Жить по своим правилам

      Ты сможешь творить великие дела.       Слова шаманки проникли в мое подсознание и закрепились там, как паразиты. Я испытывала смешанные чувства. Маленькая девочка из чулана под лестницей еще хотела кому-то что-то доказать, но умудренная опытом и битая жизнью восемнадцатилетняя Гиацинта Поттер желала простых человеческих радостей.       Мерлин и Моргана, четверка Основателей, Геллерт Грин-де-Вальд и Дамблдор, Волдеморт… Все они оставили свой след в истории магического сообщества. На их примерах я четко уяснила две вещи — путь к величию требует тебя целиком и увековечивание твоего имени в учебниках не гарантирует счастливой жизни.       Теперь тебе нужно научиться видеть и чувствовать свою внутреннюю силу.       Иметь силу — не только привилегия, но к тому же немалая ответственность и большой риск. Если в человеке нет осознанности и воли, то она может развратить его разум и окутать обманчивой пеленой вседозволенности.       Перед моими глазами появился образ Тома Реддла с его маниакальными идеями о величии и могуществе. Он прокладывал себе дорогу к ним через реки крови и страдания невинных людей.       За прошедшую неделю мои волшебные способности стремительно росли, как снежные лавины в горах, и стали такими же смертоносными. Несколько дней назад я призвала щетку для волос с туалетного столика, а она рванула ко мне вместе с мебельным изделием. Вчера ночью я зажгла «Люмус», так он был похож на вспышку бенгальского огня и напугал нас с Эдвардом до заикания. После этого вампир запретил мне колдовать в доме.       Возникла чудовищная проблема — как контролировать новоприобретенную силу?        Ты сама выбрала путь, с которого уже нельзя свернуть.       Что колдунья имела в виду? Какое из моих жизненных решений было судьбоносным и какие последствия меня ожидают из-за него в будущем? Это были те вопросы, ответы на которые мне необходимо найти.       Меня бесило, что я брожу в потемках, пытаясь на ощупь ухватить тонкую ниточку, что распутает весь клубок.       — Бомбарда, — я злобно указала палочкой на ближайший трухлявый пень.       Заклинание угодило точно в цель, раздался громкий взрыв и во все стороны разлетелись щепки. Я быстро выставила щит.       — Браво, — Эдвард пару раз демонстративно хлопнул в ладоши.       Я развернулась и направила на него палочку. Вампир слегка приподнял бровь. Пока я разрушала местный ландшафт, он вольготно расположился на крепких ветвях соседней сосны и читал «Битву королей».       — Хочешь высказаться? — спросила я как можно спокойней.       Каллен закрыл книгу и наградил меня неодобрительным взглядом.       — Итак, это твой план — сливать магию путем уничтожения природоохранной зоны до своего полного изнеможения? — осведомился вампир сухо.       — У тебя есть альтернативные идеи, Мистер Очевидность? — поинтересовалась я, присаживаясь на поваленное дерево.       — Если ты не подчинишь свою магию, то она может убить тебя, — неуверенно проговорил вампир.       Я молча кивнула головой, медитативно поглаживая пальцем рукоятку волшебной палочки.       — Не понимаю! — произнес Эдвард и раздраженно взмахнул руками, — Как твоя собственная магия может тебя убить?       — На самом деле это не редкость, но чаще всего такое происходит с детьми, которые в силу возраста не владеют своим даром, и необученными взрослыми волшебниками. Наши тела — сосуды для магической энергии. Она циркулирует по нашим венам и артериям. Колдуя, мы отпускаем ее на волю. Дети априори магически нестабильны. Любая достаточно сильная эмоция у юного мага способна вызвать стихийный выброс, последствия которого невозможно предсказать. Однажды я опрокинула на себя тарелку горячего супа и едва не спалила кухню, а Тедди от радости взрывает вещи. Андромеда знает, как справляться с магическими всплесками внука, но моя тетя — маггла, ее универсальным рецептом было изолировать меня в чулане или завалить работой, покуда я не упаду без сил.       