Путь ирьёнина

На подходе к деревне Канг понимает, что что-то не так, поэтому он на полной скорости влетает на улочку, пробегает мимо ошарашенных таким его появлением жителей, подлетает к крыльцу дома Хомма и замирает на месте. Вроде всё спокойно, а это предчувствие — просто нервы. Да, просто надо отдохнуть в тишине и спокойствии, помедитировать, выпить горячего чаю, принять тёплый душ… Дверь в доме слетает с петель, вместе с ней на улицу вылетает Ноби, за ним — инвалидное кресло. Канг успевает поймать мужчину на подлёте к забору и остановить летящую в них каталку. Следующее, что появляется в дверном проёме — Джуго, раскачивающийся из стороны в сторону, держащийся за голову и бормочущий нечто несвязное. — Канг, — зовёт его Хомма, — мальчишка, он. — Не беспокойся, Ноби-сан, мы ему поможем. А ты пока отдохни, — быстро ориентируется он, ссаживает Хомма в кресло, наблюдая краем глаза за Джуго, которого уже начинает бить крупная дрожь. — Как это произошло? — тихо интересуется, следя за каждым движением мальчика. — Ему под утро приснился сон. Он говорил, что видел в нём погибающих мать и отца. Весь день ходил сам не свой. У меня просто выпал из рук ящик с инструментами, и он взбесился, — путано поясняет Хомма и шипит сквозь зубы, прижимая руку к рёбрам. — Я тебя после подлатаю, — обещает Канг и закрывает его собой, выхватывая из подсумка кунай и напряжённо наблюдая за Джуго, который бессмысленным взглядом осматривает округу и рычит нечто нечленораздельное. — Канг-кун, у тебя есть техника, чтобы увести пацана к равнине с этого холма? — спрашивает Кисаме из-за спины. — Не хочу размывать тут ничего, а у тебя техники земли. — Да, как раз недавно разучил кое-что новое, — прикусывает губу и проворачивает кунай в руке, раздумывая над дальнейшими своими действиями. Канг срывается с места, заходит за спину Джуго и в несколько ударов перекидывает его через забор. Джуго моментально свирепеет, пытается напасть на Канга, но тот уворачивается от всех атак и складывает печати: — Стихия Земли: Великая Грязевая Река! Поток грязи врезается в Джуго, сносит его вниз с холма и впечатывает в деревья. — Неплохо. А теперь — в сторону! Кисаме пробегает мимо него с мечом в руке, без предупреждений нападает на взбешённого Джуго. Мальчик оказывает достойное сопротивление, своей разрушительной мощью и изменяющимся телом блокирует почти все атаки Хошигаки и даже ранит его. Но что серьёзного может сделать парень, действующий лишь на звериных инстинктах, против опытного шиноби? Канг несколько раз порывается остановить Хошигаки, пока тот не забил мальчишку до смерти, но останавливается, понимая, что Кисаме может сдержать себя. Вскоре от очередного выпада Кисаме Джуго падает на колени. Хошигаки молниеносно складывает печати, создавая водяного клона и ловя мальчика в водяную тюрьму. Через секунду Кисаме оказывается рядом с Кангом. — Отвратительная у него техника, но мощь разрушительная. Чакры не сильно много, но для девятилетнего мальчишки очень прилично, он постоянно подпитывается природной чакрой. Правда, резерв пополняется не быстро, — резюмирует Кисаме, стирая с меча кровь и ловя недовольный взгляд Канга. — Не боись, пару раз просто его поцарапал, заживёт. Да и он меня больше потрепал, — усмехается, убирая меч в ножны. — В общем-то, я уже понял, что с ним делать в дальнейшем. Но сейчас надо его успокоить. Проще всего — заставить потратить всю чакру, или большую её часть, довести до изнеможения. Канг-кун, прикрой меня… — Нет, стой! — ловит его за рукав куртки Канг. — Вы так сейчас разрушите полстраны, и мне будет больше работы. Лечить буду вас всю неделю. — И как ты предлагаешь уменьшить запас его чакры не посредством сражения? — недовольно спрашивает Хошигаки, поглядывая на Джуго, который беснуется в его ловушке. — Есть у меня кое-что. Когда скажу убирать тюрьму — убирай, — запускает руку в нагрудный кармашек куртки и достаёт оттуда сонную летучую мышь. — Просыпайся, есть для тебя работка, Шоу, — животное, цепляясь коготками за перчатку Канга, издаёт жалобный клёкот и взлетает. — Взять, — коротко приказывает и тут же обращается к другу: — Кисаме, убирай! Джуго, поняв, что он освобождён, делает несколько пробных шагов, бьёт наотмашь водного клона Кисаме и дёргается всем телом, когда ему в загривок зубами вцепляется Шоу. Мальчик дёргается, пытается скинуть с себя летучую мышь, но не преуспевает в этом. Крутится на одном месте волчком и гортанно рычит. — Почему он не использует сендзюцу? — Он очень любит животных. Даже в таком состоянии он не может причинить им вред. — И ты решил вымотать его этим? — недовольно хмыкает Кисаме. — Просто смотри, — коротко отвечает Канг и складывает руки на груди. — Я бы мог использовать свою технику, чтобы выкачать из него чакру, но она ещё не доведена до приемлемого уровня. А вот Шоу… — Мне кажется или твой демонёнок стал… больше? — перебивает его Кисаме. — Этот вид летучих мышей может питаться чакрой. И от этого они быстро растут. Очень быстро. Но так же быстро расходуют чакру и уменьшаются. Я и до этого знал, что он питается чакрой, но не представлял, что с ним происходят такие метаморфозы. Помог случай. Один парень из клана, который разводит и использует в бою таких летучих мышей увидел у меня Шоу. Попытался поработить его, натравить на меня. А после сам напал. Тогда Шоу в попытке защитить чуть не осушил этого болвана до последней капли. Размером с лошадь потом был, — Канг качает головой и тепло усмехается. — Шоу, хватит! — приказывает Канг, когда Джуго вроде бы начинает приходить в себя и уже сгибается под тяжестью летучей мыши, ставшей размером с сенбернара. Шоу расправляет огромные крылья и, оглушительно крича, подлетает к Кангу. — Даже не думай пикировать на меня как раньше! В дом! — быстро ориентируется Канг и Шоу послушно, но низко и шумно пролетает мимо них, оглушая своим криком и задевая крыльями. У Канга начинается нервный тик. — С тобой надо держать ухо востро, — присвистывает Кисаме, обнажая меч и медленно подходя к Джуго. — Эй, парень! — обращается уже к Джуго, вставая в нескольких метрах от него и беря во вторую руку сюрикены. — Слышишь меня, понимаешь? Мальчик поднимает голову и, покачиваясь, поднимается на ноги. Испуганно отшатывается от Кисаме, падает на спину и пытается отползти подальше. — Джуго! — мягко окликает его Канг, вставая между ним и Кисаме. — Джуго. Это я. Канг, — спокойно проговаривает он, медленно подходя к мальчику и протягивая ему руку. И тут же недовольно цыкает: мальчик падает на землю без чувств. — Видимо, Шоу перестарался, — тяжело вздыхает и поднимает мальчика на руки. — Чёртов миротворец. Куда ты лезешь? — ворчит на него Кисаме, убирая своё оружие. Канг игнорирует его слова и бежит к дому Хомма, где хозяин уже пытается убраться в погромленном доме и старается приладить выбитую дверь к косяку. Канг раздражённо выдыхает: «Ну, куда они все лезут?» — Ноби-сан, сейчас же ложись, — устало и вместе с тем грозно говорит Канг, занося Джуго в дом и укладывая его на диван, — Кисаме, иди пока промой свои царапины, — проверяя Джуго на наличие ран, мотает головой в сторону ванны. — Просто переутомление, хорошо, — делает вывод из состояния Джуго и идёт в комнату Хомма. Там он проверяет Ноби-сан, выявляет ушиб и тут же лечит. Раны на руках Кисаме тоже быстро залечивает и идёт на кухню заваривать чай. К обеду Ноби-сан и Кисаме успевают познакомиться, поязвить друг с другом, поскандалить, сыграть в шахматы и приготовить обед. Канг всё это время делает успокоительные настои и отвары для Джуго во дворе. А после в себя приходит мальчик. — Кисаме, неси обед для Джуго! — заходя в дом, отдаёт указание Канг и, совершенно не слушая ругательств в свой