fever dreams

Ханк никогда не встречал принца Лотора. Не лицом к лицу, не лично. У него даже никогда не было возможности увидеть его через дверь камеры, накричать на него. И он хотел бы однажды встретиться с ним лишь для того, чтобы разнести его голову своим баярдом. Однако в его нынешнем положении, у него нет оружия. У него ничего нет. Ему нечем помочь своему другу, ничто и никто не сможет защитить Кита или вытащить их обоих отсюда. Когда они возвращают Кита в третий раз, он замечает, что с ним точно что-то не так. Его движения неаккуратны и медленны, речь невнятна, а вокруг горла и плеча растянулись синяки. Они небрежно бросают его на пол камеры. Ханк бросается вперёд, чтобы помочь ему, но его останавливает приклад одного из оружий охранников. — Оставайся там, — говорит охранник. — Почему? — спрашивает Ханк вопреки здравому смыслу, потому что, конечно, он напуган, но его друг в опасности. — Хочешь быть подстреленным? — легко отвечает он и делает жест своему другу, который закрывает дверь. Ханк слышит щелчок замка, и кажется, словно все они оказались в ловушке –в большей ловушке, чем обычно. Третий охранник наклоняется и переворачивает Кита на живот. Парень едва протестует, когда он прикасается к нему, просто что-то бормочет и дергается в сторону, согнувшись на полу, и тогда Ханк понимает, что он совсем не в порядке. Кажется, он едва осознает, где находится. — Шлюха все еще не пришла в себя, — смеется первый охранник. — Я говорил тебе, что оно действует долго. — Он пытался укусить меня в прошлый раз, — жалуется второй. — Просто хотел убедиться. — Он ничего не укусит. — Ты уверен, что Принц не расстроится? — спрашивает третий охранник. — Единственное, что он сказал нам сделать, — это вернуть его в свою камеру. — фыркнул в ответ первый. — Он вернулся в свою камеру, не так ли? Словно Ханка тут даже и нет. Кроме оружия, все еще угрожающе наведенного на него в руке третьего охранника, они вообще не обращают на него никакого внимания. — Вставай, — говорит второй, подталкивая Кита носком сапога. В камере довольно темно и тихо, что делает звук от охранников, расстегивающих молнию на штанах, намного громче. У Ханка подкатил комок к горлу. — Широ? — слабо спрашивает Кит голосом, более хриплым, чем обычно. Охранник смеется. — Конечно, — говорит он, а затем тянет Кита на колени с рукой в волосах и сует свой член ему в рот. Несмотря на то, что он знает, он знает, что они делали с Китом каждый раз, когда забирали его, Ханк все еще шокирован и возмущен этим. — Эй, — зовет он, а потом громче, — Эй! Охранник с рукой в волосах Кита беззаботно взглянул на него. — Что? Хочешь в очередь? Ханк моргает, белая горячая ярость пронизывает его вены. — Нет! Нет, я… — Тогда заткнись. Просто не смотри. И это все. Они не обращают на него внимания. Им все равно, понимает он. Они ничего не чувствуют. Он задается вопросом, чувствуя подходящую тошноту, сколько раз они уже делали это раньше. Делали ли раньше они это с Китом. Первый охранник наклоняется над парнем, стягивает его штаны и бесцеремонно толкает его. Кит стонет вокруг второго охранника, что-то между болью и удовольствием, полусознательно, и Ханку пришлось отвести взгляд. Он чувствует себя ужасно, но он не знает, что еще сделать. Он не хочет смотреть на это; Кит заслуживает достоинства, и он не хочет видеть, как его друга насилуют. Звуки, раздающиеся в камере, просто ужасны. Удушающие стоны, злые смешки, и невнятные, растерянные звуки. Ханк закрывает глаза, чтобы не заплакать. Кит такой сильный, и они все это забирают у него. Кит не в себе из-за наркотиков, и они делают с этим все, что хотят, черт возьми, и он не может ничего сделать. Впервые в жизни он думает, что может кого-то ненавидеть. Это не длится долго. Охранники заканчивают довольно быстро, учитывая все