Путь ирьёнина

Усталость и сонливость так и не смогли побороть тревогу и беспокойство. Проворочавшись в постели около получаса, Канг облачается в свою экипировку чуунина и выходит на улицу. Морозный воздух обжигает лёгкие, воспалённые глаза еле оглядывают округу, в голове шумит, приходится прилагать колоссальные усилия, чтобы тело не вело из стороны в сторону. Поначалу спокойный шаг сменяется трусцой и переходит на бег ниндзя. Ему надо убедиться, что с детьми всё хорошо, или отправиться на поиски в группе добровольцев, если они пропали, или… о последнем варианте даже думать не хочется. Он будет бегать по Кири и за её пределами до тех пор, пока не отыщет их или не упадёт от с каждым шагом нарастающей усталости где-нибудь. Канг понимает, ещё с самого начала понимал, что для шиноби такая привязанность к людям не совсем хороша. Такая болезненная привязанность у человека любой профессии и любой жизненной позиции странна. Но поделать с собой он ничего не может. Каждый человек, каждое существо, ставшее для него близким, родным, он будет стараться защищать до последнего, будет стараться продлить его жизнь, существование рядом с собой. Он знал, всегда знал, что образ жизни шиноби ему не по зубам, и дело не в трусости, как ему постоянно твердил отец, дело именно в этой болезненной привязанности, которая после смерти родителей усилилась во сто крат. Поэтому он готов не только защищать близких от чего бы то ни было, но и унизиться любым способом, чтобы не расстаться с ними со скандалом, а потом через время увидеть их мёртвыми. Это, пожалуй, его второй страх после Момочи. Он останавливается на крыше общежития, в котором живут три неразлучных друга. Спрыгивает на балкончик у их комнат и оседает на нём под волной облегчения, накрывшей его сразу же, как он замечает Кимимаро, сидящего за письменным столом и строчащего что-то в свитке. Совладав с собой, Канг поднимается на ноги и проскальзывает в комнату незамеченным. Улыбается. Эти мальчишки хотят уже получить повязки генинов и сразу же — жилеты чуунинов, но пока не могут заметить вторжения в свою собственность постороннего человека. Он делает шаг, и вот тут мальчик подрывается с места с готовым к броску кунаем. Секундная заминка. Узнавание. Кимимаро опускает руку, но тут же оказывается прижатым к столу с вывернутыми в болезненном захвате руками и своим собственным оружием у горла. — Бдительнее и осмотрительнее, Кими. А если бы это было хенге? Но тут же хмыкает и отпускает. Замена. Настоящий Кимимаро в дверном проёме. — Тогда ты бы уже спасался бегством, потому что мои соседи по квартире вызвали бы с помощью тревожной кнопки шиноби. И мы бы все не остались в стороне, пытаясь самостоятельно поймать тебя, — чуть задиристо отвечает Кимимаро. — Вот последнее совершенно необязательно. Необдуманно, — хмурится Канг, перекидывая кунай мальчику. — Мы тоже шиноби, — ловит оружие Кимимаро. — Ещё пока нет, — не резко, не укоряюще, просто спокойная констатация факта. Канг всё равно прикусывает язык и вглядывается в лицо мальчишки. Та небольшая стычка перед нападением никак не даёт Кангу покоя, но он не может всё равно себя остановить от того, чтобы не продолжать поучать детишек. А детишек ли? — Да, ты прав, — вздыхает Канг, — я не понимаю, почему тебе так хочется… жертвовать собой, просто потому что тебе хочется отдать долг. Не понимаю, не пойму и, ты уж прости меня, никогда не приму этого. Ни от тебя, ни от Хаку с Джуго, ни от Кисаме, ни от кого-либо из своих родных. И буду стараться делать всё, чтобы предотвратить или как можно дальше отодвинуть вашу деструкцию от вас самих или от кого-либо другого. В то же время мне не хочется ссориться ни с кем из вас. Но если всё-таки придётся выбирать, то я лучше уничтожу себя морально и физически, вы разорвёте со мной все связи, но будете живы, здоровы и счастливы, — увидь его Хомма в этот момент, тот бы точно сказал, что Канг снова похож на фанатика, который идёт к своей цели с помощью любых средств. Ноби здесь нет, но Канг и сам понимает это. — Ты дурак?! — ахает Кимимаро и быстро подбегает, обнимая его за талию. — Хоть причины у тебя другие, но хочешь поступить