«воздух, воздух взглядов и слов твоих,
воздух, воздух, музыка для двоих,
воздух, воздух, небо к себе зовёт,
не прерывай полёт»
Твои чудные серо-зелёно-голубые глаза невероятно прекрасны.
Я не заметила, как в первое наше столкновение утонула в них. Ты не вызвала тогда у меня никаких чувств, и я подумала, что ты такая же, как и все остальные ученики. Дальше я не заметила, как наблюдала за тобой каждый день. Взглядом своим я ловила твоё каждое, даже небольшое движение. Взглядом своим я ловила, как ты сидела в одиночестве и держала какую-то книгу в своих длинных пальцах, как ты постоянно не снимала наушников и почти ни с кем не общалась. Взглядом своим я ловила
твои взгляды: такие заинтересованные, зачастую исподлобья. Ты изучала меня с ног до головы, но я делала вид, что ничего не видела. Так было проще для самой меня, ведь мне не хотелось разбираться в этой сложившейся между нами ситуацией. И, возможно, именно такой эта ситуация меня и привлекала.
Так было сначала. Постепенно наши встречи становились частыми, и мы сближались. Рутинные разговоры переходили в совсем иные, и тогда я поняла, насколько ты разносторонне развита. Я начала привыкать. И, как бы мне не хотелось этого признавать, я начала чувствовать к тебе сильную симпатию.
Теперь, кажется, это не просто симпатия. И ты сидишь в моей квартире.
Ты, а не кто-нибудь другой.
У меня есть муж и двое детей. Ты несовершеннолетняя.
Я не могла и не могу быть с тобой.
Но это не значит, что я не хотела и не хочу.
— Валерия, для тебя есть что-то важнее твоих сигарет? — спрашиваю я, улыбаясь и почти не надеясь услышать самый желанный мной ответ.
Ты молчишь. Только смотришь на меня своим неуверенным, немного испуганным взглядом. Я чувствую, что ты до сих пор не привыкла к новой для тебя обстановке. Ты привыкла ко мне, ты
чувствуешь. Ты закрыта, но больше всего от меня — потому что
чувствуешь. И думаешь, что я не вижу.
Наливаю вино в бокалы. Владимир Владимирович уже начал свою скучную и бредовую речь. Я не слушаю — ты выпиваешь и льёшь себе ещё, пытаясь расслабиться. «Дядя Путин не одобрит», — шучу про себя я.
Куранты бьют.
— Загадывай желание скорее, Лерчик!
Я не знаю, что мне загадывать, ведь, в принципе, у меня есть всё, что мне нужно.
Нет. У меня нет тебя.
— Я хочу быть с тобой, — очень тихо, так, чтобы ты точно не услышала, говорю себе я.
Чокаемся. Я хочу тебя обнять, но ты куда-то уходишь, а я замечаю, что тебя уже немного штормит. Возвращаешься, держа в руках какую-то коробочку, раскрашенную чёрным акрилом.
— Елена Викторовна, это Вам. Спасибо, что не оставили меня одну в этот праздник, — ты смотришь на меня своими искрящимися и немножко затуманенными алкоголем глазками. Ставлю коробочку на
наш праздничный стол, решаю посмотреть потом. Тянусь к тебе за новыми, первыми объятиями в году.
Твои руки обхватывают мою талию, а я кладу голову на плечо. Тепло. Я слышу, как быстро бьётся твоё сердце, чувствую запах алкоголя и что-то ещё. Что-то ещё у себя внутри.
Ты чуть отдаляешься.
Чуть оставляешь след на моих губах своими, переворачивая всё у меня внутри. Ты на вкус как вино и оливье, Лера…
Я стою в ступоре, ты пугаешься и быстро проговариваешь, сматываясь курить на балкон:
— Простите меня, Елена. Мне стоит уйти.
Ты берёшь с собой наполовину наполненный бокал. Я выпиваю свой залпом. Не теряюсь и иду прямиком за тобой.
— Дай сигарету, пожалуйста, — даёшь, поджигаешь. Я замечаю отблеск мокрой дорожки на твоём лице. — Лера… — начинаю я.
— Не надо. Давайте забудем, — отмахиваешься ты.
— А с чего ты взяла, что я хочу забывать?
Оборачиваешься и смотришь в упор. В предвкушении моих дальнейших слов.
— Я ничего не хочу забывать. И тебя в том числе, — выдыхаю дым. — Господи Иисусе, я так много себе позволяю рядом с собой — и пью, и курю, и пытаюсь в своих чувствах тебе признаться. Я, взрослая женщина! — усмехаюсь я.
— В каких чувствах? — серьёзно спрашивает стоящая рядом Мечта. Мечта из моих потаённых грёз. Мечта, которая постепенно становится реальностью.
Я делаю небольшую паузу, докуривая сигарету. Смотрю в ночное небо, на котором раздаются салюты. В последний раз проговариваю про себя свое настоящее, уже загаданное ранее желание.
Ох, будь что будет!
Я поворачиваюсь, подхожу к ней и беру ладонями твоё личико. В глазах — недоумение. Сейчас ты все поймёшь, милая.
Я целую тебя — нежно и страстно. Целую, как в последний раз, несмотря на то, что он — один из первых. Ты туманишь мой разум. Я чувствую твой язык, который сплетается в танце с моим. Мы наконец нашли общий язык!
Мне нужен воздух, а мой воздух — это ты. Твои руки бродят по моему телу. Я ощущаю привкус неприятных сигарет. Я ощущаю всё то же странное чувство внутри. Я ощущаю нарастающее влечение.
Ты берёшь инициативу в свои руки и переносишь нас на кухню. Разрешаешь себе поддаться чувствам, которые я высвободила наружу.
— Прямо здесь? — ухмыляюсь я, внутри понимая, что у нас ничего не должно быть. Ещё рано. Получаю в ответ такую же ухмылку.
Ты целуешь страстно, кажется, тоже почувствовав влечение. Я разрешаю тебе трогать себя. Ты суёшь руки под мою одежду, а я таю. Я закидываю свои ноги на тебя, и теперь ты стоишь у меня между ног.
— Пожалуйста, не останавливайся, — полушёпотом говорю я.
Ты трогаешь все мои эрогенные зоны, нежно кусаешь шею, шепча мне какие-то милые словечки. Твоя рука тянется к моим трусам, и я понимаю, что все слишком быстро. Я так не могу.
— Лера, давай не сейчас, хорошо? — вся взъерошенная, говорю я.
Ты сразу всё поняла.
— Конечно, Лена. Я всё понимаю, — очень тепло улыбаешься. Обнимаешь меня. Я целую тебя в щеку. Смотришь на меня долго, пристально, будто хочешь что-то сказать. — Это, ну, впервые у меня в жизни, когда порыв чувств не привёл меня к негативным эмоциям, к ненависти. Да и вообще всё почти впервые… — смущаешься, щёчки в румянце. Я улыбаюсь.
— У меня тоже почти всё впервые.
Улыбаюсь.
И
люблю.
