«Опасный» рейс.

Кларк будит в обед писк телефона, точнее звонок. На экране высвечивается имя: Лекса. — Лекса? — Привет, Кларк. Какие планы на сегодня? — брюнетка старается не обращать внимания на сонный голос в трубке, ибо её планы пойдут прахом. — Привет. Я пока не знаю. Навести порядок... — Давай сходим сегодня куда-нибудь вдвоём? — Думаю, я буду занята сегодня допоздна. — Блондинка не врёт: стирка, уборка двухэтажного дома, поход в супермаркет... Не факт, что она ещё успеет всё закончить. — Кларк, пожалуйста... Я заеду, как только ты освободишься, — в прямом смысле умоляет пилот и мысленно добавляет: Тряпка. — Хорошо. Заезжай в двенадцать, — соглашается Гриффин и чувствует, что не выдержит ещё два дня в разлуке до их полета. Кларк выходит из дома. Она надела чёрное коротенькое платье на лямках, которое обтягивает её округлые формы. Распустила волосы и слегка накрутила их волнами, перекинув через правое плечо. Так, что самые сексуальные части тела: шея, плечи и ключица — были обнажены. И за что пилоту такое? Весь вечер сходить с ума? — Ты хочешь меня убить, Кларк? — блондинка хитро улыбается и видит пилота в чёрном брючном костюме. Вот только брюки облегающие на красивых ножках. — Хороший костюм! — отвечает стюардесса, намекая на то, что та тоже решила её добить. Да, они обе издеваются друг над другом. — Спасибо. — Лекса открывает переднюю дверь перед девушкой, как самый настоящий кавалер. Зеленоглазая привезла Кларк в бар, но в такой, в котором курят строго на улице. Плюс в баре был установлен кондиционер, что освежал спертый воздух замкнутого помещения и потной толпы в нём. — Ты на меня пялишься, — произнесла Гриффин, потягивая свой коктейль через трубочку и раздумывает над словами подруги. Они сидят за барной стойкой; так как Вудс за рулём, она пьёт безалкогольное пиво. — Не правда. Просто смотрю. Ты шикарно выглядишь! — Спасибо, — сдаётся голубоглазая и смотрит куда-то в пустоту, только бы не в эти зелёные омуты. — Кларк, где ты работала до нас? — начинает разговор Лекса, чтобы им не тоскливо было сидеть. Тем более она не пьёт. Вообще со скуки помрут. — «PATIFIC AIL»*. — Неплохо. — Всё же белокурая взглянула в лесные глаза, когда почувствовала чужую руку на внутренней сторонке своего бедра. Ладонь медленно скользила вверх под подол платья. Ну а что? Вудс уже второй день изнывала по девушке. — Почему ушла? — Предложили перейти в вашу. — Гриффин ерзает на стуле, испуганно осматриваясь. Свет приглушен, у всех свои «алкогольные» дела, поэтому никто не обращает внимания. — Да и Октавия настояла, чтобы я поближе познакомилась с братом. Она грезит стать моей младшей сестрёнкой. Брюнетка хмурится, но руку не убирает. Её захватывает нарастающее возбуждение, когда она ощущает своими пальчиками мягкий шёлк трусиков. Что уж говорить о возбуждении голубоглазой, которое наросло очень быстро, с арифметической прогрессией. — Бывший работал там? — Лекса размышляет, что, возможно, стюардесса по пилотам тащится... Или просто несёт чушь от адреналина, поступающего пока постепенно в её жилы. — Нет. Он работал в строительной фирме, — отвечает белокурая, закатывая глаза от ощущения, как пальчики ласкают её губы сквозь трусики. — Почему вы расстались? — спрашивает спокойно Лекса. Возбуждённое состояние никак не выдает девушку. — Мне выпала возможность переехать в Нью-Йорк... — Гриффин кажется это некой игрой... Ответь на сто вопросов правильно и застони. Или как сыворотка правды: в таком состоянии никто не соврет. — И что помешало? — Лекса довольна собой и не скрывает этого, широко улыбаясь. — МакКрири повысили. — И что? — повторяется Лекса, ничего не понимая, убирая руку. А то стюардесса кончит прямо в баре, а у брюнетки были другие планы на сегодняшнюю ночь. — Я пошла на жертвы, и они не увенчались успехом, — Кларк выдыхает с облегчением, восстанавливая сбитое дыхание. — Ты прям мученица, — Лекса язвит, ибо ей не очень приятна тема, которую она сама же завела. — Ты не поймёшь. — Рука возвращается на прежнее место, под подол. — Почему же? Я понимаю, что люди все чем-то жертвуют. Я бы заставила тебя уехать. К тому же, поехала бы с тобой. — Блондинка тает, как снег на глазах, от невероятно приятных слов. Всё же женщины любят ушами. Гриффин не отводит своих глаз от смуглого лица и до сих пор не может понять, почему Октавия и Финн пытаются намекнуть, что Вудс плохая? Хотя куда уж там... Все любят плохишей. Но Кларк не видела ничего плохого в девушке, наоборот, о такой жене и вправду можно было только мечтать. — Ты милая. И ты мне очень нравишься, Лекс, — под воздействием наваждения Гриффин