адрес, направляется к мальчику. — Пей, — протягивает стакан, помогая принять сидячее положение парню и поясняет: — Это отвар из трав, имеющих свойства успокоительных. Гадость ещё та, но выпей это всё до еды. А потом нормально поешь. — Отвали уже от парня, папочка, — ёрничает Кисаме и ставит поднос с едой на колени испуганного Джуго. — Знакомься, — тяжело вздыхает и усаживается на пол Канг, взмахом руки очерчивая фигуру Кисаме, будто мальчик с первого раза не заметил такую акулу-переростка. — Кисаме Хошигаки. На ближайшее время — твой сенсей и наставник. Уж какой есть, — ворчливо добавляет он. Джуго с недоверием несколько раз оглядывает Кисаме с ног до головы и принимается за еду. Видимо, эта кандидатура не очень вдохновляет его, но мальчик смиряется со своей судьбой. Жить, как все, в обществе и не быть угрозой для каждого хочется сильно, даже если придётся каждодневно встречаться с таким пугающим человеком, как Кисаме. Но полностью мальчик сразу успокоиться, конечно же, не может. — Вы… точно мне поможете? — интересуется он. — Если ты сам будешь работать над этим и не надеяться ни на кого, кроме себя, то есть шанс сократить эти твои приступы бешенс… неконтролируемой ярости, — скосив глаза на Канга, поправляется Кисаме, — или хотя бы сможем понять, в каких ситуациях они происходят, и не допускать таких случаев. Я ничего не обещаю. Никогда с таким не сталкивался. Да, и, как я понимаю, твой клан не распространялся по поводу своих способностей и побочных эффектов. Джуго из всей речи Кисаме зацикливается на словах о том, что ничего может и не получиться, поэтому поникает и расстраивается. — Начнём завтра. Небольшая тренировка. Канг-кун, пока мы тут, обучи его контролю чакры. Парень, запомни, что тебе необходимо постоянно использовать чакру, — обращает внимание Джуго на себя. — Думается мне, что одна из главных проблем в том, что чакра накапливается у тебя в теле, но ты не даёшь ей выхода. Используй чакру как можно чаще: при домашней работе, несколько тренировок в день, когда узнаешь свой тип чакры, часто пользуйся им. Делай всё, что угодно, но трать её как можно чаще, — даёт указания Кисаме и снова оборачивается к Кангу. — Твой демонёнок может выкачивать каждый день из него чакру? Понемногу. — Я понял, что ты хочешь. Да, пока вы тут, то можно это организовать, но что ты будешь делать, когда вы уйдёте? — кивает Канг и отставляет руки за спину. — Можно в Кири найти такого же демонёнка. — Не-а, не факт, что это пройдёт просто так. Да, и эти мыши под защитой того клана, о котором я говорил, — качает головой. — Хотя, постой. Вроде, в других странах есть животные с такими же свойствами. Где-то я слышал про пчёл, питающихся чакрой и… и вроде пиявок. Точно! Пиявки точно в стране Огня. Я спрошу у Хомма. И можно тогда иногда делать сеансы апитерапии или гирудотерапии, — кивает своим мыслям Канг. Дождавшись, пока Канг наберёт в грудь воздуха, чтобы продолжить свою речь, Кисаме останавливает его: — Ты увлёкся. Давай остановимся на этом. Если понадобится что-то ещё, то мы это после обсудим. Господи, ты невыносим. И как я вас с Тони-куном терпел всё это время, таких придурков? — Всё потому, что мы друзья, — улыбается Канг. — Идём, выйдем, друг, — усмехается в ответ Хошигаки и выходит из комнаты. Канг пододвигает столик ближе к дивану, на котором сидит Джуго, ободряюще улыбается мальчику и выходит следом за Кисаме. — Ему бы к психиатру, — без предисловий вполголоса говорит Кисаме. — Знаю, — отвечает Канг и снова тяжело вздыхает, трёт ладонями лицо и складывает руки на груди. — Ты раньше меня будешь в стране Воды, отведёшь его к специалисту? — Органы опеки должны будут с этим разобраться. — Знаю я эти органы, — качает головой Канг. — Пока им справкой в лицо не ткнёшь, не пошевелят и пальцем. Или пока ситуация не обострится до такой степени, что кто-нибудь кого-нибудь