Вампир прорычал сквозь зубы что-то невнятное, но яростное. Упоминание моих кровных родственников неизменно вызывало у него агрессию. И если я получала чуть больше удовольствия, чем нужно, воображая, как Эдвард мог бы разорвать жирную шею Вернона Дурсля, то это было только между мной и моей совестью.       — Моя тетя и ее муж, также как и я, стали заложниками чужих принятых решений. Что не оправдывает их отношения ко мне, но наглядно иллюстрирует с чем может столкнуться волшебный ребенок, когда растет вдали от магического мира. Магглы боятся всего необъяснимого и противоестественного.       Лицо Эдварда приобрело еще более озабоченное и хмурое выражение.       — В Хогвартсе нас учили постепенно выпускать силу и контролировать ее потоки без риска навредить своему магическому ядру. Но магия не так проста. Она, как стихия — непредсказуема и коварна. Сейчас я, словно взболтанная бутылка газировки. Во мне столько энергии, что это грозит катастрофой.       — Тогда продолжай тренироваться, — последовал незамедлительный ответ.       Вампир вновь прислонился спиной к шершавому стволу и погрузился в размышления.       Дальше потянулась череда дней, которые я заполняла выматывающей магической акробатикой.       Я пребывала, прямо-таки скажем, не в самой лучшей форме, когда одним унылым школьным утром меня выловила сестра Эдварда. Та, что напоминала мне помесь пикси и лесной дриады, а не Барби — убийца. Элис загадочно приложила палец к губам и потащила меня в женский туалет.       — Какие у тебя планы на завтра? — взволнованно спросила вампирша, приперев меня к рукомойнику.       — Что прости? — я недоуменно нахмурилась, — Я что-то упустила?       С минуту Элис таращилась на меня, а потом расхохоталась.       — День святого Валентина, Гиацинта! — воскликнула она, бросая на меня плутовской взгляд, — Серьезно, у тебя дома нет календаря?       — Ой, Мерлин! — я стукнула себя ладонью по лбу.       — И это все? — заявила она с улыбкой.       — Эдвард приготовил мне сюрприз?       — Скорее себе, — пробормотала она трагикомическим тоном.       — Э-э, ну ладно… Если это не посещение оперы или катание на лыжах, то я переживу. Подожди! Что мне подарить ему?!       — О, Гиацинта! Ты можешь подарить ему фантик от конфетки и он будет на седьмом небе, — небрежно отмахнулась Элис, — Мой брат до абсурдного влюблен в тебя.       — Но я хочу сделать для него что-то приятное, — призналась я чересчур пылко.       Вампирша лукаво хихикнула, а я сосредоточилась на том, чтобы не покраснеть.       — Подари ему сердце, — сжалилась она надо мной.       — Чье? Эдвард вроде говорил, что вкус у горных львов лучше, чем у оленей…       Я сообразила, что сказала что-то не то, глядя на изумленно округлившиеся глаза Элис.       — Мордред, — застонала я в отчаянии, — Очевидно, произошло недопонимание, да?       — Ага, — девушка неловко прочистила горло, — Подари ему валентинку в форме сердца. Такой милый жест. Эдварду бы понравилось.       Тут я с ней согласилась. Эдварду импонировал старомодно-романтический стиль ухаживаний. Окровавленное сердце дикого животного в эту концепцию совершенно не вписывалось. Мой мозг от переутомления работал почти вхолостую.       — Мы можем притвориться, что этого разговора не было? — я умоляюще сложила руки.       Губы вампирши растянулись в коварной улыбке, обнажив белоснежные зубы.       — В пределах разумного, Элис, — предупредила я, — Так что подумай, прежде чем сформулировать свое условие.       — Я сообщу тебе на днях, — она даже не постаралась скрыть довольную усмешку.       