Тонкая грань

Положив часы обратно в коробку, Йесон улыбнулся. Очередной подарок от наставника. Очередное успешно выполненное задание. Очередная похвала, которая греет сердце. Что ещё нужно? Только совместное фото в рамке на прикроватной тумбочке и сама кровать – восстанавливать силы для очередного задания. Сколько их уже выполнено? Сколько объектов убрал Йесон? Можно пересчитать по подаркам. Всё только самое лучшее, всё самое дорогое – молодой наставник считал, что этим он сможет укрепить их связь и отблагодарить за успешную миссию. А Йесон упорно замыкался в себе, прятал эмоции за кривой ухмылкой и много молчал. Целый день он мог не говорить ни слова, только криво ухмыляясь и глядя исподлобья на растерянного старшего. А зачем? Только потому, что все вокруг говорили, что между фрателло не может быть настоящей любви. Это чувство – как считали другие - было вызвано только действием препарата, который вкалывали детям, дабы те оставались неуязвимыми и верными, работоспособными, жестокими и относительно нормальными – для киборгов. Но это – не любовь, а лишь преданность, необходимость защищать, даже если это стоит жизни – или жизней. Только поэтому подросток прятал всё в себе, покорно исполнял все приказы и молчал, даже когда получал очередной презент. Сколько их ещё будет? Долго ли сможет киборг защищать, отдавая всего себя, становясь живым щитом для наставника? Столько, насколько хватит сил. Пока он тихо верил в то, что настоящие чувства возможны, он мог защищать. Пока он не показывал, насколько привязался к самому молодому работнику Агентства, он мог полностью отдаваться работе. Донхэ – самый родной и близкий. Это Йе усвоил, как только открыл глаза. Будто впервые. И увидел Фиши – как в шутку называли парня другие работники – возле своей койки. Тот внимательно смотрел, как отходит от наркоза подросток – новый киборг. Что было до этого, Йесон не помнил. И имени настоящего будто не было. Было только то, что дал ему позже сам Донхэ. Таковы правила. Наставник сам называет своего киборга. И к чему такое странное имя? Прошлое было стёрто из памяти, поэтому Йе легко далось восприятие новой реальности. Как только врач поставил его на ноги, он приступил к тренировкам. Они занимали всё свободное время. Перерывов хватало только на сон и занятия пением. Пение – то, что Йесон оставил из прошлой жизни. Об этом ему рассказал позже врач, который был немного удивлён тому, что вокальные способности остались прежними. Только на занятиях подросток мог вложить все чувства в голос, поэтому он настаивал, чтобы на уроках не было Донхэ. Йесон положил коробочку с новыми часами к остальным подаркам и закрыл дверцу тумбочки. Теперь нужно поспать. Восстановиться, чтобы завтра с новыми силами тренироваться, попадать в мишень, держа недрогнувшей рукой пистолет, и криво ухмыляться в ответ на любую реплику Хэ. Положив голову на подушку, Йе закрыл глаза и почти сразу погрузился в сон. Сейчас можно было расслабиться: все дела на сегодня сделаны, оружие почищено – старая привычка держать всё в чистоте и ухаживать за инструментами играла ему на руку. Поспать и снова не видеть снов. Так подросток действительно отдыхал. *** Донхэ тяжело вздохнул и обхватил тёплую чашку ладонями. Что не так? Всё ведь хорошо. Всё в порядке. Задание успешно выполнено, на самом парне - равно как и на его подопечном – почти ни царапины, подарок отдан, ребёнок спит. Всё в норме. Как обычно. Только почему тогда как-то необъяснимо грустно? Он уже привык к этой работе. Ничего особенного – всего лишь исполнять задания начальства и направлять умения Йесона в нужное русло. Для этого нужно было только доверие в паре. А его не было. Донхэ всеми силами пытался найти эту грань, на которой будет комфортно обоим, но ничего не выходило. У всех свои методы, а он вот пытался по-хорошему. Другие говорили, что опыта мало, но Хэ настаивал на том, что крепкую связь можно построить только с помощью доверия и хорошего отношения к подопечному. Старался изо всех сил. Зачастую даже тратил последние деньги на подарок для Йесона. Вот и сейчас – ближайшие несколько дней придётся просидеть на одном чае, потому что последние деньги потрачены на маленький презент – благодарность за хорошую работу и правильную защиту. Ребёнок жертвует своей жизнью