Простое чувство

Они долго еще барахтались у борта корабля, хохотали, глотали холодную соленую воду и слушали удивительную песню Джорджа. Доктор Маккой держался рукой за скобу на крыле и то и дело пересчитывал экипаж по головам. Спасательный катер завалило обломками причала, а аварийный шаттл никак не мог сесть между берегом и серой тушей «хищной птицы». Надо было гнать всю толпу на берег и там выписать каждому противопростудные гипо. Или хотя бы выбить термоодеяла и сухую смену белья. Но доктор не был уверен, что репликаторы запустили и хоть кто-нибудь в чертовой штаб-квартире ЗФ знает, где хранятся противовирусные препараты. К тому же — доктор устало прикрыл глаза, — Джим и Спок заслужили эти минуты беззаботного веселья. Спок крепко прижимал к себе Джима одной рукой и мерно загребал второй, удерживая их на плаву. Джим устроил руки у Спока на плечах. Они смотрели друг на друга. Маккой был уверен, что их губы не шевелились, но они вели диалог с помощью очередного вулканского вуду, через прикосновения или ритм дыхания. На миг ему представился Спок, который ехидно вздернул бровь в ответ на столь грубое и непрофессиональное определение их связи. — К черту! — пробормотал доктор вслух и крикнул: — Нам стоит плыть к берегу. Эти умельцы не могут посадить шаттл при солнечном свете, а ведь скоро стемнеет! Джиллиан подплыла к нему. Она держала голову высоко над водой, словно боялась намочить волосы. — Слишком далеко плыть! — пожаловалась она. Доктор машинально отметил, что губы ее побледнели. — Активнее работайте руками и ногами. Звездный Флот, конечно, то еще сборище раздолбаев, но вряд ли они позволят утонуть героям дня. — Герои не мы, а они, — Джиллиан махнула рукой туда, где по покрытой солнечными бликами воде скользили темные спины китов. — Ну да, ну да, — согласился доктор. — Мы — на сладкое: предатели Федерации, преступники... Эй, Чехов! Я как врач запрещаю нырять! Пилот аварийного шаттла с пятого захода сел в трехстах ярдах и распахнул двери. — Экипаж! Кто первый до шаттла? — весело крикнул Джим и легко оттолкнулся от Спока. Тот замешкался, выпутываясь из пол вулканского одеяния, и Маккой поспешил к нему. — Вулканцы, может, и логичны, даже склонны к аскезе, но не слишком практичны в быту, не так ли, Спок? — Эта роба не предназначена для плаванья. Если бы я облачился в купальный костюм, то не испытывал бы сейчас трудностей. Маккой не сдержал улыбки: Спок серьезно и даже с долей огорчения взглянул на идущих далеко впереди кролем Джима, Чехова и Сулу. Скотти и Ухура неспешно плыли в нескольких метрах от Джиллиан. — Ну что ж, Спок, раз уж тебе не обойти сейчас Джима, то уж со старым доктором ты потягаешься? Обещаю, что не буду поддаваться. — Это бы противоречило спортивному духу! — согласился Спок и, вдохнув, нырнул. Маккой тихо выругался и заработал руками. К счастью, аварийный шаттл был оборудован по последним медицинским стандартам. Три репликатора быстро выдали термостойкое белье, утепленный вариант формы и широкие теплые одеяла. Параметры членов экипажа доктор ввел по памяти, Джиллиан промахнулась на полразмера, но только, посмеявшись, закатала рукава на форменной рубашке. После мрачного клингонского интерьера шаттл не произвел на нее впечатления. Она села у иллюминатора и во все глаза рассматривала Сан-Франциско будущего. Джим тут же устроился рядом и вполголоса разъяснял, что, собственно, она видит. Спок сидел напротив, завернувшись в одеяло. Он словно погрузился в себя, и Маккой не решился его тревожить. В здание штаб-квартиры их