Зимний вечер в Сохо

То, что мне все завидуют, я узнал очень давно. Завидовали мне в детстве, потому что я всегда был красивым, обаятельным, любимцем родителей моих друзей и всех школьных учителей без исключения. Завидовали мне в колледже, где я снова выделялся среди всех своей яркой, но без тени пошлости, внешностью, легко учился и был капитаном сборных колледжа по футболу и волейболу. В университете мне вообще было учиться легко и как именному стипендиату штата Калифорния, так и потому, что все домашние задания за меня делали мои многочисленные подружки, а я всего лишь раздавал им указания и многообещающе улыбался, скидывая все сделанные ими заданные проекты в одну единственную папку в своем лэптопе под гордым названием «Рабочая». Остальные папки содержали файлы несколько иного характера. И назывались они немножко по-другому. Например, «Блондины», «Толстые члены», «Только минет» и «Готовы в любом месте». Да, моя бурная молодость, разумеется, не могла не быть предметом зависти многих окружающих меня таких же представителей золотой молодежи. Мы могли по нескольку вечеров подряд перемещаться по Городу Ангелов, украшая своей компанией самые роскошные вечеринки. Но теперь, теперь все, со всей этой моей разгульной жизнью было покончено. Теперь я завидовал самому себе и упивался этим чувством. Потому что вот уже почти месяц я был не просто сексуальным красавцем-геем, предметом эротических мечтаний всех геев Лос-Анджелеса, я теперь был ручным, домашним, послушным, скромным, покорным и на все готовым. Я стал верен тем самым расхожим заповедям, я стал той самой королевой в гостиной, хозяйкой на кухне и шлюхой в постели. Я стал таким, едва лишь он надел мне на палец обручальное кольцо и поцеловал меня под гром аплодисментов всех, собравшихся на нашу свадьбу. Я стал идеальным мужем. Мы познакомились этим летом, на яхте наших общих друзей. Компания была небольшая, все быстро подняли градус общения и как говорится, никаких сожалений, стеснений, или угрызений совести никто из нас и не испытывал, проснувшись в объятиях друг друга поздним утром, в одной из гостевых кают, среди раскиданных предметов одежды и опрокинутой мебели. Что, что, а сексуальные игры всегда были моим любимым развлечением. Ну и сам секс был … Да, что его описывать, просто представьте себе сход снежной лавины в каких-нибудь горах Давоса или Инсбрука, лавина, которая настигает тебя внезапно, отрезая пути к отступлению, окружая со всех сторон взвихренным снежным шквалом, заставляя дыхание сбиваться, а сердце стучать через раз. Секс был таким, что, вернувшись домой после той прогулочки на яхте, я удалил все свои компьютерные папки, половину контактов в телефоне, а номер телефона своего будущего, вы только вслушайтесь в это прекрасное слово, мужа, обозначил капс-локом. Я был влюблен уже тогда, влюблен как пятнадцатилетняя тихоня-отличница, запавшая на Джастина Бибера или Зейна Малика. Впору было начать украшать стены своей спальни плакатами моего личного кумира. А потом оказалось, что мысль начать украшать плакатами стены пришла в голову не только мне. Так и начался наш бурный роман, с прогулками по пляжу и сексом на пляже в безлюдном месте ночью, под звездами. С походами по самым дорогим ресторанам и сексом в тамошних уборных комнатах, настолько роскошных, что даже были меблированы весьма кстати небольшими кушетками с обивкой под цвет стенных панно. С посещениями кинотеатров, правда, мы планировали оперу, но всегда в самый последний момент отдавали предпочтение местам для поцелуев в знаменитых исторических кинотеатрах города, а там частенько находились места и не только для собственно поцелуев. С наших невинных дурачеств то у меня дома, то у него, где очень быстро все перерастало в секс на всех горизонтальных, вертикальных и еще черт знает каких, поверхностях. Пока однажды, спустя несколько месяцев, после всех этих безумств, во время, или вернее, после или до которых, мы еще умудрялись разговаривать, проводить время с нашими