Жить по своим правилам

      Утро началось раньше, чем я бы хотела. Просыпаться с похмелья всегда тяжело. К тому же память не подвела, поэтому я прекрасно помнила свои ночные поступки. При свете дня я предсказуемо испытала мимолетный приступ стыда.       Предстоящую поездку к Эдварду домой я воспринимала, как неизбежное зло. Настроения идти не было, но придется. Постараюсь вести себя в рамках приличий, чтобы у старших Калленов не возникло желания спалить меня на костре.       Пока вампир где-то шлялся, я решила озаботиться своим внешним видом. Я использовала весь арсенал косметических средств для преображения из лохматого и опухшего чучела в благовоспитанную девушку. Вот это настоящее волшебство, достойное ордена Мерлина!       Внезапно процесс застопорился из-за выбора одежды. Я усердно перебирала вещи в шкафу, прикладывая их к себе перед зеркалом, но ничего подходящего к случаю не находила. За этим занятием меня и застал Эдвард.       — Доброе утро, — вампир держал в руках дымящуюся чашку кофе и бутылку воды.       — О, дорогой, ты просто волшебник, — пряный аромат арабики вытеснил из моей головы дрянные мысли и порыв закатить истерику.       Каллен передал мне чашку и замер за моей спиной.       Первый глоток кофе благотворно повлиял на мое настроение. Я довольно улыбнулась, но вдруг поймала взгляд Эдварда в зеркале. Он смотрел, будто сквозь меня, так что стало не по себе и захотелось отпрянуть куда-то в сторону.       Я запоздало сообразила, что красуюсь перед ним в одном белье. Каллен впервые видел меня настолько обнаженной и без гламура.       — Не слишком эстетичное зрелище, да? — я потянулась за халатом, но Эдвард не дал мне этого сделать.       — Не надо, — махровая ткань упала нам под ноги, — Не прячься от меня.       Вампир бережно обвел пальцами жуткий шрам, оставленный Сивым.       — Эта рана похожа на след от звериных когтей, — глухо произнес Эдвард.       — Ты прав, отстойный тогда выдался денек, — сказала я небрежно, — Отметины темных тварей свести практически невозможно. Хорошо, что я не страдаю нарциссизмом. Некоторые колдомедики предлагают избавиться от шрамов, вырезав поврежденные участки кожи, чтобы восстановить ее структуру.       — Какая дикость, — Каллен скривился и помрачнел, — Они — часть тебя самой, часть твоей жизни и судьбы.       — Уродливая часть, — уточнила я бесстрастно.       — Нет, — он с серьезным видом покачал головой, — Эти шрамы — свидетельства твоей силы и храбрости. Они — такой же факт, как и память. Я люблю тебя всю, Гиацинта. И твои шрамы, и тебя.       В его словах было столько твердости и вместе с тем теплоты. У меня предательски защипало в глазах.       — Прошлое всегда с нами, любимая. Мы не можем по щелчку пальцев стереть его из памяти. Я знаю, что глубоко в душе эти шрамы все равно будут причинять тебе боль. Мне хочется найти всех, кто когда-либо посмел обидеть тебя и вырвать им глотки, — Эдвард обнял меня за талию и прижался щекой к волосам, — Но больше всего я хотел бы исцелить твои раны. Только понимаю, что не могу. Сила рождается через боль, Гиацинта. Я вижу в тебе стальной стержень и непоколебимую волю, а еще хрупкость и уязвимость. Я обещаю, что буду рядом с тобой, что бы не случилось. Буду заботиться и оберегать тебя, как никто другой.       Я никогда не ощущала столь всепоглощающего внутреннего смятения. Несомненно я была сломана, но сейчас я не чувствовала груз этих шрамов. Эдвард действительно принимал меня такой, какая я есть на самом деле. И я не могла разобраться, как мне на это реагировать.       Поскольку я продолжала пребывать в раздрае, Каллен любезно подобрал мне одежду. Он нашел в моем шкафу трикотажное платье изумрудного цвета с высоким воротником. Оно было в равной степени нарядным и скромным для первого знакомства с семьей бойфренда. Мне пришлось сменить грубые ботинки на сапоги, а волшебную палочку убрать в сумочку.       — По дороге заедем в магазин, купим цветы для твоей мамы, — пропыхтела я, засовывая ногу в тесный сапог.       — Люблю тебя, — Эдвард проворно поцеловал меня и опустился на корточки, чтобы помочь с застежкой.       Дом вампиров находился в такой же глуши, как и мой собственный. Почему-то в своем воображении я представляла его совсем иначе. Больше похожим на древний румынский замок, а не на картинку с обложки «Architectural Digest». Стильный трехэтажный коттедж с панорамными окнами был облицован деревом и идеально вписывался в окружающий его лесной пейзаж.       — Вау! — присвистнула я, — У кого-то отличный вкус! Мое почтение архитектору!       — Эскиз нарисовала Элис, — Эдвард лукаво улыбнулся, — Она же занималась внутренним оформлением. Сестра обожает моду и дизайн. Если захочешь обновить гардероб или дополнить интерьер дома, то лучшего советника ты не найдешь. От души рекомендую!       — Окей, запомню, — я усмехнулась.       — Ну что, готова? — спросил Каллен с нежностью.       — Нет, но вперед! — ответила я преувеличенно бодро, — И букет не забудь!       В просторном холле нас встречали родители Эдварда.       Доктора Каллена я видела раньше, но в очередной раз восхитилась его поразительной красотой и молодостью. Рядом с ним стояла элегантная женщина, будто сошедшая с экрана голливудского фильма пятидесятых годов. На вид Эсми Каллен было лет двадцать пять — тридцать. На ее бледном лице, обрамленном каскадом светлых локонов, сияли красивые золотисто-желтые глаза.       — Карлайл, Эсми, — Эдвард приобнял меня за плечи, — Это моя Гиацинта.       — Мисс Поттер, добро пожаловать, — доктор приветливо улыбнулся и шагнул ко мне, протягивая руку.       — Здравствуйте, мистер Каллен, — я вежливо пожала прохладную ладонь, — Пожалуйста, зовите меня Гиацинта.       — С удовольствием, Гиацинта. Тогда прошу тебя, не нужно этих «мистеров». Просто Карлайл.       Следом за ним ко мне подошла Эсми.       — Я так рада познакомиться с тобой лично, Гиацинта, — женщина смотрела на меня с необыкновенной добротой и улыбалась, — Я слышала о тебе много лестного от Эдварда.       — Благодарю, я тоже очень рада, — пробормотала я, раздражаясь из-за своего косноязычия. Я быстро забрала у Эдварда цветы и вручила их Эсми, — Это вам.       — Какая прелесть, — женщина зарылась лицом в букет разноцветных пионов, — Спасибо, Гиацинта.       Дробный стук каблуков по лестнице заставил нас обернуться. Со второго этажа спускались Элис и Джаспер.       — Привет, Гиацинта! — радостно воскликнула девушка, подскочив ко мне, — Ты потрясающе выглядишь! Тебе безумно идет это платье, но я бы посоветовала надеть к нему ремень. Будет восхитительно! Хочешь покажу тебе несколько подходящих вариантов?       Эдвард недовольно покосился на сестру. Возникла крайне неловкая пауза.       — Здравствуй, Гиацинта, — чопорно проговорил Джаспер, присоединяясь к нам.       От светловолосого вампира веяло опасностью. И дело было не в шрамах, покрывающих его кожу, хотя мне стало интересно при каких обстоятельствах он смог получить столько отметин. От Джаспера исходила подавляющая аура, его темно-золотые глаза сверкали, как у льва, охраняющего свой прайд. С этим вампиром нужно быть настороже.       Буквально через секунду я почувствовала знакомое ментальное давление. Я непроизвольно передернулась, что не укрылось от Эдварда.       — Джаспер, — разъяренно зарычал он.       — Прошу прощения, — вампир поклонился мне. Весь его вид выражал искреннее раскаяние.       — Джаспер, — обратилась я к нему, — Впредь не пытайся играть со мной в эти игры. На меня не действует внушение. Кроме того, я ведь могу ответить. И тебе это не понравится.       — Гиацинта, — напряженно заговорил Карлайл, — Джаспер не планировал ничего дурного.       — При всем моем уважении, — перебила я сердобольного доктора, — Я уверена, что Джаспер может говорить за себя сам.       — Гиацинта, Эдвард рассказывал тебе о моем даре? — спросил меня Джаспер.       — Нет, — отозвалась я раздосадовано, — Полагаю, что ты способен воздействовать на чужую волю. В магическом мире есть проклятье, которое называется «Империус». Оно заставляет человека подчиняться заколдовавшему его волшебнику. Я почувствовала нечто похожее.       — Ты ошибаешься, Гиацинта. Я не могу при помощи своего дара насильственно управлять кем-либо.       — Я готов подтвердить, любимая, — сообщил Эдвард, расслабляюще поглаживая меня по спине, — Джаспер был весьма харизматичным в своей первой жизни. Он мог влиять на людей, чтобы они слушались его. По нашей теории все те качества, что мы имели в человеческой ипостаси, как бы эволюционировали. Например, теперь Джаспер способен манипулировать эмоциями окружающих. Он может успокоить разгневанную толпу или наоборот сподвигнуть ее на агрессию. Это очень тонкий дар.       — Ты так сильно фонила эмоциями. Я всего лишь хотел их немного приглушить, — виновато оправдался вампир.       — Тогда я тоже должна перед тобой извиниться. Я поспешила с выводами. Однако на будущее прошу тебя не использовать на мне свои способности. Мерзкое ощущение. Меня словно без спроса облапал извращенец.       Лица присутствующих изумленно вытянулись.       — Эдвард, почему бы тебе не сыграть для Гиацинты на рояле? — тоном гостеприимной хозяйка сказала Эсми.       — Конечно, — согласился он покорно.       — Эдвард мог бы стать знаменитым пианистом, — заявила Элис. Девушка явно гордилась братом.       — Да, если бы не умер, — спокойно закончил Эдвард.       Я не пнула его, памятуя об обещании, данном себе утром.       — Элис, Джаспер, помогите мне с ужином, — тактично вмешалась Эсми, — Гиацинта, ты же не против, если мы накроем стол на кухне?       — Нет, так даже уютнее, — ответила я, улыбнувшись.       — Замечательно! — энтузиазм женщины слегка пугал, — Эдвард пока развлечет тебя. Мы позовем вас, когда все будет готово.       Эсми, как генерал, увела за собой остальных. Я сурово взглянула на Эдварда, но не собиралась читать ему нотации в доме, где каждый его обитатель имел сверхъестественный слух.       Вампир уселся за инструмент. Пронзительные звуки рояля наполнили пространство страстной мелодией. Она будоражила чувства, рождая запретные фантазии. Мою кожу покалывало, как иголками. В голове то вспыхивали, то гасли воспоминания.       Неожиданно темпераментный ритм сменился на лиричный. Музыка ошеломляла своей чистотой и нежностью. С первых аккордов было невозможно устоять перед ее чарующими звуками. Они проникали в душу и зажигали во мне какую-то непонятную надежду.       Между тем мелодия стала затихать.       — Эту симфонию я посвятил тебе, — обронил Эдвард, нервно разминая пальцы.       Я опустила голову, избегая его внимательного взгляда.       — Это было изумительно, Эдвард. Я всегда немного завидовала людям, обладающим какими-либо талантами, ведь сама ничем похвастаться не могу. Ну, кроме феноменальной живучести, — добавила я насмешливо и выпрямилась, — Но ей не козырнешь в респектабельном обществе. Будет сложновато доказать. Распилить себя надвое ради увеселения публики я определенно не позволю.       — Ты чересчур самокритична, Гиацинта, — ласково упрекнул меня вампир.       — Что есть, то есть, — я скорчила ему рожицу и рассмеялась.       Эдвард закатил глаза и фыркнул.       — Хочешь посмотреть другие комнаты?       — Там будут гробы? — спросила я невинно.       — Нет, мы как летучие мыши висим на жердочках вниз головой, — Эдвард иронично усмехнулся и щелкнул меня по носу, — Что, твои ожидания не оправдались?       — Приедем в Лондон и я покажу тебе, каким должно быть настоящее прибежище темных существ, — пообещала ему зловеще.       — Уже сгораю от любопытства!       Эдвард чмокнул меня в губы и потащил за собой к лестнице.       Второй этаж был обшит деревянными панелями медового цвета.       — Комната Розали и Эммета, кабинет Карлайла, комната Элис и Джаспера, — кивал Каллен на закрытые двери по ходу нашей экскурсии.       — Кстати, а где Розали и Эммет? Неужели твоя сестрица решила, что провести вечер в компании человека унизительно для ее вампирского достоинства?       — Не беспокойся за Роуз, она придет, — коротко отчитался Эдвард с таким выражением на лице, точно лимон проглотил.       Я равнодушно пожала плечами.       — Она может не жертвовать своим драгоценным временем из-за меня. Как-нибудь переживу. А Эммет? Или они с Розали, как попугайчики-неразлучники?       — Братец жаждет с тобой познакомиться, а не пришел он потому, что не дает Роуз сократить численность местной фауны до критического значения.       — Ну, надеюсь, к нашей встрече она сцедит достаточно своего яда на бедных зверушках, — лично я была настроена скептически, но чем Мордред не шутит.       Эдвард демонстративно хмыкнул.       — Вот это да! — невольно ахнула я, рассматривая массивный деревянный крест, украшающий стену в конце коридора.       — Да, да, — подхватил с улыбкой Каллен, — Такой вот парадокс. Можешь смеяться.       — Зачем вы его здесь держите?       — Ностальгия. Крест принадлежал отцу Карлайла. Он самостоятельно вырезал его для прихода, в котором служил.       Я осторожно коснулась дерева, хранившего в себе память о самых темных веках для волшебного мира.       — О чем ты думаешь? — спросил Эдвард заинтересованно.       — О былых безумиях, — ответила я мрачно, — Сколько же лет Карлайлу?       — Он родился в Лондоне примерно в 1640 году, незадолго…       — До правления Кромвеля, — закончила я благоговейно.       — Именно, — сказал вампир уважительно, — Даты рождения простолюдинов тогда не записывали, поэтому точнее определить невозможно.       — Обалдеть! Я бы хотела послушать правдивые истории от очевидца Английской революции.       — Если хочешь, то можем зайти к Карлайлу. Отец сейчас в своем кабинете.       — В следующий раз, — я взяла Эдварда под локоть, — Давай покончим с экскурсией. Кажется я еще не видела твою комнату.       — Как пожелаете, моя леди.       Мы поднялись на третий этаж, отделанный темной древесиной.       — Моя берлога, — объявил Каллен, пропуская меня вперед, — Добро пожаловать!       Я рассеянно огляделась. Продуманность интерьера бросалась в глаза. Везде было чисто и опрятно. Ничего лишнего, но и не аскетизм.       Прозрачное, во всю стену, окно выходило на юг. По ту сторону простирался густой лес, виднелись скалистые горы и извилистая речка. Западную стену занимали стеллажи с музыкальными дисками и виниловыми пластинками. В углу располагалась какая-то навороченная установка, а на комоде — проигрыватель. Кровать отсутствовала, но у окна сиротливо ютилась широкая кожаная софа.       Я начала более детальный осмотр комнаты с дисков. Размах коллекции Эдварда впечатлял.       — Они как-то систематизированы? — спросила его, пытаясь соотнести имена исполнителей со своим скромным музыкальным багажом.       — В основном по личным предпочтениям, — пробормотал Каллен.       Я обернулась к нему и нахмурилась. Эдвард засунул руки в карманы брюк и стоял на месте, подозрительно ссутулившись.       — Ты чего застыл, как памятник садово-паркового искусства? — я удивленно склонила голову набок. На долю секунды мне померещились проблески паники в янтарных глазах. Я списала это на свое богатое воображение.       — Никак не могу поверить, что ты здесь со мной, — отрывисто произнес вампир.       — Ну, могу приложить тебя «Круцио», — предложила я участливо, — Простой щипок тебя вряд ли проймет, а так мигом осознаешься.       — Судя по твоей ухмылке, это что-то малоприятное.       — «Круцио» — одно из трех Непростительных заклятий. Причиняет жуткую боль и заставляет биться в конвульсиях. Применение его к человеку карается пожизненным заключением в магической тюрьме.       — С некоторых пор волшебный мир вызывает во мне растущее отвращение, — угрюмо сообщил Эдвард.       — А что так? — я плюхнулась на кушетку, — В маггловском мире вовсю процветают войны, теракты, убийства. Насилие и прочие нелицеприятные вещи стали обыденным явлением. Удивительно, как магглы еще не перебили друг друга.       — Сила выживания в людях всегда будет сильнее силы разрушения. Это природный инстинкт, благодаря которому человечество не вымрет, как динозавры.       — Да ты оптимист, друг мой, — подколола его благодушно, — Драккл с ней, с этой философией. Разница в том, что беззащитный волшебник — это оксюморон. В нашем мире даже домохозяйка может под орех разделать своего противника. К несчастью, многие волшебники постепенно забывают, что магия им дана не только, чтобы «Люмос» наколдовать.       Я вскочила на ноги и запустила пятерню в волосы, растрепав аккуратно уложенные кудри.       — Годрик помилуй, я цитирую Малфоя! Надо было спросить у целителя, не передается ли чистокровная идеология через секс? Вдруг она, как сифилис?       — Кто такой Малфой? — напомнил о себе Каллен. В его голосе проскользнули ревнивые нотки.       — Эдвард, у каждого из нас есть опыт, приобретенный на основе проб и ошибок. Мы с Драко какое-то время встречались, когда учились в школе, но наши отношения закончились задолго до того, как я переехала в Форкс.       — Почему вы расстались? — не унимался вампир.       — А почему люди расстаются? — ответила я вопросом на вопрос, — Нас свели вместе обстоятельства. Мы были молоды и наслаждались моментом. Я не любила Драко, как и он не любил меня. Изначально у нас были разные ценности, цели и представления о жизни, а это очень важно для отношений. Наш роман был обречен, и все об этом знали.       Я обогнула софу и подошла к комоду. Над ним нависали полки с книгами, декоративными фигурками и фотографиями в рамках. Потянувшись за черно-белым снимком с изображением городского пейзажа, я зацепилась за что-то сапогом и обратила внимание себе под ноги.       — Что в библиотеке разобрали все фэнтезийные романы?       Я неприязненно обозрела стопку магических газет на бежевом ковре. Вот тебе и привет!       — Мы с Элис ездили в Порт-Анжелес к Виветте, — сказал Каллен таким тоном, словно признавался в преступлении, — Ты злишься?       — Нет, Эдвард, — возразила я почти искренне, — Вообще-то я тревожусь за твое психическое состояние после прочтения этого информационного мусора.       Я вытащила один из номеров и покрутила в руках.       — Мда, могли бы и посимпатичнее кадр поместить на обложку, — я разочарованно цокнула языком, — Май 1998 года был не лучшим месяцем в моей жизни. Вон какие мешки под глазами. В них крупу хранить можно было.       Вампир по-прежнему неподвижно смотрел на меня, как на самку Венгерского хвосторога, готовую испепелить тут все к Мордреду.       — Эдвард, выдохни, — посоветовала ему сочувственно, — Ну, прочел ты парочку дерьмовых газетенок. Мир не рухнул и небеса не разверзлись. Все вроде живы-здоровы. Когда-нибудь этот разговор должен был состояться. Я даже репетировала его в своей голове. Скажу честно, получалось паршиво. Может быть, будет легче, если ты задашь интересующие тебя вопросы?       — Я… я не знаю, — Каллен просто сел на пол там, где стоял, — Я уже не понимаю, что я хочу знать — все или ничего.       Я вновь устроилась на кушетке, забравшись на нее с ногами.       — Борьба добра со злом гораздо сложнее, чем пишут в маггловских сказках. Разве Дьявол не герой в своей собственной истории? — я невесело усмехнулась, — Зло у нас было харизматичным и амбициозным. Яркая личность, прирожденный лидер, могущественный чародей. Фальшивка. Искусная личина, за которой скрывалась расчетливая мразь и психопат. Увечность его души вышла далеко за пределы того, на что способно обычное зло. Он десятки лет дурачил волшебное сообщество Британии и подготавливал почву для переворота. Одержимый жаждой власти и могущества он развязал гражданскую войну, проливая кровь ни в чем не повинных людей.       — Почему ваше правительство не смогло решить эту проблему? — негодующе выпалил Эдвард.       — Попытка подавить мятеж ни к чему не привела. Темный Лорд вербовал в свои ряды влиятельных волшебников. Элиту магического мира. В их руках были деньги, связи, власть. Они действовали нагло и жестоко. Нужных им людей они подкупали золотом, а неугодных — беспощадно и показательно устраняли. Запуганные маги толпами вставали под знамена «Пожирателей Смерти» — террористической группировки Темного Лорда, чтобы обезопасить свои семьи. Тогда он действительно был близок к победе. Ему противостоял «Орден Феникса», костяк которого состоял из молодых волшебников, недавно окончивших школу. Среди них были мои родители и крестный.       Я замолчала и мысленно перевела дух, чувствуя, как меня потряхивает от эмоций.       Вампир переместился на софу и заключил меня в объятия, целуя в макушку.       — Не нужно насиловать себя, Гиацинта, — прошептал он удрученно, — Я вижу, как тебе больно.       — Если я сейчас не пересилю себя, то не смогу заговорить об этом никогда. Ты щедро делился со мной историями из своей жизни, открыл для меня сердце и разум. Но кому хочется постоянно играть в одни ворота, не получая ничего взамен?       — Нет, это другое… Я не могу допустить, чтобы ты мучила себя, погружаясь на дно своих кошмаров. Я понимаю, что для тебя рассказать о них вслух — все равно, что пережить заново.       — Судьба порой несправедлива, — произнесла я медленно, — Моим родителям было по восемнадцать лет. Их вынудили сражаться с людьми, с которыми они вместе сидели на уроках, делили стол в Большом зале и играли в квиддич. Они тоже боялись, но не упали на колени. Смелость — это не отсутствие страха, а осознание того, что есть что-то важнее, чем страх. Они боролись за убеждения и идеалы, за мир, в котором все могли бы жить свободно. Они боролись за будущее своих детей.       Я закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов, чтобы унять дрожь.       — Война выжигает душу и тело. Без сожалений и надежд. Наряду с героизмом она раскрывает неприглядные стороны человеческой натуры. Нет такого предательства, такой подлости, на какие человек неспособен.       Мой голос звучал слишком пронзительно в тишине комнаты.       — 31 октября 1981 года Темный Лорд Волдеморт аппарировал в деревушку под названием Годрикова впадина, чтобы убить волшебника, который по мнению Лорда угрожал его планам по завоеванию мирового господства. Здесь нам нужно перенестись на год назад. Итак, промозглым холодным вечером 1980 года директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс в трактире «Кабанья голова» проводил собеседование с некой Сивиллой Трелони на вакантную должность профессора Прорицаний. Дамочка своими талантами господина Великого Волшебника, кавалера Ордена Мерлина и прочая прочая, не впечатлила. Ждала бы ее судьбинушка незавидная в трущобах Лютного, если бы она внезапно не разродилась Пророчеством. В этом месте нужно пояснить, что маги — суеверны. Они верят, что есть избранные люди — пророки, которые в результате откровения или под воздействием особого вдохновения получают информацию о событиях из будущего.       Мои пальцы крепко стискивали руки Эдварда, но он едва ли ощущал. Горечь, образовавшаяся во рту, тугим комом подкатила к горлу.       — Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда… рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… и Темный Лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…       Каллен выругался так «поэтично», что Грозный Глаз бы ему поаплодировал.       — Увы, всем в нашем мире правит неумолимый рок. Часть Пророчества смог подслушать шпион Темного Лорда, о чем поспешил доложить своему хозяину. Время шло — настал июль, седьмой месяц, на исходе которого в двух волшебных семьях родились здоровенькие детки. Родители обоих новорожденных были членами «Ордена Феникса» и уже «трижды бросали вызов» Волдеморту. На удивление последователей Лорд выбрал не чистокровного малыша, а полукровку. Такого же полукровку, каким был и сам Темный Волшебник. Лидер «Ордена Феникса» принял меры по защите своих союзников. На их дом были наложены чары, скрывающие его местонахождение от нежелательных лиц. Хранителем объявили лучшего друга семьи, но тайком ото всех возложили эту ответственную миссию на другого человека, который, как они считали, мог вызвать меньше подозрений. Что стало их роковой ошибкой. Этот волшебник был слугой Темного Лорда и выдал ему место, где пряталась семья.       