих мало, так ты еще и жизнь мою собрался спиздить? - Глеб взмахнул руками, пальто распахнулось, выставляя на показ тощую фигуру в растянутом свитере. - А ты меньше по проезжей части шляйся! Или тротуар уже не для тебя? Шары залил - тебе везде пешеходная зона теперь? - Вадим вылез из-за руля, но приближаться к брату не рисковал, оглядывая того на наличие повреждений издалека. "Господи, какой худой..." - пронеслось у старшего в голове. - Я, между прочим, трезвый, - обиделся Глеб на замечание про залитые шары. - А если трезвый, какого хера шляешься по проезжей части? Глеб пожал плечами. Говорить, что все это утро он вспоминал Асбест и детство, и именно благодаря воспоминаниям, потерялся в пространстве, Самойлову-младшему не хотелось. Оба брата замолчали. - А ты куда шел то хоть? Может, довезти тебя? - Вадим первый нарушил молчание. - Никуда не шел, - огрызнулся Глеб. - Гулял просто. Но уже перехотел. - Так может, домой тебя подбросить? - Вадик даже помнил, где живет мелкий. Мелкий подумал о маньяках и о том, что ждет его дома, и мотнул отрицательно головой. - Вадик, ты ведь ехал куда-то? Ну вот и вали давай! - Глеб хотел пнуть машину, но передумал. - Да никуда я не ехал. Так, дома все достало, решил проветриться... - Дома достало? - переспросил Глеб. Ему, почему-то, с трудом верилось в это. Все время, пока братья не общались, младший был уверен, что у старшего дом - полная чаша и, разумеется, даже немного завидовал. - Ну да, - Вадим сделал неопределенный жест рукой. - Юлька утром улетела отдыхать, а я остался в Москве по делам. Дома пусто теперь. И это послевкусие новогоднее, послепраздничное - оно так высаживает, сам же знаешь! Вадиму, почему-то, не хотелось, чтоб Глеб ушел. А Глеб молча слушал и не уходил. - Мы с Юлькой наготовили вчера всего, не рассчитали. Думали, гости придут, а в итоге - у всех дела и мы вдвоем сидели. Утром я ее в аэропорт отвез, а домой еще не возвращался...- Самойлов-старший замолчал. А младший вспомнил свой Новый год. В десять он позвонил маме, поздравил ее и соврал, что все хорошо и они уже сидят за праздничным столом. Потом всемогущий "Джек" немного поднял настроение и Глебу даже удалось дожить до двеннадцати. Поздравление Путина, из принципа, уже много лет в их доме не смотрели и о наступлении Нового года узнавали лишь по сумасшедшей канонаде фейерверков за окном. Звонили ребята из группы, много и шумно поздравляли. Снейк сокрушался по поводу Глебкиного настроя и пытался вытащить их с Таней в тот клуб, где, по его словам, уже находились "все". Таня не была против. Глеб - был. Потом стихли салюты, перестал звонить телефон, уснула на диване калачиком Татьяна. Новый год все больше напоминал обычную ночь. - Может, ты уже сядешь в машину и в тепле подумаешь, куда ехать? - Вадим в очередной раз оценил худощавый силуэт младшего и ироничная улыбка пробежала по его лицу. - С чего ты решил, что я поеду куда-то? Тем более, с тобой! - беззлобно прошипел Глеб, но в машину сел. - Че ты улыбаешься? Я смешной что-ли? - Нет, ты не смешной. Мне просто в голову пришла одна мысль... Гулять ты передумал, домой к себе ты не хочешь... поехали ко мне, салаты доедать? - Вадик подмигнул брату. Взрослый и уважаемый мужчина - Вадим Рудольфович Самойлов, сейчас выглядел таким радостным мальчишкой, а предложение было настолько неожиданным, что Глеб согласился, почти не раздумывая. * - Ты что будешь пить? - Вадик потянулся за бокалами, но на секунду замер, решив уточнить у младшего, какие именно ему доставать. Глеб подумал о том, что "Джек" пиздат даже из бутылки, но в ответ неопределенно пожал плечами. - Значит, предлагаю начать с шампанского, помянуть им 2018, а там - посмотрим, - Вадим достал два высоких фужера. Сегодня за руль он больше не планировал садиться. И младшего отпускать куда-либо - тоже. Глеб хищно косился на вазочки с салатами и Вадик, заметив взгляд брата, подвинул ему ближе "шубу" и "оливье", а сам наполнил искрящимся напитком бокалы. - Я предлагаю выпить за ушедший год. За то, чтоб все плохое осталось в нем, в 2018... а впереди нас ждал 2019, полный новых открытий, сюрпризов и побед! - Вадим улыбнулся и протянул свой фужер Глебовскому навстречу. - Да, бля... и первый сюрприз уже случился, - хмыкнул Глеб и с легким звоном соединил края бокалов. Шампанское быстро дало в голову, за первым бокалом последовал второй и третий. Колючки Глеба таяли прямо пропорционально количеству выпитого. Он все больше улыбался и шутил уже беззлобно, вот только глаза оставались грустными и это очень печалило Вадима. Братья потихоньку переместились в кабинет Самойлова-старшего и вот уже речь зашла о музыке... - Сыграй мне что-нибудь? - Вадим указал на пианино. - Только без электронщины своей... что-нибудь из периода "резни"... Глеб вытаращился на брата: - Ты что, следишь за моим творчеством? - Потом