Художник, берущий натурой

Сказать честно, Салли прекрасно умел срисовывать. Несмотря на плохое зрение, ему удавалось прорисовывать всё до мельчайших деталей, при этом поглядывая на оригинал рисунка. Но этого было недостаточно. Ему хотелось научиться самому. В голове мелькало множество идей. Взять хотя бы те сны. Фишер очень хотел зарисовать хотя бы один из них. К счастью, Сал знал одного прекрасного художника. Только вот попросить его о помощи он никак не решался. То ли стеснялся, то ли боялся отказа. Однако в один день проблема решилась сама собой. — Эй, бро, — мальчишка с забавными хвостиками поворачивает голову на звук, который донёсся до его ушей как раз в тот момент, когда он усердно стирал неровные линии с холста, пытаясь самостоятельно научиться рисовать правильные пропорции тела. Выходило, мягко говоря, не очень… Джонсону как всегда было плевать на личное пространство, поэтому он даже не удосужился постучаться, перед тем как войти в комнату Сала. Металлист явно что-то хотел спросить у друга, но тут же забыл, завидев мольберт и пыхтящего Фишера. — Ты рисовать, что ли, не умеешь, чел? Чего бумагу попусту тратишь? — Салли не успел даже возразить, как Ларри за пару шагов приблизился к нему и остановился за спиной, вглядываясь в «каракули», — руки должны быть чуть ниже, а плечи шире. — Джонсон выхватывает карандаш из рук друга и начинает чёркать на холсте. Салли не успевает сообразить и что-то съязвить в ответ. Лишь замечает, что на листе, минуту назад на котором было что-то непонятное, сейчас же идеальный набросок человеческого тела. — Если хочешь, я могу научить тебя основам, — монотонно бубнит Ларри, продолжая поправлять скетч, постепенно сталкивая Фишера с табурета и занимая его место. Да, это его страсть. Если Джонсон видит холст и карандаш — его уже не остановить. Салли уже тысячу раз успел обрадоваться, что на нём протез и друг не сможет увидеть его нежную улыбку, с которой он осматривал металлиста. — Забегай ко мне завтра, — Ларри кивает в сторону двери и поднимается с табурета, представляя взору друга набросок небольшого человечка с хвостиками и протезом вместо лица. Сал уже много раз думал, почему так и не смог в тот день нормально возразить другу. Возможно, не стоило пить так много кофе на ночь, ну или просто стоило прекратить чувствовать себя влюблённой девчонкой при виде металлиста. Уже не помнится, когда он осознал весь ужас того, что испытывает к другу. Хотя сейчас это не очень-то и важно. Сейчас Фишер сидит за мольбертом в комнате металлиста, чувствуя спиной его тепло. Немного неловко и необычно для парня, но чёрт! Салли так нравится, когда руки Джонсона опускаются поверх его, направляя в нужное русло. Когда немного хриплый голос командным тоном объясняет, как лучше делать штриховку. Как горячее дыхание опаляет шею, когда Ларри наклоняется ближе. Черта давно пересечена. Даже нельзя сказать, когда точно. Известно только то, что Фишер, оказывается, не один чувствовал тех банальных бабочек в животе при виде друга. Просто в какой-то момент руки сзади начали не направлять, а лишь касаться. Командный тон перешел в тихий и томный. А горячее дыхание на шее сменилось столь же горячими губами. Спонтанно. Приятно. Нормально. Точно так же, как и сейчас. — Эй, Салли-кромсали, у тебя отлично получается, — голос Ларри вырывает из воспоминаний обладателя хвостиков. — Ларри-схерали, — бурчит Фишер, продолжая прорисовывать скулы и нос Меган. Сал решил зарисовать всех жителей Апартаментов Эддисона, а призраки тоже являлись их обитателями. Даже противную Пакертон придётся