обстоятельства. Ханк знает, что не должен быть благодарен за то, что они кончили, но это заставит их уйти быстрее. Один из них непристойно стонет. — Уверен, что не хочешь в очередь? Его рот невероятен. Я бы предложил тебе его задницу, но Ярлок еще не пробовал. Ханк отказывается отвечать. Они и не настаивают. Он благодарит Бога, что охранники не просят помочь им изнасиловать его друга в третий раз. После этого все идет довольно быстро. Никто не касается его рта снова после того, как второй охранник кончает, поэтому Ханк слышит обиженные маленькие стоны, которые издает Кит с каждым толчком. Он думает, что это даже хуже, чем когда он давился членом. Он думает, что самое худшее в этом всем то, что Кит не может сопротивляться; его способность сражаться, одна из вещей, которая всегда была частью того, кем он является, была отнята у него. Да, думает Ханк, теперь он может признать, что наконец-то кого-то ненавидит. Кончив, третий охранник толкает Кита вперед и смеется, когда тот падает. Кит даже не пытается встать, только прижимает ноги к груди, сжимаясь в клубок. Охранники ничего не говорят, когда уходят. Даже не оглядываются назад. Как только дверь закрывается, Ханк вскакивает с места к своему другу, решительно не глядя никуда, кроме его лица. — Кит? — тихо произносит Ханк, помогая ему осторожно подняться. — Кит, ты меня слышишь? — Широ? — спрашивает он с полузакрытыми глазами. Они уже не такие туманные, но все еще потерянно смотрят на него. — Я не… я Ханк, — задыхается он. — Это Ханк. Кит смотрит на его лицо несколько мгновений, прежде чем к нему приходит осознание. Он выглядит опустошенным. Осматривается вокруг, и переводит взгляд на свои грязные бедра, и затем снова на Ханка. — Прости, — говорит он, и в его голосе столько боли, столько усталости и столько стыда. — Боже, Ханк, я… мне очень жаль. На одно ужасное мгновение Кит совершенно неподвижен. Ханк движется с места, чтобы поймать Кита, когда он сгибается вперед, ловя в свои объятия. — Эй, — говорит он, прикасаясь к нему так нежно, как только может, — все в порядке. Ничего страшного, тебе не нужно… Кит, тебе не нужно извиняться. Кит рыдает в его плечо; Ханк никогда раньше не видел, чтобы он плакал. — Я не… я никогда… я не хотел, чтобы ты… — Я знаю, — шепчет он, — это не твоя вина. — Широ думает, я шлюха, — внезапно говорит он, как будто память только что вернулась к нему, — он думает, что я шлюха. — Широ никогда бы так не подумал, он… — отвечает Ханк, стискивая зубы. — Он сказал это, — всхлипывает Кит, — он сказал это. Он приказал мне раздвинуть ноги, и сказал, что я шлюха. Ханк не знает, что делать с этой информацией; он итак чувствует себя не в своей тарелке и чертовски напуган. Он не знает, было ли это какое-то неприятное видение, вызванное наркотиком, или это было по-настоящему или что-то еще, но… — Он никак не мог иметь в виду это, — говорит он, — Широ любит тебя. Кажется, это заставляет Кита плакать только сильнее. Ханк притягивает его так близко, как только осмеливается, и помогает ему снова натянуть грязные тюремные тряпки. Не потому, что ему противно или стыдно, а потому, что он хочет дать Киту как можно больше уверенности и уединения с самим собой. С него уже хватит быть раздетым. — Мне жаль, — снова повторяет Кит, — мне жаль. Ничто из того, что говорит Ханк, не может помочь ему чувствовать себя лучше, поэтому он садится у стены и зажмуривает глаза, чтобы не заплакать, и готовится свалить отсюда в любой момент. (Их друзья приходят раньше, чем кто-либо успевает прийти к Киту в четвертый раз. Они забирают Широ, который выглядит хуже, чем Ханк когда-либо видел его, и убираются оттуда. Часть его не хочет сталкиваться с Лотором ни при каких обстоятельствах. Другая же его часть боится того, что он может сделать, если они все-таки встретятся.)