так же, как и я! Сам меня этим попрекаешь и сам же делаешь так, а потом удивляешься, откуда у меня это! У тебя научился! — Не хочу, а предполагаю, — кладёт Канг ладонь на светлую макушку мальчишки и тепло улыбается. — И ты таким был уже когда мы встретились — жертвенным. Не надо перекладывать всю ответственность на меня, — возмущается. — Даже не думай о такой возможности! — упрямо вглядывается в его глаза Кимимаро. — А я… ну, я попробую, я постараюсь найти другой путь. Хаку и Джуго уже… ну, пообщались со мной, — чуть смущается, отойдя на несколько шагов назад. — Пообщались, ага, — радостно даёт о себе знать Хаку из дверного проёма. — Прям на уроке подрались. Надеюсь, со всей этой ситуацией сенсей забыл об этой нашей выходке, иначе нам не отвертеться от наказания, когда Академию отреставрируют. Увидеть всех троих мальчишек живыми и здоровыми, не испуганными и даже почти без ссадин и синяков (они божатся и клянутся, что каждая свежая царапина на их теле — результат их «разговора» на тему, кто прав). Ещё не шиноби, но уже и не дети. Не их поколение, выросшее на чистой жестокости и недоверии к своим собственным друзьям и соратникам, но осторожные и в меру жёсткие ниндзя. Наверное, не будь Канг столь предвзят к ним по причине собственного страха за их жизни, то похвалил бы и даже сказал, что они уже заслуживают повязки генина. — Мастер Канг, — уже сидя за обеденным столом, обращается к нему Хаку. — Я хотел попросить вас об одной услуге. — Я слушаю, — разморенный едой, усталостью и спокойствием, Канг отвечает лениво и неохотно. Не хочется сейчас размышлять ни о чём, хочется только спать. — Не могли бы вы немного позаниматься со мной медициной? Основами, первой помощью? Не секретными техниками боевого ирьёниндзюцу и прочим, а так… — Ты хочешь быть ирьёнином? — чуть удивлённо, но всё так же лениво, переспрашивает Канг. — Нет, не совсем. Кими знает основы, он может оказать первую помощь, но он не ирьёнин, мне бы хотелось так же обучиться этим основам. И я бы хотел построить свою тактику боя на основе боевого ирьёниндзюцу. — Ты же понимаешь, что ничего сильно интересного и по-настоящему классного из этой техники боя я тебе не смогу показать, — Канг зевает и опирается подбородком о руку. — И ты можешь взять за основу другие боевые искусства, основанные на знании анатомии и физиологии. — Да, но углублённое изучение медицинских дисциплин, а также эта основа даст мне пищу для размышлений и толчок к совершенствованию и реализации задуманного, — серьёзно кивает Хаку. — Где понабрался таких слов? — усмехается Канг. — Много разговоров слышу! — задорно восклицает мальчишка. — Ищу в словаре значение и запоминаю. Разве умные люди не так разговаривают? — Эрудированные люди, — усмехается Канг, снова зевнув. — Поищи в словаре. Что ж, пойду-ка я спать, а то уже вторые сутки без сна идут. — Эй, а как же ответ на мою просьбу? — чуть обиженно восклицает Хаку. — А вот это после того, как я буду нормально соображать и вообще существовать, а не через силу. — Оставайтесь у нас, — откликается Джуго, перебивая что-то желающего возразить Хаку и убирая посуду со стола. — Можете занять нижний ярус кровати слева, нам должны были четвёртого соседа подселить, но пока никого не нашлось. — Точнее, с нами ещё никто не ужился, — хмыкает Кими и укоризненно поглядывает на Хаку. Видимо, он основной «неуживчивый» сосед. Несмотря на то, что он уже валится с ног, поначалу уснуть совершенно невозможно: новое место, разгар дня, шум в здании и на улице. Через полчаса метаний Канг решает отправиться домой, даёт ещё несколько минут себе на то, чтобы полежать и унять головокружение, раздумывая над тем, не применить ли технику успокоения, и всё-таки засыпает. Видимо, вымотавшийся организм решает, что он не перенесёт ещё одного похода по Киригакуре, на знакомых ещё может нарваться… Сон, на удивление, вышел спокойным и крепким. Как если бы он спал дома, у себя дома, не в Кири, а в родительском, рядом с Като-сан и Абэ-сан. Просыпаясь, он даже не сразу понимает, где он, на секунду ему чудится, что он в своей квартире, а на кухне уже вернувшаяся Мей-чан готовит завтрак. Наваждение