Торжество любви

Королева Анна, наконец успокоившись, сидела в кресле в одиночестве. Она давно отослала всех дам, и Шевретту, которой пора было домой, в особняк, что снимал ее муж неподалеку от дворца. По какой-то странной причине молодая женщина чувствовала себя одинокой, всеми покинутой, хотя у нее было много верных друзей. Да и ее преследовало странное ощущение, видимо навеянное картами герцогини, что вот-вот что-то случится. Но… она не ожидала, что случится такое. Дверь распахнулась, и в комнату вошел король. В халате, с более-менее добродушным выражением лица, даже с подобием улыбки. - Добрый вечер, мадам, - слишком уж приятным тоном произнес Людовик, глядя на жену. – Почему Вы еще одеты? Я ожидал Вас увидеть уже в постели… - несколько удивленно прозвучала последняя фраза, даже удрученно, если можно так выразиться. Анна была обескуражена столь… долгожданным, быть может, приходом супруга. Не смотря на всю любовь, которую она испытывала к герцогу, молодая испанка была крайне рада тому, что монарх соизволил навестить ее в ее своеобразном заточении. - Сир… - королева опустилась в низкий реверанс, склонив голову, - прошу прощения, что заставляю Вас ждать, но, признаться, я не ожидала увидеть Вас, государь. Его Величество подал руку супруге, помогая ей подняться из реверанса. Казалось бы, он потерял всю свою ревность, недоверие, холодность… ведь в его глазах читались доброта и какая-то…. Нежность? Да, да, именно так. Сам Людовик не мог понять, что в нем резко переменилось, но что-то заставило его прийти, что-то помогло ему смотреть на жену без былого отвращения. - Не страшно, сударыня. Я самолично могу помочь Вам… - мягко произнес он, чуть пожав руку жены и слегка коснувшись губами ее руки. - Ваше Величество? – Анна неуверенно взглянула в глаза мужчины, что за несколько часов превратился если не в нежно любящего супруга, то, по крайней мере, в заботливого мужчину, которому не плевать, как поживает его жена, всего ли ей хватает. – Вы, правда, мне поможете? Сами? – молодая женщина свободной рукой убрала за ушко светло-русый локон с золотистым отливом, открывая чуть больше свое по ангельски красивое личико. Король чуть приподнял ее лицо за подбородок к свету. Он словно впервые открывал для себя ее: ее волосы, изящные дуги бровей, удивительного оттенка глубокие глаза, густые ресницы, аккуратный носик, чуть впалые, в связи с последними достаточно нервными событиями, щеки алые, чуть пухлые, губки. Людовик как будто видел все это впервые, впервые ощущал бархат ее белоснежной кожи. - Конечно, а почему бы и нет? Вы - моя жена, и я должен хоть иногда делать что-нибудь приятное для Вас… кстати, завтра вечером будет последний бал на Французской земле для принцессы Генриетты. Я бы хотел видеть Вас там, в Вашем парадном туалете, - он аккурат за талию притянул ее к себе. – Впрочем, сейчас это не главное. Я пришел не для того, чтобы обсуждать с Вами грядущий бал. Хотя… мы сможем обсудить это позже, а пока… - его рука опустилась на завязки ее корсажа. Пальчики легко дернули за ленту, отчего платье с характерным шелестом скользнуло на пол, оставляя королеву в тонкой прозрачной сорочке, талию подчеркивал плотно затянутый корсет, аккуратные белоснежные шелковые чулки с красными лентами под коленями, а так же изящных туфельках. - Как я раньше не замечал всей этой прелести, м? – задал риторический вопрос сам себе мужчина, очень, очень жадным взглядом осматривая идеальное тело жены. Анна чуть покраснела, обратив внимание на взгляд мужа. Она опустила взор, смущаясь, а вот руки короля касались корсета королевы, спустили бретельку с плеча ее, ласково поглаживая ее плечо, поднимаясь к шее, чуть сжимая ее, отчего женщина стала немного задыхаться, пока Луи не отпустил ее и не притянул к себе ее за талию. - Сир… ах… что Вы делаете? – тихо прошептала она. Он слегка коснулся губами ее щеки, чуть прикусив мочку уха, а блондинка закусила губу от непонятного поведения короля, да и легкой волны возбуждения, которая была вызвана нежными, воздушными ласками короля, что пробежала по ее телу. Людовик отстранился от нее, по-прежнему сжимая ее руку. - Мадам, Вам