Я мысленно приказала себе не поддаваться панике.       Сестра Эдварда унеслась в какие-то свои дали, поэтому с отреченным видом направилась на выход из туалета.       — Эй, Элис, — я окликнула ее на пороге, — А что ты хотела-то?       — Уже не важно, — произнесла она весело.       Появилось ощущение, что меня только что обвели вокруг маленького вампирского пальца.       Ранним утром в день «икс» я устроила погром на своей кухне в неуклюжей попытке приготовить праздничный капкейк, из-за чего пропустила урок геометрии.       Ночью я задумалась, какой подарок по-настоящему порадует Эдварда? Я могла купить ему все, что угодно. Новое пианино, очередную дорогущую машину, ферму по разведению кроликов… Но чего он искренне желал? Ответ пришел сам собой. Признания. Эдвард хотел бы публично объявить меня своей.       Я знала, насколько трудно ежедневно жить под прицелом сотен глаз. Мы с Эдвардом и по отдельности привлекали много нездорового внимания. Если мы официально провозгласим себя парочкой, то говно попадет в вентилятор.       Как бы там не было, я могла удовлетворить территориальные притязания вампира. И если быть честной перед собой, то порочные мысли девиц о шикарном теле моего парня дьявольски раздражали. Никто из них не видел в нем личность, а просто-напросто красивую обложку и тугой кошелек. Пусть все пустоголовые курицы знают, что отныне Эдвард занят.       Кто бы мне сказал заранее, что приготовление капкейков окажется сложнее, чем варка зелий, я бы прокляла идиота. Но вот я смотрела на кексики, которыми можно играть в квиддич, и невольно вспоминала Хагрида. Почему я вообще решила что-то испечь? Вампиры не едят человеческую пищу.       Я обозрела поле кулинарного боя и поморщилась. На деле, украшенный глазурью и безвкусными сердечками капкейк, должен был показать Эдварду степень моей любви к нему. Вампир бы разгадал завуалированный посыл. Он родился в ту эпоху, когда в обществе довлели традиционные ролевые модели отношений. Также мой перформанс стал бы громкой публичной демонстрацией. Я злорадно ухмыльнулась.       Всю нарисованную мною картину портили треклятые деревянные кексики. Хотя… Эдварду ведь не нужно их есть, смысл в поступке и действиях. Я включила радио и принялась за украшение моего кондитерского шедевра.       Приехав в школу, я нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке. Для воплощения плана требовалось все мое мужество. Я могла бы подойти к Эдварду на следующей перемене, но оттягивать неизбежное было не в моих правилах.       «Вперед, Гриффиндор» — прошептала я себе под нос, заставляя ноги двигаться к кабинету испанского.       Одноклассники Эдварда посмотрели на меня со смесью удивления и неприкрытого любопытства, когда я зашла в помещение. Я высокомерно вскинула голову и приблизилась к парте вампира.       — Доброе утро, Гиацинта, — голос Каллена звучал мягко и бархатисто.       — Привет… — я прикусила язык, чуть не употребив ласкательное прозвище.       В раскаленной тишине класса я изучала профиль вампира, склоненную в ожидании голову и руки, которые могли с легкостью дробить скалы, но всегда были нежными и заботливыми. В ответном взгляде медовых глаз можно было утонуть.       Я нагло присела на краешек парты и подтолкнула к нему коробочку с капкейком, перевязанную красной лентой.       — С Днем святого Валентина, Эдвард, — проговорила я медленно.       Я практически услышала щелчок, с которым к нему пришло осознание моего поступка. Каллен без лишних слов обхватил меня за шею и притянул к себе. Наши губы слились в поцелуе и мир вокруг исчез. Я по-хозяйски зарылась пальцами в шелковистые волосы Эдварда, а его рука скользнула по моему бедру. Не зря я сегодня нарядилась в юбку.       