общими друзьями, узнавая друг друга, а иногда мне казалось, что мы знали друг друга давным-давно и сейчас только лишь припоминали все наше общее прошлое (кто знает, может так оно и было в нашей предыдущей жизни), так вот, однажды это переросло в нечто большее. Мы стали одним целым не только друг для друга, но и для окружающих, когда мы были в гостях у наших приятелей – одной милой семейной традиционной пары. Они были уютные, симпатичные, домашние, так и пахнущие имбирным печеньем и воскресными обедами. Именно тогда, сидя за их обеденным столом, поставив красивую фарфоровую чашку на блюдце, взяв меня за руку, мой будущий муж сказал: - Я хочу сказать тебе, мой дорогой. – он помолчал и продолжил. – Я хочу, чтобы мы стали семьей, чтобы у нас было общее, общее настоящее и будущее. Я хочу, чтобы мы поженились. Согласен ли ты? Был ли я согласен? Я был на седьмом небе от счастья. Мы поженились, пригласив всех наших друзей и родных на совершенно потрясающую свадебную церемонию, на берегу океана, со всеми полагающимися атрибутами, традициями, букетами цветов и украшенными лентами беседками. Мы принесли клятвы верности друг другу, скрепив их поцелуем перед лицом священника, который заверил эту клятву перед лицом церкви, и перед сотней наших гостей, которые заверили эту клятву перед всем миром. Мы поженились под самое Рождество, успев посетить самые модные вечеринки и афтепати, традиционно устраиваемые в Лос-Анджелесе в это время. Собственно поэтому, я был совершенно вымотан и надеялся, что уж Новый Год пройдет для нас тихо и быстро, просто с поздравлениями по телефону и электронной почте, и после этих всех пожеланий нового счастья, здоровья и еще чего-то-там-не-пойми-чего, можно будет на законных правах молодоженов, отключить всю внешнюю связь с миром, забраться в постель с бутылкой Screaming Eagle Cabernet Sauvignon и протестировать новое постельное белье, то, шелковое вишневого цвета, но… Мой обожаемый муж, извиняясь и через каждое свое слово прося у меня прощение, сказал, что неотложные дела в бизнесе, и он совсем ненадолго, и да, он знает, что он обещал мне этот вечер, и… Это было так трогательно, что я просто не мог сердиться, глядя в его милые извиняющиеся глаза. Он был так похож на котенка, такого пушистого и невинного, что я даже не мог придать своему голосу обиженный тон. Вот так и получилось, что в этот праздничный день проводов старого года и вечера встречи нового, я оказался у нас дома в гордом одиночестве. - Дорогой, - мой приятель Крис журчал в телефонной трубке, словно горный ручей. – Ты никак не можешь оставаться дома в такой праздничный день. И у нас давно уже заготовлены приглашения в Сохо, на ту самую тематическую вечеринку. Тематическая вечеринка, ах да. Мы собирались туда вместе с мужем, но раз он оказался так внезапно занят в этот гм, праздничный день. Не подумайте, что я не доверяю своему новоиспеченному супругу. Конечно, доверяю, он никогда не стал бы мне лгать. Бизнес есть бизнес, ничего не поделаешь. И уезжая по делам, он просил меня не скучать, так что, вечеринка с друзьями, вполне. Можно себе позволить встретить Новый год и домой, спать, приготовив на завтра мужу свежевыглаженную рубашку. Как идеальный муж. - Хорошо, - сказал я в трубку Крису. – Но мне нужно подготовиться. - Без проблем, - прожурчал Крис. – Мы заедем за тобой в лимузине. В семь. Вечеринка в Сохо, в духе романов Фитцджеральда, Уайльда и поздних двадцатых годов прошлого века. Посмотрим. Фрак, белоснежный шелк сорочки. Темно-фиолетовый пластрон с крупной жемчужиной в центре. Мой муж утверждает, что жемчуг – это мой камень, и он мне очень подходит. Лакированные туфли с узкими носами. Потом от одежды – к внешности. Волосы уложить, блестки, лак, еще блестки, еще уложить, очень красиво. Мейк. Глаза выделить черным и еще блестки, ресницы и брови – черные, легкий румянец невинности на щеках и розовые соблазнительные губы. Выделить дугу купидона и нанести клубничный блеск. А вот и лимузин. - Парни, мы