прежде нужно раздеться… а после продолжим в постели. Позовите Вашу камеристку, а я подожду, немного понаблюдаю… - Луи отошел и сел в кресло, прежде налив себе немного вина. Сказать, что она была удивлена – ничего не сказать. Она была обескуражена, взволнована… Красавица испанка, молча, стояла, и немного дрожала. - Вы уверены, Сир? – спросила королева, глядя на мужа. Она очень не хотела, чтобы их столь милую встречу, на редкость теплую, прерывали чужим присутствием. Это же Анна и озвучила: - Людовик, я не хочу, что бы нам мешали… - она неуверенно взглянула на него, впервые за долгое время осмелившись назвать монарха по имени. - Ну что Вы, сударыня? – он поднялся с кресла и с бокалом в руке подошел к королеве. – Вы сомневаетесь в моих словах? И полагаете, что после вот этого, - он едва ощутимо провел рукой по красноватым следам на ее шее, оставшимся от его «нежного» удушения. Видимо, он не рассчитал силы. – Завтра наденьте платок на шею, боюсь, что не так поймут, а так же… позовите камеристку. Я хочу увидеть Ваше переодевание, что здесь не ясно? – романтичность, нежность, куда-то ушли. Лишь резкий тон монарха остался… Анна Австрийская судорожно вздохнула… снова все тоже самое, как прежде… холодность, отчужденность. Она достала из прически дорогой гребень, подарок отца пред свадьбой. Ее шикарные густые локоны рассыпались по плечам и спине. - Софи! – крикнула королева, вызывая свою служанку, что должна была ей помочь. В комнату вошла девушка, которая уже несколько лет служила королеве, однако не вызывала доверия госпожи. Это была обыкновенная девушка: темно каштановые волосы, карие глаза, несколько смуглая кожа. Фигурка была достаточно изящной: аккуратная, однако маленькая, грудь, тонкая талия. Из –под несколько коротковатого платья выглядывали изящные ножки, обутые в небольшие туфельки на каблучке. Служанка присела в реверанс у двери. - Чего желает Ваше Величество? – спросила она, после того, как королева жестом руки позволила ей выпрямиться. Королева взглянула на нее пристальным взглядом. Она сложила ручки на груди и прошла к зеркалам, которые окружали достаточно высокий пьедестал. - Помоги мне переодеться. Только скорее, - королева кивнула на мужа, что сидел в кресле с легкой улыбкой на губах и довольно потягивал вино. – Я не хочу заставлять ждать Его Величество, - женщина поднялась на возвышение и стала ждать, когда же камеристка разденет ее. Служанка быстро развязала корсет, помогла Анне снять короткую сорочку, оставив ее обнаженной, лишь в чулках и туфельках. Софи взяла влажную губку и стала тщательно протирать беломраморную кожу королевы. Людовик с каким-то дьявольским удовольствием следил за всеми действиями служанки. Его взгляд ласкал каждый сантиметр тела жены, ее грудь, шею, животик…. Абсолютно все. Когда же служанка закончила и хотела надеть на королеву ночную сорочку, король поднялся, и произнес: - Довольно. Оставьте нас вдвоем, - жестом руки он отпустил Софи, и подошел к Анне. – Вот теперь… мы можем продолжить. Королева залилась краской, когда он столь похотливым взглядом смотрел на нее. Впервые, видимо, он настолько сильно желал ее, настолько хотел обладать, отчего Анне было явно не по себе. - Ваше Величество остались довольны? – тихо спросила она, подняв голову, и с некоторым страхом взглянула в глаза короля. Ее щеки просто ужасно пылали, взгляд не мог сфокусироваться на одной точке, он метался по комнате. Людовик легонько коснулся тыльной стороной ладони ее щеки. На губах его была легкая улыбка, которая во мраке комнаты могла показаться хищной. Мужчина нежным движением руки убрал ее локон за ушко. - Вы боитесь, Анна? Да, признаться, я доволен, - он за талию притянул ее к себе, едва ощутимо касаясь ее губ своими. – Не бойтесь, мадам… - он за руку увлек ее к постели. Королева, по-прежнему смущаясь от своего вида, неуверенно прошла к постели, словно жертва к алтарю, где ее должны были убить. Она и сама заметила, что ведет себя странно, впрочем, как и сам король. Она покорно легла, Людовик последовал ее примеру, и вскоре из комнаты стали доноситься громкие стоны, вздохи и прочие характерные звуки.