Кто-то выразительно присвистнул, но мы растворились друг в друге, наслаждаясь этим моментом близости.       — Молодые люди, кабинет французского дальше по коридору, — донеслось до нашего слуха ироничное замечание.       Реальность начала рассеивать сладостный туман. Эдвард неохотно разорвал поцелуй.       — Por favor, discúlpennos, señora Goff, — сказал он учительнице, которая наблюдала за нами со снисходительной улыбкой.       — Простите, — добавила я от себя.       — Ah, la juventud… — женщина укоризненно покачала головой, — A poca barba, poca vergüenza.       — El amor es la fuerza y la razón por la que el mundo sigue dando vueltas, — ответил вампир с певучим южным акцентом.       Мисс Гофф тихонько засмеялась, не в силах противостоять обаянию Эдварда.       — Сеньорита, — на этот раз она обратилась непосредственно ко мне, — Ступайте на урок. Вы сможете воссоединиться со своим кавалером на перемене.       — Ой да, конечно, — опомнилась я, торопливо соскакивая с парты.       Мои щеки загорелись от смущения. Эдвард наоборот излучал абсолютное счастье. Под занавес для всех шокированных зрителей он поймал мою руку и поцеловал тыльную сторону ладони.       Экономика помогла мне отвлечься и сменить вектор мыслей. Пожалуй, она была единственным школьным предметом, достойным изучения. Как наследнице приличного состояния, мне полагалось худо-бедно разбираться в управлении своими активами.       Я не сомневалась, что после урока Эдвард будет караулить меня в коридоре. Жаль, что в Форксе не преподавали Прорицание. Когда я вышла из класса, то сразу попала в объятия вампира.       — Мне причитается грамота или что-то вроде того, ведь я был очень прилежным учеником и просидел все занятие за своей партой, — шепнул он мне на ухо, — Слушая плоские мыслишки озабоченных подростков о наших интимных отношениях. Знаешь, некоторые из их идей… заслуживают внимания. Но мне пришлось вспоминать скучнейшие лекции по юриспруденции и мерзкие иллюстрация в учебниках по патологической анатомии, чтобы справиться с определенным неудобством.       — Бедняжка, — проворковала я вкрадчиво, — Расскажи мне, где болит? Я поцелую и все пройдет.       — Не искушай, любовь моя. Иначе пещерный человек во мне возьмет верх, закинет тебя на плечо и утащит в свою берлогу.       Я быстро поцеловала его в челюсть и рассмеялась.       Мое появление в столовой под руку с Эдвардом произвело фурор. Взгляды всех присутствующих скрестились на нас. Вот это называется «пообедали».       Эдвард нацепил маску типичного Каллена, а я напомнила себе, что класть хотела на мнение форксовских школьников о моей личной жизни.       Миниатюрная вампирская манипуляторша с радостной улыбкой оттопырила вверх большой палец. Я притворно закатила глаза.       Эдвард набрал для меня разной еды и мы расположились за столиком у окна.       — Так и подавиться можно, — проворчала я, но взялась за вилку.       — Привыкнем, — философски изрек Каллен.       — Дорогой, вашу семью не посещали мысли о том, что ежедневно приходить в столовую, чтобы полчаса посидеть с постными минами над тарелками с едой, а потом выкинуть все в мусорное ведро, чертовски странно и подозрительно?       Эдвард оглянулся на своих родственников. Они выглядели, как актеры на съемочной площадке подросткового сериала.       — А что прикажешь? — парировал он настойчиво, — Мы делаем то, чего от нас ждут. Лучше уж прославиться, как предсказуемые снобы, чем как непредсказуемые… кто? Люди обожают придумывать всякую ерунду, фантазия у них работает изумительно. Нас подозревали в создании секты, поговаривали что мы находимся под федеральной программой защиты свидетелей… Я уже молчу про безобразные слухи об инцесте, пластической хирургии и мошенничестве ради денежных пособий.       — Ладно-ладно, не кипятись. В твоем возрасте волнение не идет на пользу.       — Гиацинта, — процедил Каллен низким голосом.       — Прости, — я умиротворяюще погладила его по руке, — Не принимай мою критику и советы в штыки, потому что в них проявляется моя искренняя любовь.       — И ты прости меня, любимая, — Эдвард стиснул мои пальцы, — Для нас — это больная тема. Мы ненавидим постоянно переезжать, но задерживаться на одном месте дольше шести-семи лет — рискованно. Каждый раз нам приходится заново менять документы и легенду, чтобы интегрироваться в местное общество. Даже для одинокого вампира — это сложная задача, а нас — семеро.       — Я понимаю, что у вас есть рабочая схема, проверенная десятилетиями, но она шита белыми нитками. Зачем вам впятером учиться в школе? Если тебя и Элис с натяжкой можно впихнуть в амплуа школьников, то остальные похожи на плохих дублеров.       Я глотнула минералки, покосившись на Калленов. Они заинтересованно наблюдали за нами, а блондиночка крутила в пальцах вилку, как крутят кинжал перед обманным ударом.       — Джаспер, без обид, но люди спорят не о том — принимаешь ли ты наркотики, а на чем конкретно ты сидишь.       Я заметила, как у светловолосого вампира закаменело тело и напряглись скулы.       — Я не отрицаю, что тебе нужно научиться контролировать свою жажду и находиться среди людей, но к этому можно подойти как-то менее радикально. Школа все-таки излишне экстремальный вариант. Ты — эмпат, а здесь сборище гормонально-активных подростков. Ты делаешь несовершеннолетних детей потенциальными мишенями. Если ты сорвешься, то даже я вряд ли смогу нивелировать ущерб. Я не хочу оказаться в ситуации, в которой мне придется сделать трудный выбор для защиты невинных.       Перехватив его темно-золотой взгляд, я уловила в нем страдание и досаду.       — Я не эксперт в парапсихических способностях, но если дар эмпатии позволяет тебе прочувствовать эмоциональное состояние другого человека или вампира, то близость членов семьи, которые также борются с тягой к человеческой крови, не усиливает твою собственную жажду?       Вилка в руках Вампирши Малибу сломалась пополам. Слава Мерлину, через двадцать секунд прозвенел звонок.       Каллены единым строем удалились из столовой. Мы с Эдвардом никуда не спешили. Я допивала свою минералку, а он выковыривал кунжутные семечки из булочки.       — Пойдем на литературу, дорогой, — я отняла у него несчастную сдобу и вернула на поднос, — Помоги Годрик, лишь бы мистер Хардвик сегодня не терзал нас Шекспиром.       — Ты точно — англичанка, Гиацинта? — спросил Эдвард шутливо.       — Нет, я из племени Мумбо-Юмбо, — протянула я саркастически, — Показать мою особую татуировку на заднице?       Каллен запустил руки в мои кудри и пламенно поцеловал.       — Мне кажется, я недостаточно часто говорю тебе о своей любви, — произнес вампир в мои губы, — Я люблю тебя, Гиацинта Поттер.       Мое сердце затрепетало, становясь таким горячим, что я боялась расплавиться.       — Люблю, — повторил он, касаясь поцелуями моих щек, — Люблю больше, чем ты можешь себе представить.       — Это взаимно, — заверила я Эдварда.       На урок мы малость опоздали. Каллен с кислым лицом поплелся к своей парте, а я по привычке уселась рядом с Джозефом.       — Замечательно, теперь все в сборе, — как-то слишком восторженно сказал мистер Хардвик, — Начнем. Сегодня мы отмечаем День святого Валентина — праздник всех влюбленных, поэтому в ближайшие сорок пять минут мы с вами обсудим «Ромео и Джульетту» — самое знаменитое произведение Уильяма Шекспира, ставшее символом прекрасной, но трагической любви двух юных душ, непоправимо разделенных вековой враждой семейных кланов.       