не удержался и съязвил. - Новые хиты себе подсматриваешь? - Дурак! - фыркнул Вадим и ответил с той же интонацией, что и Глеб. - Мне и старых твоих песен хватит еще на несколько лет. Садись давай, а то уже со своими электронными примочками и забыл, поди, как настоящие клавиши звучат? Глеб сел, настроил под себя стул и дотронулся до пианино. Пальцы никак не хотели слушаться выпившего Самойлова-младшего. Он психанул и надулся. - Вадь, я же и, вправду, играть разучился! Вадим отставил бокал, подошел к брату и обнял его сзади, притянув к себе. - Глупый! Такой талант, как у тебя, его не пропьешь! А уж, тем более, невозможно разучиться тому, что получается у тебя лучше всего - писать слова и музыку, а потом дарить это людям! Глеб задрал голову вверх, упираясь затылком в живот Вадима и скорчил жалобную гримасу, а потом потерся щекой о теплую руку брата и прошептал: - Мне допинга не хватает... - Господи, у нас шампанского столько, что им можно ванную наполнять! Виски? Или... - Вадим испуганно наклонился к брату. - Наркотики? Ты что, опять?... Глеб, отрицательно покачал головой и на секнду дотронулся губами до губ старшего. - Вот такого допинга... Вадик как-то сдавленно выдохнул и опустился перед Глебом на колени; взял лицо младшего в свои ладони и начал всматриваться в него так, словно видел впервые. - Что? - перепугался Глеб. - Скажи, что не пошутил? - По-твоему, я похож на юмориста? - Я не знаю... я просто боюсь поверить, что это не шутка. - Это не шутка, - насупился младший. Он уже даже успел подумать, что зря все вот так закрутилось. Но Вадик не дал ему впасть в рефлексию: - Плевать, даже если мы оба пожалеем об этом после! Я хочу почувствовать тебя... быть с тобой... быть в тебе! Глеб усмехнулся и притянул старшего к себе: - Если там все так же, как и раньше, то я точно не пожалею! - Извращенец! - Благодаря кому? Горячие пальцы Вадима переплелись с вечно холодными Глебовскими. Братьям не потребовалось много времени, чтоб вспомнить все друг о друге. Гораздо больше времени они потратили в попытках забыть... Лаская прогибающегося в пояснице Глеба, Вадим не мог до конца поверить в это счастье обладания. А Глеб, отдаваясь всецело и без остатка, не думал ни о чем. Он просто растворялся в объятиях брата, нежился в его теплоте и любви. Ему так этого всего не хватало в квартире с маньяками на стенах. Потом оба долго лежали, восстанавливая дыхание и приводя в порядок картинку мира. И Вадим думал о том, что если сейчас Глеб встанет и уйдет, то в аптечке есть димедрол. Достаточно димедрола. Потому что жить после этого первоянварского дня так, как он жил все эти годы, он уже не сможет. А Глеб никуда уходить и не планировал. Он подскочил на диване, выпутался из объятий брата и, натянув рубашку и штаны, уселся за пианино. Пальцы его, согретые дыханием Вадика, обрели чувствительность и после нескольких несмелых, но чистых нот, кабинет наполнила красивая и печальная мелодия. Вадим тихонько дотянулся до телефона и принялся снимать Глеба на видео. Ему хотелось сохранить что-то осязаемое на память об этом дне. - Эй, ты что, снимал меня? Не дай бог, это в сеть попадет! Дай посмотреть? - Глеб, словно школьник, уселся на диване рядом с братом, подогнул под себя ногу и высунул кончик языка от нетерпения. - Слушай, а вполне ничего так... Перекинь мне, а? Щас на фейсбук залью... - Тебя не смущает, что видос будет из моего кабинета? - усмехнулся Вадим. - А ты думаешь, до фига кто будет разбираться, где и на чем я играю? Перекидывай! Ага... Так... вот здесь вот так... - Что ты там делаешь? - Субтитры пишу! - Набор междометий каких-то... Что? "Прости, дорогая"? Это кому? - Ну не тебе же, в самом деле! - расхохотался Глеб. - Да черт тебя знает... ляпнул же ты, что "Агата" распалась из-за женщины... Глеб удивленно вскинул брови: - То есть твоя версия с мужиком была куда правдоподобнее и оригинальнее? Ко мне даже Хакимов подошел и тактично поинтересовался, не он ли - тот самый мужчина! Вадим захохотал, обнажая белые зубы. - Че ты ржешь, я тебя придушу сейчас! - Глеб тоже засмеялся и ловко улегся у старшего под боком, откидывая телефон в сторону. - Вадь, там на кухне еще "оливье" то остался? Пошли, может, поедим? А то я проголодался опять... Юлька у тебя молодец, вкусно приготовила! Вадим улыбнулся и прижал брата к себе. Он не стал говорить ему о том, что Юлька уже достаточно давно покинула эту квартиру. И что салаты эти он собирал сам. И на машине возле дома Глеба оказался совершенно не случайно - все хотел зайти, но не решался, а потом увидел, как мелкий вышел из подъезда и поехал следом... Да и зачем было об этом говорить, когда все и так случилось даже лучше, чем Вадим планировал. Это было, действительно, прекрасное и, даже чуточку волшебное, первое января. Впервые, за много лет. А, может быть, даже и впервые в их жизни.