Слава хороший

«Слава хороший…» Слышит над своей головой Карелин, опускаясь перед Мироном на колени. Нагло улыбается, глядя снизу-вверх в большие голубые глаза и расстёгивает ширинку чужих джинсов. Скалится, стягивая вниз штаны и Мирон нетерпеливо толкается бёдрами вперёд, касаясь его носа членом, обтянутым тканью трусов. Фёдоров улыбается довольно, гладит Славу по голове обеими руками. Словно и не ему сейчас Карелин выносил мозг, крича в лицо оскорбления и претензии, тыча пальцем в грудь. Сгребает отросшие на макушке пряди в кулаки, и трахает податливый, горячий, влажный рот, постепенно увеличивая темп. Слава сосёт увлечённо, играет языком с уретрой, бросает быстрые, короткие взгляды вверх, расслабляет горло, пропуская член глубже и вздрагивает от каждого произнесённого Мироном на выдохе «…хороший». Он ненавидит эту фразу. Ненавидит до зубовного скрежета и подрагивающих пальцев рук. Фраза-манипулятор, фраза-поощрение, фраза-шантажист, фраза-универсальное-мать-его-средство-заткнуть Карелина. Не важно чем: словесно, языком, членом, или пальцами. Он всё равно затыкается. Как послушный, чёрт бы его побрал, маленький мальчик, которому пообещали шоколадку в садике если он поспит в сон час — затыкается каждый раз. Вот и не ранее, чем пару минут назад, Мирон, молча выслушав его и даже не пошевелив бровью, глядя глаза в глаза пожал плечами и бросил короткое и простое «Слава хороший». — Тормози… тормози, Слав, — Мирон тянет его за волосы от себя. Карелин выпускает изо рта его член и вытирает рот тыльной стороной ладони. — Раздевайся. Слава, пошатываясь, встаёт на ноги, возится с хитрой пряжкой ремня и смотрит, не мигая на Мирона, усевшегося задницей на пятки. Фёдорову просто надоело стоять, ноги устали, да и растерянный взгляд Карелина, когда он убирает его дрожащие пальцы и сам расстёгивает ремень и ширинку, бесценен. Всё началось с Мирона, когда тот, сказав спасибо за принесённый к телевизору ужин, потрепал его по волосам. Просто так, от хорошего настроения. Слава шутку оценил, даже сам несколько раз выспрашивал об этом, выполняя просьбы Фёдорова. Всё началось с шутки и продолжалось, как шутка. Пока он сам, сдуру, не задал этот вопрос Мирону, хитро глядя на него и облизываясь после отсоса. Фёдоров тогда улыбнулся странно так, словно оскалился, и кивнул. Орудие управления Карелиным было готово. «Слава хороший?» Проникновенно, с нажимом на последнее слово и иногда короткое, ёмкое «а?» в конце. Без ответа на вопрос — больше чем дрочка и растяжка пальцами он не получит, как бы настойчиво не лез в трусы к Фёдорову, и как бы отчаянно не просил его трахнуть. «Слава. Хороший». — лучше заткнуться и не мешать. Чаще всего, Мирон так пресекал скандалы. Жёстко, твёрдо, почти в приказном тоне. Можно было бы послать на три буквы и прекратить реагировать. Но от интонации — волосы дыбом на загривке и адреналин в кровь. Или как сейчас, спокойно, не разрывая зрительного контакта, говоря о том, что похуй на истерику и претензии, ори сколько хочешь, я не поведусь. Потому что Слава хороший. — Блядь… — Слава вздыхает судорожно, Мирон вопросительно — «что-то не так?» — вскидывает бровь и глядя глаза в глаза, берёт в рот. — Блядь, Фёдоров, блядь… бляяяядь… Мирон хмыкает, наблюдает пристально, как смазливое лицо Карелина приобретает плаксиво-страдальческое выражение. Слава любит минеты, Мирон крайне редко берёт в рот. Не потому что в лом, или плевать на партнёра, а только ради таких моментов — когда Карелин совсем себя теряет, дрожит, как будто с температурой, почти не шевелится, словно боясь спугнуть. Слава опирается руками о стену, потому что прямо стоять сил не остаётся, касается осторожно кончиками пальцев бритой макушки, медленно, коротко толкается бёдрами навстречу, и жмурится до кругов перед глазами от остроты ощущений. Чёлка липнет к вспотевшему лбу. Ему так хорошо, что аж плохо и приходится кусать изнутри щёки, чтобы не заскулить в голос от удовольствия. У его любовника слишком много рычагов управления им. — Слав, иди сюда, — Мирон тихо зовёт его, стягивает полностью джинсы вместе с бельём и тянет вниз, к себе на колени. — Всегда готов, да? — Иди к чёрту, — Карелин огрызается, когда Фёдоров демонстрирует ему тюбик смазки вытащенный из его же домашних джинсов. Объяснять, что сунул в карман, когда убирался на кухне, чтобы унести в спальню не хотелось. — Тварь ты, Карелин, — Мирон фыркает и касается кончиками пальцев измазанных холодной смазкой, сжатого колечка мышц. — Или хороший? Слава хороший, а? — Заткнись… — Слава морщится от неприятных ощущений и ёрзает, расслабляется, принимая в себя пальцы. — Заебал уже, можешь нормально меня трахнуть, а-а? Мирон усмехается, потому что «удержать лицо» у Славы не получается. Ещё ни разу не получалось, когда он с нажимом, под правильным углом, проходится пальцами по простате. Когда при этом лезет под футболку и, задрав подол до горла, водит языком по коже. Слава боится щекотки и поэтому чувствительный до ужаса. — Ну так что, хороший, а? — резко хватает его рукой за шею и тянет на себя, ближе, продолжая аккуратно растягивать податливые мышцы. — Или нет? — Иди к чёрту… — Слава скалится старательно, чтобы не звучало жалко и хнычуще, жмурится, насаживаясь на пальцы, и надрачивает сразу два члена одной рукой. — Слав… — Иди к чёрту, сука! — Карелин натурально психует, выплёвывает сквозь сжатые зубы и пытается встать, опираясь руками на стену. Лучше самому уйти, чем столкнут с колен. Фёдоров один раз его уже обломал, не довёл до конца начатое, когда он отказался отвечать на дебильный вопрос. Просто вытащил из него свои пальцы, вытер об полотенце и завалился рядом спать. — Слава… — Мирон зовёт, растягивая гласные. Не даёт встать, крепко держа за шею, ведёт по ней носом, сдвигает воротник футболки и целует выпирающие ключицы, медленнее толкается пальцами, добавляя третий, заглядывает в глаза. — Хороший же, ну? Или нет? Слав, ну что? — Да, мать твою, да! — громким, злым шепотом и Фёдоров чётко видит краснеющие от стыда скулы, и гримасу разочарования в самом себе вперемешку с возбуждением и удовольствием. У Карелина восхитительная мимика и стонет он ничуть не хуже, когда насаживается нетерпеливо на его член, впиваясь пальцами в плечи, доводя обоих до оргазма. Слава, определённо, хороший. Ради этого покорного взгляда Мирон будет повторять эту фразу на разные лады.