Я чувствовала влагу на щеках и ненавидела себя за эту слабость.       — 31 октября 1981 года Темный Лорд пришел за ребенком Пророчества. Глава семьи пытался защитить родных, но погиб в сражении. Когда Волдеморт направил волшебную палочку на малыша, его мать встала на пути злодея, закрывая своим телом детскую кроватку. Безоружная, она умоляла ублюдка забрать ее жизнь вместо жизни ее ребенка. Волдеморт убил ее, устраняя препятствие. Так он думал. Но нет ничего чище и бескорыстнее любви матери. Магия услышала отчаявшуюся женщину. Своей смертью она создала несокрушимый барьер для ребенка. Когда Темный Лорд применил Убивающее проклятье к малышу, оно отразилось от него и попало в самого Волдеморта. Волшебник потерял всю свою силу и исчез.       Во мне бушевала дикая смесь боли и ярости. Я резко вырвалась из рук Эдварда и направилась к окну. В распахнутые створки залетел ледяной ветер.       — Не люблю плакать, — теплые капли вероломно стекали по коже. Я сжала руки в кулаки и до крови прикусила щеку, — Думаю, мне не нужно объяснять, что фамилия погибшей семьи была Поттер, а ребенок Пророчества сейчас стоит перед тобой. Проклятые Дементоры пробудили во мне воспоминания о том страшном дне. Я помню, как громко кричала мама и ослепительный зеленый свет, после которого наступила мертвая тишина.       Сильные руки встряхнули меня за плечи, заставляя вернуться к реальности. Я испустила сдавленный возглас и оказалась прижатой к груди Эдварда.       — Поплачь, любимая, поплачь, — сказал Каллен. — Тут нечего стыдиться.       Я всеми силами старалась сдержать слезы, но мне не удавалось. Они лились, как вода из прорвавшейся плотины.       Эдвард поднял меня на руки, а потом сел на кушетку и усадил к себе на колени.       — Дыши глубже: вдох-выдох, вдох-выдох. Дай этим эмоциям выйти наружу, а не снедать тебя изнутри.       Тихий голос, поцелуи в висок и мерные прикосновения вдоль позвоночника успокаивали не хуже зелий. Я утерла слезы и посмотрела на вампира.       — Отвезти тебя домой? — спросил Эдвард, смахивая соленую капельку с моих ресниц, — Родители не обидятся, если мы перенесем ужин.       — Ты ведь понимаешь, что это был далеко не конец сказки про Темного волшебника?       — Да, ты еще не рассказала, как умудрилась ограбить банк и похитить дракона, — Каллен улыбнулся и погладил меня по щеке, — Но на сегодня достаточно.       Я рассмеялась и повалила Эдварда на софу, целуя куда придется. Маятник моего настроения качнулся в обратную сторону.       Когда мы спустились вниз, то не застали там никого из Калленов. Эдвард к чему-то прислушался и удержал меня на месте. Минуту спустя из кухни показалась Эсми. Женщина несла в руках пищевые контейнеры.       — Гиацинта, я не могу отпустить тебя с пустыми руками, — проговорила она мягко, — Держи, дорогая. Здесь запеканка из мяса и овощей, жаркое из капусты, пирог с начинкой из патоки и свежий хлеб.       — Ну что вы, не стоило так утруждаться! — мне было совестно, что я все-таки испортила вечер.       — Бери, бери! — ответила Эсми непреклонно, — Мне только в радость. Я люблю готовить, а угощать мне больше некого. Хоть тебя порадую своей стряпней.       — Спасибо вам, — поблагодарила ее от всего сердца, — Правда спасибо. За все.       — Ерунда, дорогая, — женщина отдала контейнеры Эдварду и легонько приобняла меня, — Ты делаешь моего сына счастливым, Гиацинта. Я надеюсь, что когда-нибудь ты станешь частью нашей семьи. А пока помни, что ты — всегда желанная гостья в нашем доме, в любое время дня и ночи.