не покалечит. Хотя с клановым представителем, может, ещё и посюсюкаются. А если нет? — снова качает головой и опускает руки в карманы. — Нет. Лучше самим перестраховаться. Тебе даже никуда его везти не надо будет. Я договорюсь с одним моим знакомым психиатром, она сейчас работает в Кири. Просто отведёшь к ней, и всё. Я ей напишу и объясню ситуацию. — Лады. Уговорил. Кстати, — Кисаме роется во внутреннем кармане своего жилета и протягивает ему помятое письмо, — это, к слову, про письма и женщин, — он скабрезно усмехается. — От Мей-чан, — передразнивает Канга и смеётся. — Она передавала тебе привет и то, что волнуется. — С чего бы это? — всё-таки принимает письмо и без интереса засовывает его в карман штанов. Но сердце отчего-то сладко бухает в груди, но вместе с тем недавние воспоминания не дают показать свои наконец-то понятые чувства к этой девушке. — Ей разве не за Тони волноваться положено? Или он у нас не ревнивый? — полные равнодушия слова превращаются в едкие и язвительные. — Тони-кун? А хрен его знает, — пожимает плечами Кисаме. — В основном это его бабы постоянно ревновали, а чтобы он, — на секунду запинается. — Погоди, — искорка понимания вспыхивает в его глазах, — секунду, — смотря на то, как на лице Кисаме появляется хищный оскал, Канг понимает, что он нарвался на ушат шуточек и его предположения о том, что Тони и Мей пара — полный бред, который мог прийти в голову только такому ревнивому идиоту, как он. — Заткнись, Кисаме, — замогильным голосом приказывает Канг. — Я ещё ничего не говорил, — нарочито медленно елейным голосом вещает Кисаме, потирая ладони друг о друга. — Я слышу все твои мысли. Заткнись. Канг залетает в дом и запирается в мастерской Хомма, а дом ещё несколько минут сотрясается от громогласного хохота Кисаме. Смешно ему, как же! А вот Кангу ни фига не смешно, а стыдно. Он несколько раз перечитывает письмо от Мей, с которой не общался уже почти два месяца. Когда он перечитывает каждую строчку, ему чудятся тревога и нежность, исходящие от каждого слова. Не обращая внимания на то, что в мастерскую ломится Ноби-сан, Канг находит пергамент и чернила и выводит строки ответного письма. Даже своим мелким почерком он расписывает два альбомных листа с обеих сторон, но ещё ни слова не пишет о самом главном. На секунду замерев, пытаясь подобрать слова, борясь с мандражем, он всё-таки выводит несколько строчек в конце письма: «Прости за нашу последнюю встречу. Во всём виновата моя глупая ревность», — Канг решает оборвать письмо на этих словах, но всё-таки, подписываясь, выводит самые главные иероглифы: «С любовью, Канг Цун». Второе письмо, которое отправится уже психиатру, Канг пишет уже на кухне, обруганный и немного побитый Ноби-саном. Утром следующего дня, когда Кисаме решает потренировать Джуго, Канг решается на разговор с Хомма. Мужчина находится на улице за починкой радиоприёмника. Канг некоторое время наблюдает за его работой, в очередной раз убеждаясь, что Ноби это занятие по душе, даже несмотря на все перипетии. И из-за этого ему ещё меньше понятно, почему Хомма отказывается от предложения о сотрудничестве. — Нет. Канг вздрагивает и с недоумением смотрит на оторвавшегося от своей работы хмурого Хомма. — Что? — переспрашивает. — Я говорю: «Нет!» Мой ответ не изменился и не изменится. Я ничего не буду создавать. — Это не… Откуда ты узнал вообще, что я к тебе с этим пришёл? — Твоё лицо. У тебя оно бывает таким… одухотворённым и фанатично-решительным только тогда, когда речь заходит о твоих наработках или о медицине. Или когда ты об этом задумываешься. Это выражение, кстати говоря, очень пугает. Канг кусает губу и хмурится. Ну что же это такое? Почему ничего не выходит? — Идём, — Хомма заезжает за дом по доскам, которые Джуго всё-таки положил во дворе. Закуривает. Делает первые две затяжки в молчании. — Ты во всём хочешь