пестрый шерстяной отряд вошел четверть часа спустя. По холлу носились роботы-уборщики, разбирали мебельные груды, сметали штукатурку, стеклили окна. По ступенькам к ним быстро спускался посол Сарек. Он был бледен, одежда его запылилась, но никаких тревожащих симптомов Маккой не заметил. Одышку он хладнокровно списал на быстрый шаг, возраст и стресс. Спок вышел отцу навстречу. Тихо извинился за неподобающий вид и хотел, наверное, спросить про возможные повреждения, но Сарек крепко сжал его предплечье. Джим громко позвал всех в конференц-зал, где собрались выжившие и не пострадавшие. На этот раз командование проявило небывалую чуткость, ограничившись сердечными приветствиями и благодарностями. Президент сообщил, что им выделили апартаменты в посольском корпусе, и отпустил их приходить в себя. Уже собираясь к себе, Маккой с неудовольствием понаблюдал, как Джим торчит у двери Джиллиан и обменивается с ней неловкими шутками и быстрыми взглядами. — Тебе точно не нужна помощь? Все-таки не все предметы в комнате могут быть тебе знакомы. — О, адмирал, я точно знаю, что такое кровать, — тихо рассмеялась Джиллиан, прижимаясь к приоткрытой двери. — Да? Тогда... спокойной ночи? Джим медлил, продолжая с легкой улыбкой смотреть на молодую женщину, той самой его джимовской улыбкой «все у ног моих штабелями ложатся». — Джим! — раздраженно окликнул друга Маккой, уже открыв дверь в собственные «апартаменты». — Да, Боунз? — отозвался Кирк. — Можно тебя на пару слов? — Подожди... сейчас... а... да, иду. Спокойной ночи, Джиллиан,— он вновь улыбнулся. — Спокойной ночи, адмирал, — бросив на Маккоя полный благодарности взгляд, она поспешила прикрыть дверь. — Ну, что тебе? — сердито бросил Джим, подходя к Маккою. — Забыл, как пользоваться кроватью? — Скорее успел забыть, какой ты кобель, — возмутился тот, тут же снижая тон голоса, потому что их диалог явно звучал слишком громко для тихого ночного коридора. — Престарелый! Это выглядело смешно! — Бонуз, как ты можешь! Я просто пытался быть учтивым! У меня и в мыслях не было! — Когда у Джеймса Кирка и в мыслях перестанет быть вот это вот... все... я диагностирую его смерть! — Адмирал, доктор, что-то уже успело произойти? Джим и Маккой нервно обернулись. С другой стороны коридора к ним походил Спок, выглядел он удивленным. — Да все в порядке, мистер Спок, — слабо отмахнулся Джим. — Наш добрый доктор неправильно меня понял. На самом деле я всего лишь совершенно не хочу спать. Видимо, адреналин еще не выветрился. Маккой хмыкнул достаточно громко, чтобы Джим мог услышать его скепсис, но тот никак не прореагировал, только приоткрыл дверь в собственный номер, предложив неожиданно неловко и с надеждой: — Может, зайдете? Посидим за стаканчиком. Как-то за последнее время мы с вами и не общались толком, то одно, то другое. Киты эти... — Адмирал... — Спок помедлил, и Маккой с неудовольствием подумал, что тот ищет предлог отказаться, но вместо этого Спок вдруг поднял на Джима неожиданно теплый взгляд и сообщил: — Я с радостью составлю вам компанию. «С радостью». Маккой ошарашено сморгнул. Вот же гоблин. И как потом верить всем его выходкам на тему безэмоционального Вулкана? — Боунз, тебе нужно особое приглашение? Маккой встряхнулся и понял, что Джим указывает ему на приоткрытую дверь, куда уже вошел Спок. Посидеть в компании старых друзей? «Очень старых», — подумал Маккой, почувствовав, как от каждого шага ломит усталое тело, и молча вошел в номер Джима. Джим взял со столика два стакана, наполнил их виски из походной фляги и поставил один перед Маккоем. Затем реплицировал зеленый чай для Спока и наконец устроился на стуле, уступив мягкие кресла друзьям. — Я рад, друзья мои, что это приключение закончилось. Кто знает, что ждет нас завтра, но сегодня мы снова победили, спасли Землю, вернули человечеству китов. В конце концов, дали возможность одной хорошей девушке... — «Хорошенькой», ты хотел сказать, — проворчал Маккой. — ...