Изменилась

Небольшой городок раскинулся у подножия высоких гор. Он представлял собой живописнейшее место. Каменные домишки, максимум в два этажа, были увиты зеленым плющом. В каждом палисаднике росли разнообразные цветы, а в садах – фруктовые деревья. Ну, а жители были добры и приветливы. - Милый Гаури! – позвала черноволосая девушка, которой только вчера исполнилось семнадцать лет. Юная особа, одетая в лиловое платье, подбежала к высокому светловолосому юноше, который был необычайно серьезен в этот день. - А, Сильфиль, - растерянно сказал молодой человек и взглянул на зеленоглазую красавицу. На его лице тут же появилась улыбка. - Неужели Вы забыли о нашей встрече? Вы такой рассеянный, - с нежностью сказала девушка, глядя на возлюбленного преданными глазами. Любой его недостаток в ее глазах был поводом для умиления. - Нет, - парень покачал головой, стараясь отогнать дурные мысли. Он не хотел рассказывать ей, что всего за час до этого встретил человека, принесшего вести о начавшейся войне на западе страны. Сильфиль была совсем ребенком – наивной, доброй, милой, честной и бескорыстной. Гаури просто не мог огорчить ее подобной новостью. - Милый Гаури, идемте скорее. Отец уже нас заждался, - Сильфиль нерешительно взяла парня за руку. - Отец? – непонимающе переспросил блондин. - Да. Сегодня прибыло несколько гостей из столицы. Правда, я не знаю зачем. Но отец хотел, чтобы Вы присутствовали. - Ясно, - закивал Гаури. Хотя, на самом деле, ему ничего не было ясно. Дом священника находился практически в центре городка и был чуть ли не самым опрятным. И все благодаря заботе Сильфиль, которая с малых лет несла на своих хрупких плечах все домашние заботы. Также сказалась и страсть девушки к милым вещичкам. Сильфиль провела Гаури в гостиную, где его ожидал Эрук Нелс Лаада и еще двое мужчин. Девушка хотела было сесть на диванчик рядом с возлюбленным, но отец попросил ее уйти. Зеленоглазая отличалась кротким нравом, поэтому даже и не подумала ослушаться. Девушка ушла на кухню и принялась готовить. Нужно было проявить гостеприимство и попотчевать гостей, да и милый Гаури, наверняка, уже проголодался. Сильфиль поставила на большой серебряный поднос чайник и четыре чашечки, а также печенье с конфетами и пирожными. Все это, по мнению девушки, должно было скрасить беседу мужчин и помочь им дождаться обеда. Сильфиль, взяв нагруженный поднос, направилась в гостиную. Дверь была чуть приоткрыта, поэтому девушка могла слышать разговор. Она хотела войти, но любопытство удержало ее на месте. - Значит уже ничего невозможно изменить, - тихо произнес Гаури. - Да, война началась. Если мы не сумеем дать врагу отпор, то мы станем рабами, - ответил отец Сильфиль. - Этого нельзя допустить, - решительно произнес блондин. – В ближайшие дни я отправлюсь на фронт. Только, пожалуйста, не говорите ничего Сильфиль. Не хочу, чтобы она сильно переживала. - Не волнуйся, я ничего не скажу дочери о грозящей всем нам беде. Девушка вернулась на кухню. Когда она ставила поднос на стол. Ее руки сильно дрожали, а из изумрудных глаз текли слезы. Она понимала, что совсем скоро прежней жизни придет конец.