дойти до самой сути, — подаёт голос и смотрит на кончик сигареты, снова затягивается. — Это похвально. Но, Канг, не каждый человек откроет тебе своё сердце, каким бы хорошим он ни был и как бы ты ему не желал помочь. И не каждого можно вылечить. Не от каждой болезни существует лекарство, — он хрипло усмехается. — Считай, что я сломался. Но я смог собраться, починить себя, поставить новые детальки, но это уже не прежний я. Это просто попытка совсем не развалиться, попытаться быть нужным и не вылететь из общества на мусорную свалку, — он начинает раскуривать новую сигарету. — Я не могу и, если честно, не хочу больше ничего изобретать. Чинить, чистить, смотреть за развитием технологий, сердиться на новейшее оружие — пожалуйста. Но создавать… — Но тебе же это нравится! — с отчаяньем вскрикивает Канг. — А я и не спорю. Это всё, что я люблю и могу делать, вселяет в меня жизнь. Но, как только я просто задумываюсь о том, чтобы что-то модифицировать или собрать нечто новое, у меня как будто блок в голове, — снова между ними повисает пауза. Хомма курит уже третью сигарету. — Нас было трое, — Канг переводит на него взгляд. Глаза у Ноби затуманены пеленой прошлого. — Мы были как боевая тройка ниндзя, только тройка изобретателей. Я, Акихико-кун и… и Минори-чан. Эти двое были моими учениками, но мы в работе все были на равных. Первая трагедия — смерть моего отца. Это случилось ещё до войны. Он, как и моя мать, тоже был шиноби, и он же отослал меня в Академию, не обращая внимания на все мои попытки отказаться от участи ниндзя. Мой отец однажды на задании попал в знатную заварушку, из которой вернулся с семидесятипроцентным ожогом тела. Он продержался целых две недели, даже была положительная динамика в его состоянии, но он всё-таки умер. Тогда, помимо матери и моей любимой девушки, Юми-чан, которая впоследствии стала моей женой, меня поддерживала моя команда. Акихико и Минори очень много сделали для меня, для того, чтобы я не пал духом. Потом, во время войны, погибла мама. Её поймали шиноби то ли Облака, то ли Камня, я так и не понял, и запытали до смерти, — истерический смешок срывается с его губ, и Хомма трёт ладонями лицо. — Самое забавное, что она не знала ту информацию, которая им была нужна, просто их информатор ошибся. О, как я тогда психовал! Я был готов разорвать в клочья всех: и врагов, и друзей, и Каге. Попал в полицию даже, Учиха поставили меня на путь истинный, продержав какое-то время в застенках. Акихико и Минори снова были рядом, снова вытащили из бездны, помогли спасти себя и уговорили полицейских меня выпустить. Потом эта сволочь, Орочимару, запытал моих девочек. Я тогда, не помня себя, с другими такими же отчаявшимися мужьями, братьями, матерями, отцами и друзьями погибших, отправился в погоню за мерзавцем, несмотря на увещевания Третьего Хокаге. Это была кровавая бойня, победителем в которой стал Орочимару. Тогда я потерял ноги и смысл жизни. И снова мне пришли на помощь мои ученики. Но уже тогда развивала обороты следующая трагедия, после которой я поставил крест на изобретательстве. Мы с Минори-чан и Акихико-куном всё делали вместе. Чертежи, сборка, починка, перепроверка, испытательные работы, патенты… Как только кому-то из нас в голову приходила какая-либо идея, он сразу же сообщал о ней, и мы втроём начинали разработку нового механизма. К сожалению, другой, более важный, механизм где-то поломался в наших отношениях. Даже сейчас, уже годы спустя, я не могу понять, что же произошло и почему всё обернулось таким образом. Я уже тысячи раз думал об этом, анализировал нашу жизнь, наши отношения, но так и не понял. И, наверное, никогда не пойму уже. Я ещё лежал на лечении в больнице, когда на меня насели АНБУ, стали расспрашивать, выяснять что-то. Я сначала ничего не понимал. А через неделю таких допросов, когда меня уже довели до