посвятить себя делу жизни, благородному, между прочим, делу. — Адмирал, — заговорил Спок, — я знаю, что строить предположения, не основанные на фактах, нелогично, но мне кажется, что какое бы решение ни вынес трибунал, нам еще удастся принести пользу народам Федерации. — О да, в какой-нибудь дилитиумной шахте... — Да ты оптимист, Боунз! — Джим усмехнулся, поднялся и, шагнув к Споку, погладил его по плечу. — Спасибо, Спок. Я рад, что ты вернулся. О, я знаю, что ты знаком с этим выражением и меня понял. Маккой тоже выбрался из кресла и положил руку на второе плечо Спока. — Никогда бы не сказал ничего такого, если бы вся эта безумная история с твоим воскрешением, Спок, но я тоже рад. Джим попытался обнять и Маккоя, но стакан дрогнул в руке, и виски пролился доктору на рубашку и Споку на форменные брюки. — Ох, прошу прощения! — смущенно воскликнул он. — Замечательно! — возмутился Маккой, пытаясь стряхнуть хотя бы часть напитка: не все капли сразу промочили ткань. Спок же, чья одна рука все еще была занята чашкой, а вторая прижималась к боку обнимающего его Джима, только и мог, что молча гипнотизировать пятно на брюках. Конечно, на темной ткани пятна видно не было, но все же приятным ощущение не назвать. — Так, мне кажется, мы уже достаточно побывали в воде. — Маккой оттолкнулся от Джима, стаскивая с себя пахнущее спиртом одеяние. Нижнюю футболку тоже пришлось снять. — Джим, ты мог бы пока заняться репликатором. — И что я должен реплицировать? — удивился тот заторможено. — Пижамные брюки для Спока? — Адмирал, не за чем так беспокоиться, — возразил Спок. — Мой номер в двух шагах отсюда, я могу пойти и переодеться. — Ага, а потом тебя ни за что не выцарапать оттуда обратно, — фыркнул Маккой, поежившись. — Джим, прибавь отопление. У тебя тут, между прочим, не тропики. Джим, воспользовавшись благовидным предлогом, бросился исполнять просьбу. — Спок, еще скажи, что ты стесняешься. — Это человеческая эмоция, — ответил Спок и, присев в кресло, принялся стягивать с себя штаны. — Джим, что там с репликатором? — Боунз, ну у меня же не руки Шивы. Может, я дам вам кое-что из своей одежды? — Ты уже представил Спока в твоих штанах? У нас нет для них двух Споков! — Адмирал, доктор, — попытался вновь вмешаться Спок, уже аккуратно сложивший мокрые брюки и теперь поднявшийся с кресла вновь. — Я бы мог настроить реплика... Вид крайне серьезного вулканца в одном белье ниже пояса и мундире — выше заставил Маккоя прыснуть, и обернувшийся к ним Джим, который зачем-то достал плед, тоже не смог удержать полностью серьезное выражение лица. — Не понимаю, что тут смешного, — нахмурился Спок, переступая с ноги на ногу. — Н... ничего, — поспешно отозвался Маккой, словно бы невзначай потирая рот и пытаясь отвести взгляд от открывшегося ему зрелища, что, правда, получалось так себе. Спок пафосно шевельнул бровью, как сделал совсем недавно, надевая на голову белую повязку. Это воспоминание сломило сопротивление Маккоя, и он закрыл лицо руками. — Друзья мои, — начал растроганным, а, точней, дрожащим от смеха голосом Джим, бросая попытки получить из репликатора что-то, достойное