выпаливает чистую правду. Брюнетка улыбается и пальчиками проскальзывает под шёлковую ткань, дотрагивается до гладкой кожи губ... О боже... Стон проносится в белокурой голове, и ей удается сдержать его в действительности, сглатывая. — Можно нам счёт?! — стюардессу трясет уже, голос надрывается, когда она подзывает бармена. — Только не так быстро, Кларки, — нашёптывает Вудс томным голосом на ухо той, когда убирает руку. — Поехали ко мне? Лекса оставляет короткий поцелуй на губах, а Гриффин спускается с высокого барного стула и знаете, что делает? Уходит! Пилот в бешенстве, пытается разорваться на две части: одна хочет оплатить счет, другая хочет догнать капризную девушку. Вспомнив о наличных в кармане, она оставляет их на столе и срывается с места. Кларк выскакивает на улицу. Прохладно, но она совсем не чувствует холода, ибо её тело горит и срочно требует разрядки. Почему она в этот раз сбегает? Ну, потому что она не готова ещё на всемирную огласку, что стала лесбиянкой. Да и не так быстро. А может плюс ещё сомнения, которые подливают масло в огонь. Пилот догоняет её в тёмном переулке, хватает за руку и припечатывает к стене. — Кларк, хватит себя мучить! — рычит брюнетка. — Что не так? Что случилось после того, как мы вернулись в Ванкувер?! — Это ты меня мучаешь! — огрызается та в тон босса. Лекса не владеет собой, она давно её хочет, давно сдерживает в себе зверя. Разговоры потом. Проносятся мысли в её голове, и Вудс обхватывает ладонями чужое лицо, притягивает его для поцелуя, вкладывая в него всю свою страсть, всю свою тоску по блондинке. Так, что тот оказывается небрежным, но действующим. Стюардесса отвечает с немалой страстью, с тем же безумством. Долго она держалась от неё подальше, больше не было сил. Пилот поднимает платье своей стюардессы до поясницы, поглаживая оголённые ягодицы руками и не прерывая поцелуй, проскальзывает в трусики. Её там ждут... Тёплая смазка облепила половые губы. Голубоглазая задыхается от наслаждения, сминая ворот пиджака у себя в кулаках, утыкаясь в чужие плечи, шею, получает удовольствие только от касаний её кожи. Она испускает стон и замечает прохожего, быстро одергивая платье. Пилот всё понимает, обнимает девушку за талию, и они посмеиваясь идут к машине. Вот до чего доводит сдерживание... На улице давно за полночь, народу практически нет... Девушки вновь целуются рядом с автомобилем, и зеленоглазая приподнимает блонди, усаживая её на капот машины. Больше она не медлит, приподнимая платье, Кларк ей с этим помогает и кладёт обе руки на таз, по бокам девушки, пропуская два больших пальца под чёрный шёлк... Одним отодвигает губу, вторым быстро находит пульсирующий клитор и нажимает на него. Они обе в унисон тяжело дышат, и Лекса слышит хриплый до боли голос: — Отведи меня куда-нибудь... Близость желанного тела не остановит даже здравый разум. В небольшую квартирку пилота они влетают с поцелуем, сносят всё, что им попадается, но это их не волнует. Самой близкой и ровной поверхностью Лекса считает кухонный стол и спиной направляет Гриффин туда. Поцелуй всё так же сочный, сладкий. Пилот идёт по той же схеме: быстро приподнимает платье, стягивает трусики до колен, которые потом сами спадают, и усаживает блондинку на стол. Они уже замучили друг друга, поэтому оргазм не должен затягиваться. Рука зеленоглазой проскальзывает в сверх мокрую промежность, размазывая соки по всей поверхности вульвы, «ворочает» клитор, принося тем самым неистовое удовольствие стюардессе. Та раскрывает ноги шире и притягивает за шею брюнетку для ещё одного поцелуя, а может просто хочет тем самым удержать крики, которые так и просятся наружу под неровным дыханием. Пилот прижимается резко к своей руке на половых органах, надавливает ею на разгоряченную плоть, и блондинка громко испускает стон. Вудс спускается к гладкому лобку, ей давно хочется напомнить себе о божественном вкусе девушки, да и не хочет больше томить Кларк. Пилот сегодня сосредоточивается на том, чтобы доставить удовольствие голубоглазой. Для неё это тоже будет своего рода наслаждением. Как только она касается болезленного клитора, блондинка зажимает голову у себя между бёдер и неосознанно всхлипывает. Слишком долгое ожидание... Сегодня срываются всхлипы вместо стонов, но имеют одинаковый стимул для пилота и обладают тем же эффектом для стюардессы. Кларк слышит эти унизительные возгласы, но ничего не может с собой поделать, даже когда сжимает свои зубы... Первые судороги накрывают блондинку, и её потрясывает так, как будто она в сорокаградусный мороз находится на улице «в чём мать родила». Обильные водянистые