быстро проходит, а вот чувство уюта и запах еды из кухни — нет. Наверное, впервые за дни, когда Мей-чан отправляется на какие бы то ни было миссии, он по-настоящему высыпается. — Теперь каждый раз, когда дома буду оставаться один, буду ночевать у вас, — сонно бормочет Канг, садясь за стол, и смеётся от вытянувшихся лиц мальчишек. — Инициатива наказуема. — Вы только что совершили антимотивацию нас всех, мастер Канг, — хохочет Хаку. — Вы проспали больше полутора суток. Вам никуда не нужно? — Если понадобился бы где-то, то мне бы уже прислали птицу. А в больницу мне только завтра, — почти не открывая глаз, Канг отпивает горячий чай из кружки напротив. Плотный завтрак Канг помогает готовить мальчишкам, несмотря на все их протесты, осадив их одним пожатием плеч и словами: «Мне нравится готовить». Принимает быстро прохладный, чтобы сэкономить горячую воду, душ, снова не обращая внимания на все заверения мальчишек в том, что не стоит себя ограничивать. Канг после двух выматывающих суток чувствует себя почти счастливо и спокойно. Размышляя о том, стоит ли писать Мей-чан, или она с Ягурой-сама после всех событий уже на полпути к Киригакуре, и вскоре можно будет пообщаться не через письма, он вспоминает о вчерашнем разговоре с Юки. — Хаку, — окликает он мальчика, когда тот заходит на кухню за водой. Канг кивает на стул рядом, ждёт, пока Юки сядет. — Мне необходима уверенность в том, что ты не бросишь обучение на полпути, — без предисловий начинает он. — Моё условие таково, что я тебя подготовлю для школы ирьёнинов и ты обязан будешь окончить её, а также, учитывая, что ты не можешь оплатить это обучение, отдать долг в качестве работника, — Канг поднимает руку, чтобы Хаку не перебивал его, когда мальчик подхватывается с места, видимо, собираясь спорить. — Я понимаю, что ты не хочешь быть именно ирьёнином и что Бьякуго с Созо Сайсей, скорее всего, ты… не то, что не сможешь, а, скорее, не поймёшь всех тонкостей, чтобы его изучить. Я не настаиваю на этом. Но я знаю, что существует практика для ниндзя как дополнительное обучение ирьёниндзюцу без присвоения звания ирьёнина. Там, конечно, даются неполные знания и учиться не так много, но для твоих целей это подойдёт. — Я… Почему просто вы не можете дать мне эти знания? — чуть обиженно отзывается осевший обратно на стул Хаку. — Уже этот вопрос говорит о твоём несерьёзном отношении к этому делу, — хмурится Канг, откидываясь на спинку стула и искоса поглядывая на мальчика. — А для меня профессия ирьёнина и ирьёниндзюцу — жизненный путь. Так что пока я не буду уверен в том, что ты будешь использовать эти знания не только для своей цели — улучшения боевых навыков, — но и для того, для чего это искусство изначально создавалось, я не собираюсь в это ввязываться. Кажется, он чуть лучше стал понимать Ноби-сана, который отказался от изобретательства. Канг бы тоже не хотел, чтобы ирьёниндзюцу и медицина, в конечном итоге, стали просто орудием, при помощи которого люди будут только убивать и пытать друг друга, устрашать и уничтожать. Он понимает, что эти знания всё равно будут использоваться для таких целей, что даже его протезы, которые начали поступать в оборот, в скором времени модифицируют и будут время от времени применять в качестве оружия, но он не желает, чтобы это стало основной целью их, чтобы то, для чего они создавались, забылось. Для этого необходимо передавать другим людям правильные знания и цели, укоренять в них необходимые установки: если есть выбор, то лечи; помоги или хотя бы не навреди, и так далее. Канг в очередной раз убеждается, что все встречи и знакомства с людьми так или иначе влияют на жизнь, даже самое незначительное знакомство и самый незначительный выбор в итоге приводит к грандиозным событиям, пусть даже они случаются в жизни одного человека, но тот, в свою очередь, внесёт свою лепту в жизнь других людей, которые принесут какую-либо мысль к тем самым людям, которые толкают этот мир вперёд во главе всех и которые из полученной информации вычленяют нужную им и вызывают грандиозные события уже для всего мира. Дом встречает его сапогами джонина на пороге, запахом гари в