упоминания, — как я скучал по подобным посиделкам. — У нас никогда не было подобных посиделок, — возразил Спок. — Ну, не совсем подобным, разумеется. Маккой вновь ощутил твердую руку, обнявшую его за плечи, и не сопротивлялся, когда его увлекли к креслам, где стоял Спок. Спока Джим тоже заграбастал, и теперь Маккой ощущал обнаженным боком твердую шершавую ткань мундира. Ничего особенного, казалось бы. Совсем ничего. Маккой прерывисто вздохнул, слыша совсем близко неровное дыхание Джима и чуть слышное — Спока, чувствуя смесь их запахов, таких привычных, словно это и был воздух Маккоя. Джим же усиленно старался поставить их всех что... в круг? Словно не мог решить, держаться за них или смотреть на обоих сразу. — Джим, ты собираешься с нами танго танцевать? — раздраженно поинтересовался в конце концов Маккой, пытаясь отстраниться и запоздало осознав, что что-то потеряно, какой-то момент, который вот только что был тут и даже, казалось, Спок, ощущал его, но теперь... — Эх, Боунз, как иногда хочется заткнуть тебе рот чем-нибудь... — пробормотал Джим нервно и чуть слышно и, вдруг подавшись к Маккою, прижался к его губам своими. Ничего особенного — просто поцелуй закрытыми ртами, даже отчаянное и не очень ловкое касание губ. Ничего особенного, если бы это все происходило не с ними и если бы Маккой не встретился тут же взглядом с зачарованно на них глазеющим Споком. Который тоже не подался назад, не попытался прервать их групповую эротическую (пора было себе в этом признаться, и от этого признания у Маккоя засосало под ложечкой) медитацию. Вот так и сходят с ума, решил про себя доктор, или обретают просветление. Их странные, но безгранично крепкие отношения должны эволюционировать во что-то иное. Именно теперь, когда доказывать что-то друг другу уже бессмысленно, когда он понимал Спока, пожалуй, даже лучше, чем Джим, а уж самого Джима он понимал всегда. И когда Спок принял и их, и себя. А завтра, возможно, их звездно-героическая жизнь окончится, и у них есть только этот вечер... Он усмехнулся и потянулся к Джиму, чтобы вернуть поцелуй. Почти по-братски нежный, совсем не страстный, но приятный и естественный. Джим отстранился быстро и, прижав ладонь к губам, привалился к Споку. Маккой тут же поднял голову, чтобы проверить реакцию их притихшего вулканца. Тот поддерживал Джима под лопатки и что-то сосредоточенно решал. — Спок... — доктор запнулся и прочистил горло, потому что голос его прозвучал хрипло, словно сорвано. — Я сам, Боунз, — попросил Джим и осторожно коснулся щеки Спока ладонью. — Спок? Я не смогу объяснить тебе словами. Вряд ли это вообще можно выразить словами, но, возможно, ты увидишь и поймешь, если... — Джим, мне не нужен мелдинг, — мягко ответил Спок, — чтобы почувствовать ваши эмоции. — Ну конечно! — не сдержал нервного смешка Маккой. — Мы его подвесили волной сложных переживаний. — Вряд ли вам будет приятно узнать, доктор, но не такие уж они и сложные, эти ваши переживания, — Спок взглянул на него, подняв бровь, и доктор почувствовал себя моложе на добрых пятнадцать лет. — И мне кажется, что к этим эмоциям бессмысленно подходить логически, им надо следовать. Верно, Джим? — Абсолютно. Джим коснулся его губ, и доктор невольно прищурился, словно боялся, что вспыхнет искра и ослепит его. Этот поцелуй уже не казался таким уж братским. Зато казался очень первым. Маккой видел, как Спок доверчиво приоткрыл рот, видел кончик языка Джима, скользнувший между разомкнутых ярких губ, видел, как Спок вторил движениям, прихватывая верхнюю