рисовать. — Да ладно тебе, я же хвалю, — Сал буквально чувствует затылком наглую улыбку металлиста. Сейчас начнётся… ученик заслужил награду. Вот уже голос сменился на томный, а руки начали своё движение, осторожно перебираясь под чёрный свитер Фишера. Собственно, Салли не против, даже наоборот. Парень осторожно откладывает карандаш в сторону и тянет руки назад, зарываясь пальцами в густые волосы друга. Вот он уже чувствует горячие губы на своей шее, и по телу, будто стая мурашек пробежала, вгоняя в дрожь. Вот оно! То, чего Фишер и хотел, и боялся, каждый раз приходя сюда. Ларри проводит кончиком языка по мочке уха Салли и тут же прикусывает её. Мальчишка в руках металлиста начинает буквально плавиться, как сыр в микроволновке. Ему нравится чувствовать инициативу друга, ощущать власть над собой. Это уже вошло в привычку. Каждый «урок» оканчивается именно так. Впрочем, Фишер не жалуется. Сейчас ему всё нравится. Он откидывает голову на плечо Джонсона, тяжело дыша от напряжения, скапливающего внизу живота. Прикрывает глаза и видит в темноте белые вспышки. Приятно. Томно. Сладко. Протез немного затрудняет дыхание Фишера. Ларри понимает это, когда видит, как трясущимися руками Салли пытается дотянуться до ремешков на своём затылке. Джонсон уже привык видеть друга без протеза в такие моменты. И не смотря на всё уродство, которое творилось на лице Фишера, Ларри нравилось видеть, как по испещрённым шрамами губам скользит юркий язычок. Нет, Ларри не считал шрамы Салли чем-то отвратительным, но и прекрасным назвать это не мог. Однако он знал, что будь Сал без шрамов, это был бы уже другой Сал. Ведь именно они сделали обладателя хвостиков именно таким, какой он сейчас есть. Не будь шрамов, не будь протеза, возможно, Ларри бы никогда и не познакомился с Фишером. Из раздумий металлиста вырывает тихий, но отчетливый вздох облегчения, сообщающий о том, что друг снял-таки протез. Не придав этому особого значения, Ларри достал свои руки из-под свитера Сала и начал оглаживать коленки парня. О да, тут Фишер не выдержал. Он чертовски любил, когда металлист прикасался к его коленям. Как бы странно это ни было, но они — его слабое место. В голове тут же начали путаться мысли, а в штанах уже не было места от напряжения. Сал хотел разрядки. Неистово. Мучительно. До дрожи. Джонсон видел, как друга начало трясти, поэтому решил переместить одну руку на бугорок в бордовых штанах и начать аккуратно мять член через ткань. Однако Фишеру было недостаточно этой аккуратности. Он перехватил руку Ларри и принялся грубо сжимать свой член вместе с ладонью друга. — Какой ненасытный, — промурчал металлист и резко отстранился от парня. Салли ничего не понял. Ему стало холодно от отсутствия тёплой груди за своей спиной. Захотелось заскулить от негодования. — Иди ко мне, — вдруг послышался грубый и хриплый голос где-то неподалёку. Фишер тут же обернулся, и его взгляд впечатался в полуголого друга. Когда только успел снять футболку? Перед Салли предстал Ларри Джонсон во всей своей красе, чёрт бы его побрал! Металлист сидел на краю кровати, широко расставив ноги. В одной руке он прокручивал неизвестно откуда добытую барабанную палочку, а второй рукой поглаживал внушительный бугорок, который было грех не заметить, через джинсы. — Откуда? — начал было Сал, заметивший барабанную палочку, но его прервали командным тоном. — Ко мне. Ползи, похабный мальчишка. Похоже, Ларри вошёл во вкус. Салли не стал возражать. Он покорно опустился на колени и подполз к металлисту, тут же усаживаясь прямо меж его ног. Парню не терпелось уже