воздухе и шумом воды из душа. Сюрприз так сюрприз! Канг тепло улыбается начищенному и уложенному на столике оружию и форме шиноби в корзине с вещами для стирки. Мей-чан выходит из душа распаренная и уставшая как раз к тому моменту, когда Канг разливает по чашкам чай с успокаивающими травами и выкладывает на тарелки быстро сварганенный омлет. На секунду они оба застывают друг против друга, оценивая физическое состояние, пытаясь по лицам прочитать эмоции и чувства, желая без слов понять, что они могут сделать друг для друга после разлуки, во время которой произошли неприятные события. Движение начинают одновременно. Крепкие объятия, лёгкие касания, тихие вопросы и тихие же ответы, лёгкий смех облегчения. Жадно, ближе, больше, крепче, сильнее. Чтобы до следующей разлуки успеть искупаться в нежности и любви, которых вне этих стен может и не быть. Чтобы заново запомнить и внести в воспоминания коррективы о дорогих сердцу чертах. — Холодный чай тоже можно пить, — посмеивается Канг над гримасой Мей-чан, когда та отпивает из кружки. — Я тебе это скажу, когда ты начнёшь есть заиндевевший омлет, — ставя чайник и выливая чай из кружек в раковину, отвечает та. — Ты так и не сказал, где был, — чуть настороженно. — Ревнуешь? — усмехается, притягивая за талию к себе. — Канг, убью тебя, ласково и нежно, — запечатлев бессчётный за этот час поцелуй на его губах, критически оглядывает их остывший обед. — Можно подогреть в сковородке и добавить овощи, — так же оглядывает творение рук своих Канг. — Как яичница, только омлет? — Именно, — очередная улыбка и поцелуй в висок. — И я понимаю, что дальше тебя дразнить просто травмоопасно, отвечаю на твой вопрос: у детишек я был, — усмехается на удивлённый взгляд. — Куда мне ещё податься после чудовищных двух дней, вместивших в себя все мои страхи? — Я думала, ты ничего не боишься, — выпутываясь из объятий и доставая сковородку с ножом, фыркает Мей-чан. — Невозмутимый, милосердный и терпимый почти ко всему Канг Цун. — Издеваешься? — раскладывая овощи на доске и принимая нож, щурится он. — Ни в коей мере. — У меня к тебе встречный вопрос: как вы успели с Ягурой-сама так быстро вернуться? Я думал, что вы будете не раньше, чем послезавтра, а то и позже. — Собрание распустили раньше, чем планировалось, — скидывая овощи в сковородку и помешивая их, отвечает Мей. — Цучикаге и Райкаге сильно повздорили, — усмехается, видимо, вспомнив эту, несомненно, эпичную картину. — Тем не менее, Ягура-сама не торопился, видно, что устал от тупости своих подчинённых и того, что шиноби вытворяют, поэтому мы шли очень, просто до невозможности медленно. Известие о том, что произошло нападение на Кири, достигло нас, когда мы на острове Неги были. Поэтому мы и пришли раньше, чем вы думали, но позже, чем могли бы. Ты… ты же снова ввязался во что-то, да? — она оборачивается к нему и пристально вглядывается в лицо. — Я видела отчёты ОСДАР и АНБУ, ты там фигурировал. Сначала как одни из подозреваемых, потом — как главный свидетель. Не сидится тебе спокойно, — она укоризненно наставляет на него лопатку, и Канг благодарит Ками, что ножом сейчас орудует он. — Будто я специально это делаю, — в ответ возмущённо всплёскивает руками Канг, чуть не свернув сковородку с плиты. — Все эти события со мной происходят случайно! Всякий раз я просто оказываюсь не там, где надо. — Или, наоборот, именно там, где тебе нужно быть, чтобы спасти кого-то, — хихикает Мей-чан. — Эта твоя теория работает в обе стороны, — еда со сковородки оказывается в тарелках, и они наконец-то садятся за стол. — Тебе завтра в больницу, да? — чуть расстроенно спрашивает. — Я могу попробовать поменяться, — улыбается Канг и подмигивает: — Или отпроситься на дневную смену, а после ещё и выходные выбить. — Ты отвратителен, оставляешь пациентов на произвол судьбы. Хей! — чуть вздрогнув и не запустив наполненной кипятком кружкой в окно, вскрикивает Мей-чан, но вовремя замечает на подоконнике вспугнувшую её болотную сову. Тяжело вздыхает. — Спорим, что это снова за тобой, — неприязненно скривившись, открывает окно Канг, впуская посланницу в дом. Та не влетает на кухню, чтобы