нервного тика, ко мне пришёл Акихико. Никогда не забуду, как он выглядел в тот момент. Можно сказать, что я как в зеркало посмотрел: пустой взгляд, подавленность, улыбки, которая всегда казалось мне вечной, нет. Как оказалось, Минори предала всех нас: меня, Акихико, который был ей не только другом, но и уже женихом, свою семью, Коноху, Страну Огня… Продала некоторые наши новейшие разработки в области оружия Киригакуре и Ивагакуре, перешла на чужую сторону. К сожалению, ни я, ни кто-либо ещё не узнает, почему она так поступила, что толкнуло её на это, потому что при попытке бегства её устранили. Тогда-то я окончательно сломался. Я думал, да и сейчас думаю: «А что, если убийца моего отца сжёг его не с помощью техник Огня, а с помощью оружия, созданного моими же руками? А что, если мою маму пытали при помощи устройств, собранных по моим чертежам? А что, если Орочимару сейчас пытает других с помощью предметов, собранных этими руками? А что, если те, кому Минори перепродала наши чертежи, готовят себе еду на плитах, модернизированных мной, и живут счастливой жизнью?» Меня тошнит от всего этого. Понимаешь, Канг, несмотря на то, что я люблю механизмы, я их и ненавижу. Полная история Хомма ошеломляет Канга и заставляет отступить. Канг понимает, что если сейчас попытается надавить, растормошить, то сделает только хуже, окончательно сломает этого человека. — Прости за то, что тебе пришлось вспомнить это всё из-за моей настойчивости, — закусывает губу и глубоко кланяется, чувствуя, как щёки покрываются красными пятнами от стыда. — Если бы не хотел говорить, то ничего бы тебе не рассказал. Да и когда я выговорюсь, мне становится легче. До этого не было смысла и желания кому-то что-то рассказывать, — усмехается в ответ Хомма и кидает в заполненную пепельницу бычок. — В любом случае, тебе хочется помочь, — Канг с недоверием смотрит на него. — Я могу пригласить сюда Акихико-куна, и вы уже решите, сможете ли сотрудничать. Как тебе идея? Канг не верит своим ушам, но быстро отвечает, робко улыбаясь: — Прекрасная идея. — И спрошу у него про пиявок для мальчишки, может, есть возможность их достать. — Ноби-сан, большое спасибо! Что ж, начало положено, теперь он может продолжить свои исследования в области создания искусственных конечностей. Конечно, следует начать с животных. Значит, ему нужен хороший ветеринар, который согласится провести такого рода операцию. Но перед этим следует сделать несколько пробных протезов, основываясь на основах физиологии и биомеханики. Несколько дней Канг почти не выходит из гостиной, обложившись учебниками, свитками, рисунками, схемами и пластмассовыми препаратами различных частей тела. Свои изыскания он чередует с удовлетворением физиологических потребностей и обучением Джуго контролю чакры. Но вскоре, наметив основной план дальнейших действий, подведя итоги своей работы, которую он мог сделать без помощи Акихико и ветеринара, Канг снова начинает помогать с бытовыми делами, больше времени уделять Джуго и его тренировкам, общению и спаррингам с Кисаме, спорам и помощи Хомма. А ещё он вспоминает о недавно написанных письмах, поэтому он почти ежедневно ходит на почту в надежде получить ответ от Мей, ну, или психиатра, в крайнем случае — он ждёт писем на имя Ноби-сан от Акихико-куна. А ещё он возвращается к бесплодным попыткам увеличить резерв чакры и накопить её часть в одном месте. Бьякуго, но Ин — апогей контроля чакры и одно из важнейших условий, которое необходимо для использования техники Созо Сайсен и Созо Сайсен: Бьякуго, но Дзюцу до сих пор у него не выходит. Но всё-таки основы, которые они с Кисаме повторяют Джуго и учат его им, помогают и самому Кангу в контроле чакры, но этого всё ещё недостаточно. — Джуго, с сегодняшнего дня я буду учить тебя одной технике, — Канг отмахивается от Кисаме, желающего что-то возразить. — Техника