Я повернулась к Эдварду и беззвучно простонала «спаси». Мерзавец подмигнул мне и улыбнулся, расслабленно откинувшись на спинку стула.       Моя месть будет беспощадной!       — Кто первым хочет поделиться с аудиторией своими мыслями и впечатлениями об этой пьесе? Мой кабинет — пространство, где вы можете высказываться свободно, но не забывайте о тактичности и уважении к вашим оппонентам. Я не потерплю беспочвенных оскорблений и нападок, — разглагольствовал учитель, прохаживаясь между рядами.       Впрочем, лес рук волшебным образом не взметнулся.       — Мисс Свон, прошу вас, — тем временем, он самостоятельно избрал жертву.       Белла смертельно удивилась и не сразу поднялась с места.       — Мне нравится это произведение, несмотря на его трагичность, — порывисто заговорила девушка, — Шекспир смог передать нам все чувства и эмоции юных героев, настолько сильные, что смерть им не преграда. Они отчаянно боролись за свою любовь против родителей и общества, но проиграли. В итоге Ромео и Джульетта пришли к трагическому выводу, что в их истории не может быть счастливого конца. Ценой своих жизней они совершили невозможное. Их бескорыстная любовь смогла примирить две враждующие семьи.       Я скептически фыркнула.       — Мисс Поттер, воздержитесь от звуковых комментариев, — сурово отчитал меня мистер Хардвик, — Коли желаете поучаствовать в дискуссии, то сообщите об этом, как подобает воспитанной девушке.       — Прошу прощения, — сказала я вслух.       — Мисс Свон, спасибо за ваше проникновенное выступление, — мужчина удостоит Беллу теплой улыбкой, — Теперь мы готовы выслушать вас, мисс Поттер.       — Спасибо, но вынуждена отказаться. Я не поклонница Шекспира, мистер Хардвик.       — Я настаиваю, мисс, — не сдался учитель.       — Хорошо, — я покорно встала и разгладила юбку, — Безусловно, эта пьеса Шекспира была актуальна четыреста лет назад и остается таковой до сих пор. В прошлом году я подправила свое зрение, но так и не смогла разглядеть в ней какой-то великой любви между персонажами. «Ромео и Джульетта» — это история о нелепой вражде, пренебрежении родительским долгом, мимолетной страсти и юношеском максимализме. Более гремучей смеси и не придумаешь! Дети чрезмерно увлеклись любовной игрой, что сами поверили во что играли. Но если убрать из сюжета бестолковые семейные распри и эффект запретного плода, который манил их совершить глупость, что бы мы получили?       Возбужденные перешептывания за моей спиной сменились веселым гомоном.       — Ветренный парень по имени Ромео женился бы на симпатичной девице и заделал ей ребенка, но через некоторое время их страсть бы прошла и эмоции улеглись. Ромео отправился бы гулять дальше, а Джульетта нянчила кроху, пока бы ей это не надоело и она не траванула бы подлеца кантареллой, как истинная итальянка.       Я завершила свой бенефис под задорное улюлюканье одноклассников.       — Какие познания! А ты опасная штучка, Поттер! — прокричал кто-то с заднего ряда, — Не позавидуешь твоему парню! Шаг влево, шаг вправо — и на тебе — лакомство с сюрпризом!       — Я не итальянская аристократка, а британская ведьма, — сообщила я надменно, — Прокляну его импотенцией и вся недолга.       Мужская часть класса разразилась негодующими возгласами, зато девушки поддержали меня аплодисментами.       — Спасибо, мисс Поттер, — произнес учитель невозмутимо, — Вы умеете эпатировать публику.       Я посмотрела на него без тени раскаяния.       Остаток школьного дня прошел под гнетом всеобщего внимания. Даже учителя провожали нас с Эдвардом пытливыми взглядами.       Я смогла облегченно выдохнуть, только закрывшись в салоне своей машины. Каллен забрался на пассажирское сидение и устало прикрыл глаза. Я прикурила две сигареты, одну из которых передала ему. Эдвард сжал ее губами и с удовольствием затянулся.       — Я оказываю на тебя пагубное влияние, дорогой, — посетовала я кокетливо.       — Увы, любовь моя, но все пороки этого мира я познал задолго до твоего рождения, — насмешливо сказал вампир, выпуская колечки дыма в потолок.       — Месье Хвастун, — я улыбнулся ему с хитринкой, — Я совсем забыла, что ты пережил бурные 20-е и хипповские 60-е.       Как зов из преисподней, по стоянке разнесся грохот и дребезжание Chevrolet Изабеллы Свон.       Волна острой неприязни почти захлестнула меня, но я сумела ее сдержать. Мне нельзя злиться.       — Эдвард, у тебя по-прежнему не получается прочитать Свон?       — Нет, — будто оправдываясь, отозвался он, — Гиацинта, что тебя тревожит?       — Помимо того, что мое «Агуаменти» может вызвать цунами?       — Гиацинта, — от его властного жесткого тона у меня холодок пробежал по спине.       — Изабелла, — обронила я, внимательно отслеживая реакцию вампира, — У меня дурное предчувствие на счет нее.       — Ты уверена, что в тебе не говорит ревность?       — К кому? — отреагировала я резковато, — О чем ты вообще?       — Ну, явно не ко мне! — вспылил Эдвард.       — Но нюхаешь-то ее ты! — не осталась я в долгу.       Каллен выругался и растер переносицу.       — Я пытаюсь приспособиться к запаху Беллы, чтобы преодолеть животный инстинкт вонзить зубы ей в горло и высушить до дна, — мрачно заявил вампир, — Какого черта я тут перед тобой распинаюсь? Я осознаю, что ты проецируешь на меня свои внутренние переживания, и это бесит вдвойне. Изабелла Свон — ужасно невезучая девица, которая умудрилась переехать в город, где все хотят ее убить. Она чудом пережила встречу с голодным вампиром, аварию с фургоном Тайлера и нападение насильников.       — Как посмотреть, — буркнула я угрюмо, — Чье-то везение закончилось бы в классе биологии.       — Ты всегда была рядом… — задумчиво промолвил Каллен.       — Вот именно, — резюмировала я, — Судьба причудливо тасует карты, а мы ими играем.       Я снова закурила, чтобы немного успокоиться и прогнать навязчивые мысли из головы.       — Забавно, но у меня такое чувство, что если бы я не приехала в Форкс, то у вас с Беллой могло бы что-то закрутиться, — предположила я с нервным смешком.       От Эдварда ощутимо повеяло желанием побиться головой о приборную панель.       — Я мог бы соблазниться ее иммунитетом к моему дару, — осторожно сказал вампир, — И не буду опровергать, что Изабелла привлекательная девушка, способная физически привлечь мужчину. Моя человеческая сторона прониклась бы к ней симпатией. Но для моего зверя она — добыча, сочный стейк на ножках.       Каллен наклонился ко мне так, что наши лица разделяло не больше десяти дюймов.       — А ты, Гиацинта… — его голос понизился до соблазнительного шепота, — Твоя кровь на вкус, как изысканный десерт. Мы хотим смаковать на языке ее пьянящие нотки, втрахивая твое тело в кровать.       Во мне вспыхнуло темное, животное пламя похоти, подогревая кровь и разметая искры по венам.       — Но сильнее всего мой зверь желает позаботиться о тебе, уберечь от боли и защитить от опасностей.       Эдвард провел носом по моей шее и поцеловал местечко, где бьется пульс.       — У нас с ним нет конфликта по отношению к тебе. Мы оба признали в тебе нашу пару, Гиацинта.       Прохладные пальцы проникли под юбку, недвусмысленно лаская мое бедро. Внизу живота томительно и сладко запульсировало.       — Эдвард, мы не будем заниматься сексом на школьной парковке, — выдавила я, сделав над собой усилие.       Вампир с разочарованным стоном отстранился от меня.       — Ты права, извини, — вздохнул он, целуя меня в щеку, — Заводи машину, любимая. У меня грандиозные планы на тебя сегодняшним вечером.       Я рассмеялась и вставила ключ в замок зажигания.