полностью почувствовать Джонсона, но тот как назло тянул момент, проводя кончиком барабанной палочки по губам обладателя, к слову, уже растрёпанных хвостиков. Наконец, прекратив мучить Фишера, Ларри надавил палочкой на губы парня сильнее, тем самым приказывая открыть рот. Салли послушно приоткрыл губы и, не замечая за собой, начал посасывать палку. — Испорченный мальчишка, — прорычал Ларри, отбрасывая палку куда-то в сторону. Хватает Фишера за волосы и грубо тыкает лицом в свой пах. Салли уже тёчет, как сучка и повинуется. Ему нравится. Горячо. Лихорадочно. Безумно. Зубами расстёгивает ширинку, дрожащими от возбуждения руками достаёт член Джонсона и жадно облизывает. Ларри буквально испускает дух, протяжно и гортанно вздыхая от удовольствия. Этот чёртов Фишер: такой загадочный на вид, такой адекватный и спокойный. На деле же развязный ублюдок, омут с чертями, демон искуситель, тот самый запретный плод, который чертовски сладок. Ларри не знал, как ещё обозвать парня. Но ему нравилось, чертовски нравилось, что Салли такой только с ним. Собственник. Фишер оторвался от члена металлиста и поднялся на коленях выше. Тянется до губ Ларри. Заслужил. Джонсон грубо целует парня, сначала проводя большим пальцем по шрамированной скуле, затем языком по губам и, наконец, жестко кусая за нижнюю губу, оттягивая. Салли вновь плавится. Буквально плывёт, хватаясь руками за плечи металлиста, впиваясь погрызенными ногтями в кожу, сдирая до крови. И так каждый раз. Ларри потом будет злиться, но сейчас на это плевать. Совершенно. Спустя некоторое время, Ларри стягивает с Фишера свитер, не желая больше терпеть. Злится, видя на груди парня следы от порезов. Ебаный селфхарм. Но всё равно припадает губами к шрамам, расцеловывая каждый, руками оглаживая бока, бёдра, сжимая ягодицы. Салли не может прекратить резать себя — привычка. Сколько бы Джонсон не злился. Но Сал пытается, правда пытается перестать себя калечить. Закончив целовать грудь Фишера, Ларри опрокидывает друга на кровать, лицом в подушку, и тут же усаживаясь сверху. Металлист любит втрахивать парнишку в кровать, слыша приглушенные подушкой стоны. — Выгни спинку, детка, — шепчет Джонсон, тут же оставляя засос чуть ниже затылка Салли. Фишер повинуется, прогибаясь в пояснице до хруста. Немного неудобно, но ему удаётся расстегнуть ширинку джинс и дать свободу изнывающему от возбуждения члену. Да, если Фишер собирается вечером к Ларри, то он не надевает бельё. Потому что прекрасно знает, что оно будет лишним. Джонсон стягивает бордовые джинсы парня до колен и тут же начинает самозабвенно водить членом меж ягодиц, слегка надавливая на вход. Салли затуманено слышит: «Какая прекрасная поза. Не думаешь, Салли-кромсали?» Ларри буквально пожирает взглядом спину Фишера. Ему хочется поскорее завладеть телом мальчишки. Он знает, что ему не нужна подготовка. Они достаточно часто занимаются этим. Ларри отстраняется, но лишь на несколько секунд, чтобы дотянуться до смазки в прикроватном ящичке. По комнате протянулся приятный запах лаванды. — Я знаю, как ты любишь лаванду, детка. Это мой подарочек тебе, — предварительно зачерпнув немного, Джонсон кидает на подушку баночку со смазкой прямо перед глазами Салли. — Я… признателен, Ларри-схерали, — ехидно бросает Фишер, за что тут же получает смачный шлепок по заднице. Место удара нещадно горит, но, чёрт возьми, это приятно. На столько, что парнишка незаметно для себя виляет бёдрами. Завидев это, Джонсон довольно хмыкает, размазывая смазку по члену и немного по дырочке парня. Чуть помедлив, металлист входит, тихо