передать записку Мей-чан, поднимает лапку перед ним. — Ладно, я проиграл спор, это ко мне. — А давай, — шепчет ему на ухо Мей, — мы поймаем её, посадим в клетку и до завтрашнего дня не выпустим, а утром ты вскроешь письмо и придёшь куда тебе нужно? Скажешь, что был за городом, сова долго тебя искала. — Для начала, у нас нет клетки, — снимая послание с лапки птицы, смеётся Канг и вчитывается в него. — А вообще, когда-нибудь, когда мне станет либо очень скучно, либо наши жизни будут для меня не особо привлекательными, я обязательно так и поступлю. И в зависимости от того, почему я это сделаю, мы пойдём под трибунал либо станем нукенинами, — жестом смахивает сову с подоконника и закрывает окно. — Ничего особенного, — вздыхает он. — Явиться на обычное распределение на задание в штаб. Не к Мизукаге. — Ну, хоть не к Ягуре-сама, — хмыкает Мей-чан. — Зная тебя и твою удачу, я бы не удивилась, что тебя к нему позовут. Жаль, что так скоро. — Точно будет пустяковая миссия. Не раньше, чем послезавтра, отправят на неё, — уже из комнаты, начиная переодеваться в форму чуунина, успокаивает её Канг. — Да и сама она недолго будет, дня два-три от силы. Теперь самое главное, чтоб тебя саму никуда не отправили на несколько месяцев. Чтобы я вернулся, и ты была дома, — шутливо грозит ей пальцем. — Не скажи, просто так бы ирьёнина не послали куда-нибудь, — чуть задумчиво отвечает Мей-чан. — Тем более единственного боевого ирьёнина на всю страну Воды. — Ты же знаешь, что меня постоянно отправляют на задания просто в качестве чуунина. Был бой, многие джонины и чуунины пострадали, генины остались без присмотра, и оставшиеся высшие ранги не успевают на миссии, некогда выполнять что-то незначительное. Дадут мне тройку генинов, сбегаем доставить что-нибудь или охранять какой-нибудь караван торговцев в соседний город, ну, максимум, поймать бандитов, не более, — отмахивается Канг. — С каких это пор ты стал оптимистом и начал подбадривать меня и отгонять плохие мысли? — бормочет Мей-чан, крепко обнимая его. — А я устал бояться и нагнетать, а потом переживать отходняк от этого напряжения. Пусть хоть один раз я подумаю хорошо и будет всё действительно хорошо, прекрасно, замечательно и великолепно. Хоть один раз же можно? — Конечно, можно. Просто-таки необходимо, Канг. Я люблю тебя. — Я тоже очень тебя люблю. А давай, — на волне вдохновения широко улыбается Канг, — давай после этой миссии сразу же начнём к свадьбе готовиться? Мей-чан заливисто хохочет и обнимает его лицо ладонями. Такого мальчишеского озорного взгляда она никогда у него не видела, такой задорной и хулиганистой улыбки не помнит, такого замечательного дня она никогда не забудет. — После этой миссии. Обещаю. Пообещав вернуться в скором времени, он выскакивает через окно, не потрудившись воспользоваться дверью. Чем быстрее он добежит до штаба и получит уже ценные указания, тем быстрее вернётся к Мей, и они смогут насладиться последними днями спокойствия. Остановившись перед штабом, Канг одёргивает форму и, полный воодушевления, стремительно заходит в здание. — Канг Цун, на распределение, — отдаёт послание дежурному, тот направляет его в один из кабинетов, лишь краем глаза мазнув по лицу и удостоверению личности Канга. Он подходит к нужной двери, возле которой стоит напряжённый джонин и смотрит на каждого мимо проходящего волком. Канг замирает возле него, чуть удивившись, ведь это же тот самый джонин, что должен распределять его в команду и давать задание. Мужчина оглядывает Канга напряжённым взглядом с ног до головы, а после приоткрывает перед ним дверь, давая понять, что ему следует быстро и не привлекая внимания зайти туда, как обычно он это делает. Канг, чуть растерявшись, заходит и закрывает за собой дверь. Осматривает помещение и бледнеет. Что ж, кажется, никакой быстрой миссии и откладывания её на несколько дней не получится. Перед ним за столом джонина сидит Мизукаге, уставший и раздражённый. Мей-чан, похоже, права: он влипает постоянно в какие-то неприятности. — Ягура-сама, — чуть севшим голосом, вытягиваясь по стойке смирно, приветствует Канг Мизукаге. Он на секунду бросает взгляд на