успокоения и концентрации мышления, Кисаме. Я не претендую на то, чтобы обучать его чему-то боевому, не дёргайся так, не украду я у тебя ученика. Но эта техника ему может пригодиться. — Это то, что ты использовал на экзамене? — Ты помнишь? — удивлённо интересуется Канг. — Ах, да, Таро-сан же вас тогда осадил и запретил рассказывать о ней, вот ты и запомнил то, что не смог узнать, — усмехается через секунду. — В любом случае, тебе я всё равно ничего не расскажу. Таро-сан разрешил показать и объяснить всё только Джуго, когда я рассказал ему о проблеме мальчика. — Слишком много вы распространяетесь о парне и его «проблеме», — ворчит от дверей Хомма. — Не боитесь, что парня заберут на опыты, ликвидируют или ещё что с ним сделают? — Канг-кун хоть и придурок, но не идиот, — скалится в ответ Кисаме. — Вы не заметили, что его демонёнка не было несколько дней? Чтобы не отправлять письмо своему наставнику через несколько инстанций, он просто отправил его вместе с демонёнком. Канг лишь улыбается, когда понимает, что спор сейчас затянется, и уводит Джуго подальше от дома. — Итак, техника успокоения и концентрации мышления. Или Техника Полной Концентрации. Одна из техник, для которой необходим не столько резерв чакры, сколько её контроль. — Но у меня не очень хороший контроль, — хмурится в ответ Джуго. — Поэтому мы начнём с низшей ступени. Техника оказывает влияние на головной мозг. Начнём с кожи, далее — оболочки мозга, а когда ты достигнешь необходимого уровня контроля чакры и понимания этой техники, то перейдём к самому головному мозгу. — Понял, извините, — Джуго сутулится и прячет взгляд. — Главное здесь — не спешить. Техника опасна тем, что при неправильном её использовании могут быть необратимые последствия: поражение головного мозга, нарушение кровообращения, разрушение оболочек и самого вещества головного мозга, — Канг осекается и с тревогой смотрит на Джуго. Зная об его трусоватом характере, Канг боится напугать мальчика. Но тот вроде слушает спокойно, видимо, не особо переживая о своём здоровье. — Есть два пути активации этой техники: с использованием ручных печатей и без их использования. Начнём с ручных печатей. Их всего три. Две из них из основных: печать крысы и печать кролика. Третья печать — печать Чоу. Я её называю печать летучей мыши. — Почему? — Канг позволяет себе улыбнуться — мальчик проявляет любознательность и уже во второй раз позволил себе прервать его. Значит, не так уж всё и запущено. — Смотри, — он тянет за цепочку на шее и вытаскивает из-под футболки знак Чоу. — Его мне подарил мой наставник на моё тринадцатилетие. Символ долголетия и здоровья, знак Чоу, в честь которого и была названа печать. Смотри на него, как по мне, так он похож на лампу «летучая мышь». — Я понял, — кивает Джуго и робко улыбается в ответ. — Я думал, что это будет ещё одна печать, связанная с умом и пониманием. Крыса — мудрость, кролик — интеллектуальность. — Это связано с последствиями. Этот знак идёт больше как защита для здоровья, — поясняет он и показывает печать: руки замком ладонями перед собой, большие пальцы выставлены вниз. — Ничего особенного, обычно так разминают руки. Оставшиеся две недели проходят слишком быстро для обитателей дома. Канг получает ответ только от психиатра с предложением встретиться с Джуго и Кисаме на пути в Киригакуре, но с условием, что они предупредят о своём прибытии не позже, чем за три дня. Канг даёт её адрес Кисаме для дальнейшей их переписки. А ещё на имя Хомма приходит письмо из Страны Огня от Акихико с просьбой встретить его в ближайшем к Стране Огня порту через неделю — как раз в тот день, когда Кисаме и Джуго из этого же порта будут отправляться в Страну Рек, через которую попадут в Дождь. Оставив Ноби-сана, который не может сейчас бросить свою работу, дома, наконец-то они втроём отправляются в путь.