выделения заливают подбородок Лексы и даже добираются до носа, когда из той брызжет каплями. Блондинка не хочет останавливаться, не сегодня. И приподнимаясь со стола, стягивает с пилота белую рубашку, лифчик. Вудс целует голубоглазую, только уже медленно, давая ей остыть, отдохнуть от предыдущего оргазма. Кларк восстанавливает дыхание, отвечая так же нежно и трепетно. Дотрагиваясь ладонями до маленьких аккуратных грудей, мнет их. Зеленоглазая кипит вся, но притормаживает ради девушки, та сама даст понять, когда готова ко второму раунду. Пилот ласкает своими губами чужой подбородок, спускаясь языком к шее, оставляя мокрую полоску, и целует пульсирующую точку. Помечает стюардессу, наутро там будет красоваться нехилый засос, обозначающий, что девушка занята. Что Кларк — её собственность. Это делается впервые, впервые она проявляет в себе собственнические качества и сразу их реализует. Затем перемещается вновь на губы, и медленные движения перерастают в дикие под повторно нарастающей страстью. Вудс уже и девушку переместила, прижимая её к холодильнику. Кларк ощущает спазмы во всех мышцах, что говорит о том, что процесс запущен. А чувствуя чужие губы на своих больших сосках, стюардесса стонет в голос. Больше нет смысла сдерживаться... Они чуть не занялись любовью на улице, чего уж тут стыдиться. Пилот пожирает большую грудь, сжимая её в несильном захвате. — Что это?.. — выпускает стон Гриффин, когда чувствует что-то прохладное, упирающееся в её вход во влагалище. — Доверься мне, — просит шёпотом брюнетка и входит, медленно, осторожно растягивая бархатные стенки. Сначала наполовину, давая привыкнуть, а затем и полностью. Блондинка утыкается лицом в шею пилота, чувствуя сладкую боль и стараясь заткнуть своё сопрано, которое в данный момент может показаться болезненным. Влагалище узкое, и там давно не было «мужских орудий труда», а несколько дней назад только пальцы. Но те не сравнятся со страпоном. — Всё хорошо. Я буду нежной, — нашёптывает зеленоглазая, ощущая спиной острые ноготки Кларк. Сегодня Вудс — сама нежность, впрочем, как и в Нью-Йорке. Только сегодня она не трахает девушку, а занимается с ней любовью. Нежно, мягко, сладко, ласково и умопомрачительно. Всё начинается с медленного покачивания тазом, перерастая в быстрые движения. Пилот уже тоже готова кончить от стонов, касаний этой особенной девушки. Гриффин бьётся телом об холодильник, но боль её не беспокоит, так как голубоглазая во второй раз задыхается от феерического оргазма. Лекса рычит и приходит следом. Тяжело дышащие девушки продолжают медленно осыпать друг друга поцелуями и переносятся на кровать. Пилот отстёгивает с себя игрушку, стягивает до конца штаны, Кларк тоже не отстает и снимает через вверх своё платье, слегка приподнимаясь на матрасе. Лекса укладывается поверх стюардессы и поцелуями спускается вниз, застывает на животе, вырисовывая на нём незамысловатые узоры. От третьего нарастающего желания Гриффин сминает простыни в кулаках до белых костяшек. Казалось, что после второго конца из её организма излились все соки и её покинули все силы. Но до конца потенциал нашего организма не изучен, находясь в присутствии любимого человека. Вудс поднимается и укладывается на девушку, прижимаясь своей наготой к чужому обнажённому телу, сталкиваясь грудями, соски которых быстро затвердевают. Лекса нежно целует в губы стюардессу, одновременно начинает производить толчки своим тазом. Мокрые клиторы касаются друг друга и хлюпающе клацают, разбавляя тишину спальни. Блондинка постанывает, смотрит в чужие нависшие глаза и излучает искреннюю любовь, заправляя за ухо выпавший локон. Пилот рычит, хмурится и слышит шёпот: — Лекс, кончи для меня... Эта просьба кажется такой невинной мольбой, и Вудс ускоряется, скользит клитором о клитор в бешеном темпе. Зажмуривает глаза и с утробным рыком кончает, продолжая делать последние судорожные и отрывистые толчки. Если не знать, чем занимается девушка, можно подумать, что той больно: болезненная гримаса. Каждый на пике наслаждения имеет своё лицо, а именно лицо своих демонов. Сегодня Кларк застала** их — демонов пилота — и совсем не испугалась. Лекса не останавливается, целует голубоглазую и своим гладким лобком приводит её к экстазу. Блондинка закатывает глаза, как одержимая, откидывает голову назад и взрывается, как новогодняя хлопушка. Больше она ничего не чувствует. Кажется, её душа отделилась от тела, сливается с душой Лексы воедино и они уносятся в свой собственный рай. Девушки быстро проваливаются в сон, темноволосая даже не сползает с мягкого тела, тем самым согревая ту всю ночь.