выдыхая. Фишер часто сжимается, жмурится и закусывает щеку с внутренней стороны. Ему приятно от долгожданного чувства наполненности, но так же ему больно от того, как Ларри, хоть и медленно, но грубо натягивает его. Дабы разбавить эту тягуче-приятную боль, Джонсон опускает одну руку к члену друга и начинает так же медленно надрачивать ему, при этом совершая мелкие толчки бёдрами вперёд, продолжая входить в дрожащее тело под ним. Медленно. Аккуратно. Боясь навредить. — Да хватит уже церемониться, не первый раз, — привыкнув к ощущениям, рычит Фишер, о чём тут же жалеет. По комнате вновь раздался звук шлепка, а затем и стон обладателя растрёпанных хвостиков. И плевать, что Лиза может услышать. Она уже давно догадывалась об ориентации своего сына. Джонсон буквально сорвался с цепи, резко войдя до конца, тут же начиная быстрые движения. Он видел, как Сал сжимал простыню в кулаках, глухо мычал в подушку и подмахивал бёдрами навстречу металлисту. По спине Фишера скатывались мелкие капельки пота, на бёдрах уже образовались покраснения от цепких пальцев Ларри. А на правой ягодице красовалась алая отметина от ладони. Завораживающе. Грязно. Возбуждающе. Салли буквально чувствовал жар, исходящий от друга. Движения были резкими, грубыми, властными. Хотелось ещё больше. Больше! Казалось мало. Фишер хотел чувствовать металлиста ещё сильнее. — Ещё, — проскулил Сал, опуская одну из своих рук поверх руки Ларри на своём члене. Сжимая сильнее. Двигая быстрее. Джонсон резко опускается всем телом на Салли, двигая бёдрами еще размашистее, отчего кровать пружинит и скрипит. Он убирает руку с члена Фишера и вставляет два пальца в его рот. Мальчишка стонет и покорно начинает вылизывать металлиста, но от неожиданности прикусывает пальцы, когда член Ларри задевает простату. Вот оно! Тело пронзила крупная дрожь, ноги свело, а дыхание спёрло. Фишер стал сжиматься, отчего металлист получал ещё большее удовольствие. Его грудь прижималась к спине Фишера настолько сильно, что Сал мог чувствовать движения друга не только внутри. Он чувствовал его всего. Он рядом. Только его. Оба были на пределе. В комнате витал запах лавандовой смазки и секса. Скрип кровати и томные вздохи в унисон только накаляли обстановку. Свободной рукой Ларри сжимал руку Фишера. Это означало то, что ребята не просто трахались, как животные, они любили. Страстно. Горячо. Безумно. Джонсон крепко впился зубами в плечо Салли, вздрагивая от наступающей разрядки. На языке тут же появился привкус крови. Тело под Ларри трясётся, голос Фишера становится звонче. Он резко вскидывает голову, едва не ударяя Джонсона по носу и кончает, сжимая член парня ещё сильнее. Это была последняя капля. Ларри впивается в плечо Фишера крепче и кончает следом, изливаясь внутрь.

***

Спустя десять минут парни валялись на кровати, думая о чем-то своём. Салли думал о том, как могло это произойти…снова. Не то, чтобы он был против, нет. Даже наоборот. Просто в голове всё никак не укладывается, как безобидный урок, чёрт возьми, рисования, мог вылиться в очередной жёсткий трах. Ларри же курил, довольный тем, что всё-таки предложил тогда другу научиться рисовать. — Знаешь что, — вдруг нарушил тишину Фишер. — Я лучше найму учителя по рисованию. — А чем я тебя не устраиваю? — промурчал Ларри. — Ну, знаешь. Обычно за занятия платят деньгами… — И что? Просто я беру натурой, — Джонсон пододвинулся к Салли и щёлкнул по керамическому носу протеза. — Надеюсь, только у меня, Ларри-схерали, — Фишер вновь рад тому, что сейчас на нём протез, и друг не видит его счастливую улыбку.