неотразимы. – Крис и еще два наших приятеля, напоминающие часть команды одиннадцати друзей Оушена, едущих в казино знакомиться с остальными. – Вечеринка будет наша! Сохо прекрасное место для частных вечеринок. Отсутствие назойливых папарацци, знакомые лица со всех сторон, и полное расслабление на любой вкус. И тут я увидел его. О, он был божественен! Величественен, словно Аполлон и игрив, словно Дионис. Он смотрел на меня в упор, слегка усмехаясь. Я даже забыл, что собирался выпить свой мартини. Это был мужчина моей мечты. Высокий, довольно крупный, он словно всем своим обликом излучал волну сексапильности и притягивал взгляды многих гостей вечеринки. Волосы, длинные на затылке, уложенные так искусно, причудливо изогнутой спиралью, волосы отливали зеленым таинственным блеском, который придавал такое же таинственное зеленое мерцание светлым глазам в темных накрашенных и завитых ресницах под четко обрисованными бровями. Прямой нос, теплый персиковый цвет лица, полные чувственные губы… Усики! Словно выверенные до каждого невесомого волоска, словно вычерченные божественным циркулем по лекалу богов Олимпа, они будили воображение, казалось, даже по моему телу пробежала мурашечная волна щекотки. Я оглох, звуки растворились, я видел только его. Облик рокового соблазнителя безукоризненно был дополнен его одеждой. Сияющий в полумраке пиджак, тоже переливчато-зеленый с золотом, из какой-то невиданной ткани, белоснежная сорочка с бабочкой и великолепные туфли с мощными каблуками… И медальон в виде солнца с разбежавшимися в стороны остроконечными лучами и лицом древнего божества. Джей Гэтсби, Дик Дайвер и чертов Дориан Грей в одном флаконе. Поджечь и выпить залпом. Все это великолепие улыбнулось, показав ряд белоснежных зубов. Мое благоразумие лопнуло, словно последний пузырек на поверхности дорогого шампанского. - Потанцуем, малыш, - я даже немного растерялся. А кто бы сохранил равновесие, когда почва, качнувшись, ушла из-под ног, помахав ручкой. В танце он повел сразу, бескомпромиссно и властно. Мужчина. Я никак не мог повлиять на свое тело. Оно было разгорячено, распалено, возбуждено и отчаянно хотело его, этого самого мужчину. Так что я думаю, что мое возбуждение передалось ему воздушно-капельно. Его дыхание обожгло мои губы не хуже того самого шампанского с пузырьками. - Сейчас мы с тобой быстренько уединимся. – Он увлек меня за собой, разрезая толпу гостей, словно те были бесплотными тенями, без лиц и без веса. - Малыш, принеси нам шампанское и клубнику в вип-кабинет. – Официант ринулся выполнять, а я только пискнул что-то невнятное. Он обернулся, по-прежнему сжимая мою ладонь. – Немного освежиться не помешает, точно тебе говорю. Вип-кабинет был милым, уютным местом. И перестал им быть, едва он закрыл за официантом дверь. Прижав меня к стене, он буквально поджигал меня своими отточенными до совершенства поцелуями. Я под ними только мог хрипло дышать, чувствуя, как тело мое плавится под этим натиском. Он расстегнул на мне брюки. Мой давно уже эрегированный орган самостоятельно выпрыгнул из трусов и доверчиво улегся в его ладонь. Я застонал все тем же хриплым, пиратским голосом. Он сжал мой член у основания, я почувствовал, как мои ягодицы рефлекторно поджались и в эту минуту он плавно опустился на колени. Взяв член в свой рот он снизу взглянул на меня и я увидел, как его радужка стремительно темнеет, словно на нее капнули каплю фиолетовых чернил, он прищурил свои уже почти нереальные фиолетово-зеленые глаза, вздохнул как перед прыжком с высоты, и вобрал меня до самого основания. Мириады тончайших игл наслаждения чуть не разорвали меня пополам. Я чувствовал своим возбужденным и дрожащим от этого возбуждения органом его теплые мягкие губы, каждое плавное движение которых отдавалось в моем почти парализованном мозгу белыми вспышками. Или не белыми, а багровыми, не важно. Сию минуту мне казалось, что это самый первый минет в моей жизни. И мой организм сошел с ума, я вывалился из