ради жизни Хэ, так почему бы не отплатить ему самым лучшим и не пожертвовать несколькими обедами ради того, чтобы сделать ему приятно? Но после каждого подарка подросток только криво ухмылялся, а затем бросал долгий и пугающий взгляд из-под чёлки. Медленно и неглубоко кланялся, даже не развернув упаковку, и уходил в комнату. В бою такого не было: Йе отчаянно становился на защиту своего наставника, буквально бросался под пули. И тогда уже не было даже ухмылки. Только молчание, складка между бровей, плотно сжатые губы и прожигающий взгляд почерневших глаз. Только всегда держался близко, чтобы – в случае опасности – закрыть собой Хэ. Ему ранение почти не принесло бы вреда, только повредило искусственные мышцы, а Донхэ понапрасну волновался бы и мерил шагами коридор мед части. Сколько ни пытайся сблизиться, в ответ услышишь только молчание. Донхэ глотнул из чашки остывшего чая без сахара и вылил остатки в раковину. - Гадость, - пробормотал себе под нос и поставил чашку на гладкую поверхность. И поговорить не получается с киборгом. Сначала Донхэ казалось, что у ребёнка просто отсутствует голос – связки могли повредиться при многократных операциях. Но потом он случайно услышал пение, доносившееся из палаты подопечного. К тому времени имени ещё не было, и Фиши как раз пытался его придумать, чтобы разговорить младшего. Сначала он подумал, что кто-то из других детей решил навестить его подопечного, поддержать, вот и поёт. Но когда Хэ приоткрыл дверь в палату и краем глаза заглянул туда, он был буквально шокирован. Киборг смотрел в окно, стоя возле подоконника, и негромко пел. Донхэ побоялся войти – не хотелось спугнуть. Он прислонился к двери с обратной стороны и с улыбкой слушал незатейливую мелодию, которую выводил внезапно прорезавшийся голос младшего. После этого и было придумано имя - Йесон. Донхэ лёг на кровать и пытливо уставился в потолок, будто тот мог дать ответы на мучавшие его вопросы. Сам того не заметив, он накрепко привязался к мальчишке. Каждый день пытался найти тонкую ниточку, общую тему для разговора, хоть какую-то зацепку, чтобы отношения могли стать действительно крепкими. Но Йе будто отгораживался глухой стеной от внешнего мира, концентрируя всего себя на работе и заданиях. С другими подростками почти не общался – по крайней мере, Донхэ ни разу не видел его в компании сверстников. "Может, ему слишком тяжело адаптироваться в новом теле?" Донхэ часто задавался этим вопросом, но и этот вариант отметался, когда он видел, как Йесон управляется со своим телом. Ни одного лишнего движения, дозированная затрата сил, каждое редкое слово – взвешенное, точное. Ни одного промаха при стрельбе – отточенное мастерство, которое далось не сразу. Всё у него доводилось до совершенства. - Завтра попробую снова… - тихо произнёс Донхэ, погружаясь в сон без снов – так он действительно отдыхал. *** - Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то так держал оружие?! – Только этот голос было слышно в тишине тира. – Нет? Тогда какого чёрта ты так держишь его?! - Я исправлюсь, учитель… - Подросток опустил глаза в пол и сглотнул накатывавшие слёзы. - Тренируйся, пока не научишься хотя бы нормально держать это в руках, - мужчина резким движением вернул пистолет мальчишке и развернулся. – Да, Сонмин… Через неделю едем на первое задание. Постарайся. - Хорошо. Я буду очень стараться, учитель! – Мин отчаянно пытался убедить наставника в своих силах. Мужчина быстрым шагом покинул помещение. Подросток тяжело вздохнул и сосредоточился. Вытянув руку вперёд, он снова нацелился. Всё тело уже ныло от длительной тренировки – Мин целый день провёл в тире. Прикрыв один глаз, он нажал на курок. Рука дёрнулась, и мишень осталась невредимой. Плюхнувшись на пол среди пустых гильз, Сонмин осторожно положил оружие рядом с собой, обхватил собственные колени и уткнулся в них носом. - Нужно больше тренировок, нужно больше стараться, нельзя расстраивать учителя… - Повторив эти слова в качестве своеобразного заклинания несколько раз, он громко всхлипнул. Из глаз брызнули слёзы. Уже долгое время Сонмин пытался сработаться со своим новым телом. Каждый день он приучал себя к мысли, что всё зависит только от приложенных усилий. И старался. Изо всех сил старался. Даже если деревенели