***

- Дорогой Гаури, возвращайтесь скорее, - прошептала девушка, умоляюще глядя в голубые глаза блондина. - Конечно, Сильфиль, - беззаботно ответил парень. – Не волнуйся. Я же всего лишь отправляюсь попутешествовать. - Да, - зная, что это обман, сказала зеленоглазая и печально улыбнулась. Она понимала, что больше может никогда не увидеть любимого. Девушка сняла цепочку с крестиком и надела Гаури на шею. – Да хранит Вас Бог, дорогой Гаури. - Спасибо, Сильфиль. Можно тебя о кое-чем попросить? - Да, милый Гаури, - краснея, ответила девушка, надеясь, что он сейчас сделает ей предложение. - Когда я вернусь, - начал парень, глядя в прекрасные изумрудные глаза, - ты накормишь меня своим потрясающим обедом? - Конечно, - растеряно прошептала девушка. Сильфиль проводила друга до городских ворот и еще долго смотрела вслед Гаури. По ее щекам текли слезы, когда она развернулась и пошла домой, молясь о том, чтобы Бог сохранил жизнь ее любимому.

***

Стоны раненых. Запах гноя, крови и немытых тел – смешались воедино в душном помещении военного госпиталя. Медсестры подходили то к одному раненному, то к другому. Но этих отважных девушек, работающих чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки, было слишком мало. А пациентов с каждым днем становилось все больше и больше, несмотря на то, что многие умирали. Среди новоприбывших раненных был и лейтенант Гаури Габриев. Парню сильно повезло – ему досталась койка в палате, а ведь многие размещались и на полу. Блондин лежал на кровати и сосредоточено изучал потолок, стараясь не думать о страшно болящей левой ноге. Во время одного из сражений его ранило шрапнелью, и теперь парень был вынужден бездействовать. Это его угнетало, ведь, возможно, именно сейчас в бою умирал кто-то из его друзей-однополчан. - Дорогой Гаури, - донеся до парня хорошо знакомый голос. Сначала он решил, что у него начались слуховые галлюцинации, но это оказалось не так. Сильфиль действительно была рядом. Девушка стояла возле кровати раненого и не верила, что действительно видит возлюбленного. Молитвенно сложенные руки тряслись. Она была не в силах пошевелиться, боясь, что видение исчезнет. - Сильфиль? – недоуменно произнес блондин и дотронулся до юной медсестры. – Что ты тут делаешь? – спросил он. Гаури знал, что это место не для хрупкой, нежной девушки. Она не должна была видеть страдания и смерти. - Забочусь о раненых, - тихо ответила зеленоглазая, развязывая повязку, чтобы проверить его рану. Девушка поспешно вернула повязку на место. – Я сейчас вернусь, дорогой Гаури, - дрожащим голосом сказала Сильфиль и ушла. Гаури смотрел ей в след, понимающе улыбаясь. Он не винил ее, что она испугалась вида раны, которая уже начинала гноиться. Однако блондин ошибся, решив, что Сильфиль пришлет кого-то вместо себя, чтобы обработать его рану. Она не только вернулась, но и принесла таз с горячей водой, чтобы промыть рану и хоть как-то облегчить муки любимого человека. Лекарств не хватало, поэтому это было единственное, что она могла сделать. - Почему ты здесь? – вновь спросил парень, морщась от боли, когда Сильфиль промывала его рану. - Я хочу быть полезной, - тихо ответила зеленоглазая, тщательно выполняя свою работу. – Я не хочу отсиживаться дома, пока другие проливают кровь. Я не могу убивать, потому что мне не хватит на это мужества. Зато я могу помогать здесь и спасать жизни. Когда все это закончится, и мы победим, я буду знать, что в этом есть и моя заслуга. Милый Гаури, а разве Вы не испытываете что-то похожее? - Да, - только и смог ответить блондин. Он смотрел на девушку, которую знал всю жизнь и все-таки не мог узнать прежнюю Сильфиль, которая боялась даже собственной тени. Она изменилась. Стала другой. Более отважной, решительной и смелой. Но в то же время по-прежнему оставалась нежной и доброй. Гаури понимал, что, даже когда война закончится, Сильфиль уже не станет прежней. Но также он знал, что, даже пройдя через это страшное испытание, девушка не сломается. Она по-прежнему будет доброй, заботливой и милосердной, словно ангел.