губу Джима и тут же отпуская. Видел, как нервно дернулся кадык Спока, когда Джим не остановился на достигнутом и немного углубил поцелуй, мучительно медленно и нежно, и прикоснулся пальцами к бледной красиво очерченной скуле, лаская. Когда Спок и Джим наконец чуть отстранились друг от друга, забавно одновременно отводя взгляды, Маккой понял, что все это время не моргал и что во рту у него пересохло. Он облизнул губы. Затем и Спок, и Джим, оба одновременно взглянули на Маккоя, первый — растерянно, второй — умоляюще. Маккой посмотрел на то, как Спок, словно бы не веря, коснулся собственных губ, почувствовал, как сильней сжалась ладонь Джима на его обнаженном плече. В голове мелькнул странный образ: пропасть, в которую он сейчас летит или вот-вот полетит, он почти услышал шум осыпающихся вниз с обрыва мелких камешков. Чей из них это был образ? Какая идиотская мысль. Он еще не касался Спока, пожалуй, это было неправильным. Маккой выпустил из объятия Джима, впрочем, не отстранившись от его бока. — Доктор... — Спок опустил взгляд, следя за тем, как проворные руки Маккоя деловито расстегивают на нем мундир. — Ты же не спросишь, что я сейчас делаю? — Маккой поднял взгляд на Спока и ощутил, как ладони Джима на его плечах — уже две, сжались и расслабились, словно разминая или лаская. Спок чуть склонил голову, потом опять поднял взгляд, и Маккой вдруг увидел, что всегда идеальная вулканская прическа теперь не так уж идеальна. Маккой поднял руку и осторожно пригладил торчавшую на виске прядь. Мундир Спока скользнул на пол, и тот не сделал попытки его поднять и сложить. Маккой с напускной уверенности запустил обе ладони под нижнюю футболку Спока. Боже, какой же он все-таки горячий. Под левой ладонью доктора пойманной в силки птицей неистово билось вулканское сердце. Он скользнул ладонью, прислушиваясь к ритму, и вдруг нахмурился и резко задрал футболку Спока, принявшись рассматривать его живот и грудь. — Доктор? — брови Спока полезли на лоб, и он даже сделал четверть шага назад от неожиданности. — Я тебя еще не осматривал после, ну... ты понял, после воскрешения. — Боунз? — Джим навалился на его спину, заглядывая через плечо. — Ты о чем вообще? — Шрамы, — пояснил Маккой. — Вот тут должен был быть от ядовитых дротиков, тут... я сам зашивал, но регенератор не справился с задачей на все сто. Тут мы не успели, помните, когда... Джим тихо рассмеялся, щекоча дыханием ухо Маккоя: — Боунз, Боунз. Ты что, знаешь наизусть? На ощупь? Все его шрамы? — И твои, — тихо отозвался Маккой, чувствуя, как по плечам бегут мурашки. — Разумеется, знаю. Кто же еще будет их знать? Джим за его спиной прерывисто выдохнул и коснулся губами его уха. — Технически это новое тело, — пояснил Спок, больше не отступая и доверчиво подставляясь под мягкие прикосновения доктора. — Оно сохранило свой возраст, но шрамы не могли на нем отпечататься. — Ну и хорошо, — выдохнул Маккой, проводя пальцами по впалому светлому животу ероша темные волоски у самой резинки трусов. На его пальцы легла горячая ладонь Джима, и все трое разом сбились с дыхания. Теперь доктор был уверен, что они неким неизвестным никому, кроме вулканцев с их проблемами доверия и общей паранойей по части культурного и ментального наследия, способом связаны. Втроем. — Ах, дьявол побери эти вулканские вуду! — выдохнул он, выпутался из объятий и осел на кровать, прикрыв глаза рукой. — Боунз? — Доктор? — Да вы послушайте себя! Вам не случалось... не казалось в последнее время, что у вас возникают чужие образы перед глазами? Джим? Я