пальцы, устав от долгих тренировок, даже если мышцы просто заклинивало, он тренировался. Прикладывал все усилия, которые только мог найти в себе. Постепенно получалось, но для того, чтобы в совершенстве овладеть своим телом и боевыми приёмами, ему нужно было, чтобы наставник в него верил. Верил в то, что у него всё получится, что он сможет. Но Канин только сердился и говорил, что Сонмин безнадёжен. "Может, он меня пытается сделать сильнее таким образом?" После каждой тренировки оставался только горький осадок, а вера в себя постепенно испарялась, как и радость. Нормальных отношений просто не было. Был Канин, который уже давно перестал верить в силы подростка, и сам Сонмин, который заворожённо смотрел на своего наставника, даже когда тот снова отчитывал его. Любовь? Или действие "мотивации"? Это оставалось для мальчишки вопросом. Он просто старался сделать так, чтобы мужчина перестал расстраиваться из-за его неумения на полную использовать возможности и ресурсы нового тела. - Осталась только неделя, чтобы научиться… - Мин смахнул слезу и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Я не должен больше огорчать учителя. Он решительно поднялся и, перезарядив оружие, снова направил дуло в сторону мишени. *** - Никчёмный он, понимаешь? Ничего у него не выходит. - Канин глотнул пива из бутылки и взглянул на Кюхёна. – Сколько ни бейся, из него не получится нормального убийцы. Кто угодно, но не он. - Да что ты всё заладил – не получится, не может… А ты не пробовал нормально относиться к нему? – Кю сердито нахмурился. – Он ведь ребёнок ещё, а ты от него невозможного требуешь, да ещё и не веришь в то, что у него хоть что-то получится. - Тебе легко говорить. У тебя материал лучше, - обиженно пробормотал Канин. - Рёук-то? Пфф… Лучше, ага… - Кюхён скривил губы. – Просто отношение к нему у меня НОРМАЛЬНОЕ. Я не требую от него невозможного, - ответил Кю, для большей убедительности жестикулируя свободной рукой. – Мальчишка себя уверенно чувствует, поэтому и старается. И все довольны. - Довольны, говоришь?.. А что, если на задании Мин просто не справится? М? Ты об этом не думал? – Канин допил остатки пива и, сморщившись от горечи, поставил бутылку на стол. – Это ведь не тренировка. От него зависит и моя жизнь, и его жизнь, и репутация второго отдела. А это уже не шутки. Вы-то с Вукки сработались уже, а Сонмина только недавно выпустили из мед части. Понимаешь, о чём говорю? - Понимаю, понимаю… - Кю глотнул пива и вздохнул. – И всё же… Ты с ним помягче, что ли. Хоть попытайся общий язык найти. - Кюхён, а это уже не твоё дело. Сам решу, как мне с ним обращаться. - Как знаешь. Я просто сказал, что думаю. – Он поднялся со стула и не спеша направился к выходу, засунув руки в карманы брюк. Канин посидел ещё немного за столиком, выкурив одну за одной несколько сигарет, и тоже вышел. Время позднее, а до дома ещё добираться. - Чёрт меня дёрнул устроиться сюда… - Мужчина сидел на заднем сидении такси и отслеживал глазами проплывавшие мимо огни. Никогда он не был уверен в своём выборе. Устроиться на работу во второй отдел ему пришлось только потому, что другой работы не было. По старым связям он случайно наткнулся на одного знакомого, который и предложил ему эту работу. "Ты ведь раньше в органах работал, вот и пригодятся старые умения", - утверждал он. Только потом Канин узнал, насколько это серьёзнее, чем работа в органах. Политика, государственные "тёмные дела" и террористы – непривычно, но немного подумав, он согласился. Всё же не без работы сидеть. Да и по характеру ему подходило. Серьёзный и уверенный в своих силах, немного грубоватый и жёсткий - он подходил на эту должность как нельзя лучше. Только вот в подопечные ему попался не самый лучший экземпляр, как он считал. Просто мальчонка не мог пока освоить в полной мере свои способности. Вот и сработаться пока не получалось. - Не выйдет из него ничего… - В очередной раз убедившись в правильности своих слов, Канин откинулся на подголовник и закрыл глаза. Завтра – очередной день. Очередной трудный день. Снова видеть, как подопечный старается, но у него ничего не выходит. Снова видеть заплаканную мордашку, сжимать кулаки от бессилия и убеждать себя в том, что сам он делает всё, что в его силах. Всё, что должен делать наставник.