реальности, из этого випа, забыв обо всем на свете, поддаваясь навстречу этим невероятным нереальным ласкам, этим обсасывающим и сладко терзающим меня влажным тропическим губам, я едва мог дышать через нос, вторя этим повторяющимся вздохам-всхлипам своими не менее сладкими стонами. Он резко поднялся, снова захватывая мои губы своими губами, и я толкнулся ему в кулак своим донельзя напряженным членом. Все что я мог выговорить в его губы, это было бессвязное нечто «еще быстрее, укуси меня еще за сосок, быстрее, сожми, я кончаю…» И потом я обмяк тряпичной куклой, подхваченной сильными объятиями, враз почувствовав, как сухо стало во рту и горячо и липко ниже пояса. И он тут же толкнул меня в кресло, нависая сверху и целуя теперь уже более плавно и нежно. И мне … Мне это так понравилось, я понимаю, это выглядело вероятно, так наивно и совсем непохоже на то, чем обычно могут заниматься двое совершеннолетних мужчин, оставшихся наедине, но это его дыхание, так тягуче переходящее в мое дыхание, переплетающиеся языки, снова нежные и неторопливые, и я понял. Я понял, что чувствует человек в ответ на чувства другого. Когда ты держишь в своих руках того, кто по тебе сходит с ума от желания, ты держишь в своих руках космос. Я прогнулся в спине, упираясь руками о кресло, выпячивая задницу и у него даже усики дернулись от подобной крышесносной позы, такой откровенной и призывной. Он вошел сразу, лишь мимолетно растянув меня одним пальцем, не давая мне опомниться, и я принял его в себя, точно так же, без колебания, принял каждый миллиметр, и сам первый толкнулся бедрами, подхватывая свой собственный член и подставляясь ему. Самый лучший размер, самый шикарный темп, самые прекрасные звуки – шлепанье его члена об мои ягодицы, его ладони на моей пояснице, самые лучшие минуты. За все это я был готов отдать многое, если не все. Несмотря на то, что я был снизу, меня не покидало ощущение, что это я сейчас веду, а не как он вел в танце. Он подчинялся моему желанию, то убыстряясь, то замедляя темп и поглаживая меня по бокам, это бешеное родео с моим ненасытным наездником никак не хотело кончаться. Но оргазм уже выбивал из меня искры. Он убыстрил темп до предела, толкаясь уже хаотично и дергано, я охнул и тут же взорвался, почувствовав и его горячую сперму прямо внутри себя. Я всегда обожал, когда в меня кончают, это абсолютное физическое наслаждение, словно мой единоличный райский оазис. Он нагнулся и поцеловал меня в спину, потом развернул, придерживая, потому что ноги меня практически не держали, и поцеловал еще раз в губы. Я улыбнулся. - Шампанское… - Конечно, милый. – Он помог привести мне себя в порядок и взглянул в зеркало на свою прическу. Шампанское в серебряном ведерке охладилось до нужного градуса, оно освежало и бодрило. - Если бы я не женился на тебе месяц назад, - проговорил Адам, отрываясь от созерцания и в серебряном выпуклом боку ведерка со льдом тоже, своей затейливой укладки, из которой почти не выбился ни один волосок. Да у этого волоска просто не хватило бы наглости так себя вести – выбиваться! – Если бы ты не был бы уже моим мужем, Томми, - проводя пальцем по своим этим графически-точным усикам, - я бы на коленях делал бы тебе сейчас… - Опять! – воскликнул я, притворно рассердившись. – Делал бы мне! Теперь моя очередь! - Вот как! – мой законный муж поднес к моим губам крупную клубничину. – Тогда я жду, мой дорогой. - Я прошу тебя стать моим законным мужем, - смеясь, проговорил я, захватывая клубничину ртом. – Каждый раз, каждый божий день и каждую ночь, я всегда буду просить тебя об этом. - И я всегда буду говорить тебе «да», да, да… - Адам потянулся, чтобы поцеловать мои клубничины. - Нам пора вернуться к вечеринке, милорд. – Я лукаво улыбнулся сквозь свою длинную челку, которую так любит перебирать Адам. - Еще минутку… - Да, а рубашку я тебе погладить все-таки, успел, милый, - я вспомнил про домашние дела. - Идеальный муж. – Адам нежно провел по моим губам своим пальцем. – Идеальный.