стоящих рядом двух мужчин. Один — плотный, Канг бы даже сказал, толстый, высокий, в форме джонина, с банданой на голове, к которой прикреплён протектор Кири, в очках с красными стёклами и раскраской на лице в виде трёх бирюзовых треугольников: на подбородке и на щеках. Второй оказывается смутно знакомым: тёмные волосы, насупленные брови, тяжёлый взгляд, массивная челюсть, высокий рост и огромные ладони, чуть сжатые в кулак, тоже джонин. Канг подавляет рвущийся наружу стон разочарования и остаётся невозмутимым. Никакой миссии на два-три дня с генинами, очередная заварушка, из которой, дай Ками, выйти живыми и невредимыми. — Выслушайте свою задачу, — чуть приглушённо, но весомо начинает Мизукаге. Кангу кажется, что не только он попытался только что приосаниться и подавить в себе пробежавший где-то под кожей ужас. Этот человек, пусть он и оправдан в прошлых бесчинствах, которые ему приписывали, совсем не является милосердным и терпеливым мальчиком-паинькой. Он на тонкой грани между приписываемыми ему жестокими безумствами и необходимой жёсткостью для ведения за собой огромной армии шиноби страны Воды. — Ваша миссия начнётся завтра с рассветом, вы тайно отправитесь в страну Чая. Завтра — потому что для всех вы уйдёте на совершенно обычные миссии, каждый на свою: охрану высокопоставленного лица, — кивок в сторону хмурого, — проведение лекций по первой и неотложной помощи на отдалённых островах, — Канг чуть сжимает зубы, подавляя желание прикусить губу, выдерживает взгляд светло-красных, как разбавленная водой кровь, глаз, — выслеживание и уничтожение опасной банды, терроризирующей страну Рисовых полей, — мимолётный взгляд на толстяка. — Поэтому же и тайно вместо вас отправятся опытнейшие в таких делах АНБУ, загримированные и под хенге. Отличный план, однозначно, безо всяких изъянов и имеющий ещё множество ответвлений, чтобы эта миссия на первых порах не стала провальной. Канг всё-таки прикусывает губу в нервном напряжении, пока Ягура-сама объясняет некоторые тонкости этого дела и выдаёт каждому легенду о ненастоящих миссиях. Когда успели это подготовить? В чём суть? При чём тут вообще он, Канг? Что случилось такого в мире, что вот прям сейчас надо отправить группу джонинов и боевого ирьёнина куда-то неизвестно куда? — Главой отряда назначается Чукичи, — продолжает Мизукаге, Канг не может сдержаться, чтобы не бросить быстрый взгляд на полного мужчину. Тот самый мастер-сенсор Чукичи? Ещё лучше: боевой ирьёнин и выдающийся сенсор. А третий что — один из Семи Мечников или там глава ОСДАР? — Горо, ты поддерживаешь и защищаешь команду, — знакомое имя, где-то Канг уже встречался с этим мужчиной, но где и при каких обстоятельствах, вспомнить никак не может. Но никто известный в голову не приходит. Значит, не всё так и плохо, как он успел надумать, да? — Канг, ты важен для команды не только как ирьёнин, но и как информатор, — он даже в удивлении приподнимает бровь. И чем же таким он может информировать столь странную команду? Правилами первой и неотложной помощи? Из груди чуть не вырывается нервный смешок. — Вам необходимо прибыть в страну Чая через пять дней, обходя территории страны Огня. Дальнейшее местоположение вашего конечного пункта неизвестно, но, — снова Канг выдерживает взгляд глаза в глаза, — ты знаешь и поведёшь группу. — Канг чуть не кричит: «Я?! Да откуда мне известно? Я же был в этой стране всего один раз… Один раз. Неужели?» — Мы работаем в союзе со страной Огня, но об этом никто не должен знать, — продолжает Ягура-сама. — На данный момент как раз из-за этого события для всего мира мы на грани разрушить все договоры с этой страной, но на самом деле мы этого, конечно, делать не станем, но и хороших отношений, как сейчас, не сохраним, если вы провалитесь. Изобретатель, который долгое время работал на Коноху и ушёл от дел, Ноби Хомма, последние несколько лет жил в стране Чая и три дня назад, когда совершалось нападение на Киригакуре, Конохагакуре, Отогакуре и ещё ряд стран и мест, он пропал. Ваша задача встретиться на той территории с командой из Конохи и провести расследование. Необходимо найти Ноби Хомма. Живым или мёртвым.