* * *

Бекингем, вернувшись в свою комнату с отвратительным настроением, он стал запивать своеобразное горе вином. Он был не просто зол, он был взбешен поведением Анны. - Как она могла, черт возьми? Мы столько усилий приложили… а она… - он швырнул бокал на пол и стал мерить шагами комнату. Как же его все это раздражало. Он просто хотел побыть с ней… недолго, раз навсегда невозможно, хоть час, хоть два… лишь бы с той, которую любил, за которую был готов продать душу. В комнату постучали, и вошел Холланд. На его лице остались следы бессонной ночи, которую он провел весь на нервах. Волосы мужчины немного растрепались, ведь он, пока Бекингем тут сходил с ума, заметал следы в саду. Он уже немного успокоился, однако считал, что его друг слишком поторопился, ведь знал, что к Анне нужен особый подход, так скажем. - Джордж, успокойся, - Генрих стал прямо пред герцогом, не давая ему возможности бродить по комнате. - Как успокоиться, Генрих? Ты понимаешь, что больше я не смогу так ее увидеть? Понимаешь? – Бекингем был словно не в себе. – Вот, что теперь делать? Что? – герцог прошелся по комнате и рухнул в кресло, уронив голову на руки. Казалось бы, он потерял веру в себя. - Успокойся, - холодно проговорил Холланд. – В-первых, завтра вечером бал. И королева будет танцевать, так что ты сможешь переговорить с ней в танце. Во-вторых, наберись терпения. Мы с Мари все уладим, и думаю, мы сможем организовать Вам еще одну встречу. Только в этот раз, умоляю, будь осторожнее. Ты же видишь, дама она нервная, да и пока хочет быть верной королю. - И что ты мне предлагаешь? Связать ее и увести с собой? – холодный тон друга подействовал на него, как ледяной душ. Бекингем немного успокоился и просто поднял голову, с откровенным отчаянием глядя на своего лучшего друга. - Связать - нет. Уговори и увези. Если любит, пойдет за тобой, - Генрих сел рядом и налил себе вина. Он едва заметно улыбался, наслаждаясь своими мыслями, ведь его дорогая де Шеврез поедет в Англию, и может быть останется с ним. - Что, ждешь, не дождешься своего возвращения на родину? – горько усмехнулся Джордж. Он тряхнул головой, словно отгоняя мрачные мысли, которые так и лезли в голову. Он не знал, что ему сказать Анне, чтобы она последовала за ним, чтобы забрать ее с собой, чтобы сделать ее счастливой, такой счастливой, как заслуживает эта необычайной красоты женщина. - Разумеется, ведь я туда еду с той, что заняла мое сердце. Если ты уговоришь Анну, тоже будешь счастлив. Сможешь даже жениться на ней, - улыбнулся Генрих, отпивая вина. – Бросишь чертов пост в Лондоне, уедите в деревню, и живите в свое удовольствие. - Генрих, не смогу жениться. Понимаешь? Ты списал со счетов мою ненавистную женушку. Как же ее зовут, а… Кейт, точно. С ней бы развестись сначала, а потом уж жениться, - герцог закрыл глаза. Его взору предстала Анна… такая красивая, живая… такая, как была в первую их встречу. – Да и королева, моя Анна, слишком хороша для жизни в деревне. - Да не проблема. Сейчас же пошлю кого-нибудь, и через несколько дней ты будешь вдовцом. Все решается очень быстро. Но… сегодня уже к королеве не ходи, опасно. Говорят, к ней на ночь пришел король. Завтра на балу. Мари проведет к тебе Ее Величество, а я все остальное устрою. Идет? – улыбнулся Генрих, встав с кресла. – Все, ложись спать. Завтра ты, как всегда, должен быть идеальным, - чуть усмехнулся и пошел к двери. – До завтра, - кивнул и вышел, заперев за собой дверь. Герцог прошелся по комнате, оставшись в одиночестве. Он наконец-то обратил внимание на лужу вина, что осталась от разбитого бокала, который он швырнул, вернувшись в комнату. - Патрик!- позвал своего лакея и на английском продолжил: - Уберите здесь, живо! Слуга, сразу же явившись, быстро убрал вино и остатки битого стекла, а потом стал ждать дальнейших приказаний герцога. - Ваше Сиятельство, еще что-нибудь? – лилейным тоном проговорил Патрик. - Да, помогите мне раздеться… - коротко приказал Бекингем, вздохнув. Его сейчас совершенно не волновало, что подумает его слуга, ведь настроение у него было паршивое. Хотя слова Холланда его немного успокоили, подарили надежду. Джордж задумался о том, как он мог бы уговорить Анну, что ей сказать, что сделать для того, что бы его любовь уехала с ним. Когда все было готово, милорд Бекингем просто лег в постель и забылся беспокойным сном, в котором ему «божественное проведение» подсказало, как быть.