Наше рождество

***

      По дому блуждает запах свежесваренного кофе с корицей и имбирного печенья, которое так любит Роджерс. Из ванной доносится звук льющейся воды, вперемешку с пением Барнса.       Брок лениво переворачивается на спину, распластавшись морской звездой, максимально вытягиваясь, не в силах занять и половину их огромной кровати. Простынь, сбитая в ногах непонятным жгутом, только мешает, раздражая его, ровно так же, как и начавшая остывать постель.       На часах давно полдень, но Броку плевать.       Брок дома.       Роджерс нашелся слишком быстро, со все ещё мокрыми после душа взлохмаченными волосами и крошками от имбирного печенья на губах и совсем немного на щеках, рядом с уголками губ, на футболке Брока, которую Роджерс исправно принимал за свою и носил, не вылезая, пока хозяин не вытряхивал это великовозрастное чудо из одежды. Из всей одежды, если быть точным.       В гостинной стоит все еще украшенная лишь на половину ёлка, но даже так она выглядит по-особенному. Для чудом выжившего в раскаленных песках ближнего востока Рамлоу уж точно. Для него эта ель, самая настоящая, в огромном горшке, пахнущая хвоей и чем-то ещё, напоминающим о зиме, для него она самая красивая, ровно, как и Роджерс, больше похожий на ребенка сейчас, ровно, как и Баки.       Баки только вышел из душа и его кожа, обычно неестественно белая, сейчас местами покраснела, напоминая, что и бывшее оружие ГИДРЫ — обычный человек, измененный сывороткой.       Брок сидит в кресле, сонно смотря на ель и на двух супров, украшающих её, пьет горячий, как лава, кофе, обжигая язык и горло, и просто смотрит. В их доме тепло и, как считает сам командир СТРАЙКа, чертовски уютно. Стив оборачивается в полкорпуса, протягивает руку, подзывая Брока к себе. Только для того, чтобы он прикрепил рождественского ангела на их ель.       Может, их рождество и не подходит под все каноны этого праздника, но для них, этот день, как и все до него и после, будет особенным по-своему. Это их рождество и только им решать, каким оно будет.