подозревал, что это связано с тем, что его катра долгое время сводила меня с ума, но теперь понимаю, что дело в чем-то ином. — Спок, Боунз прав? — Джим внимательно посмотрел на Спока, и тот неуютно повел плечами. — Адмирал, я не исключаю такой возможности. Вулканские старейшины предположили, что между доктором Маккоем и мной может еще некоторое время сохраняться глубинная связь. Слишком тонкая, чтобы доставлять неудобства существам, с ментальными техниками не знакомым. Я блокировал эту связь со своей стороны, сколько мог. Видимо, мне не удалось полностью отгородиться от вашего сознания, доктор. Маккой кивнул, принимая ответ, но тут же нахмурился: — А Джим? Спок вдруг стал печален. — Я должен извиниться перед вами, адмирал. Давно, еще во время первой пятилетней миссии «Энтерпрайз», между нами сложились отношения, непозволительно близкие для вулканцев. Они возможны в одной, единственной, форме, достаточно редкой и высоко ценимой среди моих сородичей — связи т’хай’ла. Эта связь возникает между теми, кто ближе, чем друзья, чем братья или любовники. — И это вполне логично, что она возникла между тобой и Джимом, — усмехнулся доктор. — Но почему... Ты никогда не говорил мне, Спок? Джим огорошено смотрел на Спока, не зная, что думать и что говорить. — Это было слишком сложно даже для меня, — тихо признался тот. — Но после моего воскрешения связь не пропала. Она здесь. Спок коснулся своего виска и виска Джима и тут же отнял руку. — Предполагаю, что из-за того, что я никак не мог привести в равновесие вулканскую и человеческую свои половины, мой контроль над ней ослабел настолько, что вы, адмирал, теперь способны ее ощущать. Повисла тишина. Спок смотрел на Джима в ожидании приговора. Маккой, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого, но потом тоже развернулся к Джиму. Тот молчал, морщил лоб, словно что-то прикидывал. Наконец он поднял на Спока глаза. — «Джим». Ты всегда называл меня «Джим», когда мы не были на службе. Что же теперь изменилось? Маккой рассмеялся от облегчения, встал с кровати и порывисто притянул их обоих к себе. — Хорошо, что между тобой и мной хотя бы нет этого вулканского вуду, — хмыкнул он расслабленно, пытаясь ущипнуть Джима за аппетитный бок. — И почему это ты еще такой одетый? Замерз, что ли? — Ну, это как посмотреть, — просипел Джим, пытаясь одновременно и не отодвинуться, и отвертеться от щипков. — Я про вуду. Только чудом я смог терпеть тебя все эти годы. — Ты меня?! — праведно возмутился доктор. — Это тебе меня надо терпеть?! В их шутливой потасовке на ровном месте, когда Джим, хихикая, ловил руки Боунза, а тот норовил отомстить за все обиды, Маккой отшатнулся от очередного толчка назад и в сторону, оказавшись прижат плечом к груди и плечу Спока. На том уже не было футболки, хотя Маккой не помнил, когда успел ее снять. Темные жесткие волоски приятно покалывали кожу, рука Спока мягко легла на плечи, придерживая, не давая отступить, выпутаться из их клубка. А Джим вдруг шутливо хмыкнул и потянулся вперед, прижимаясь лбом ко лбу: — Боунз, нам с тобой никакого вуду не надо, признай это, наконец. Вместо ответа доктор с явным раздражением стащил с него уже расстегнутый за время «потасовки» мундир и послушно приоткрыл рот, когда Джим одарил его вторым по счету, уже далеко не таким невинным, хотя и очень быстрым поцелуем. Рука скользнула по торсу Джима, скрытому под тонкой тканью. Да, все его шрамы он знал наизусть тоже. И не только шрамы. — Ты что делаешь? — удивился он, поднимая голову, когда его рука оказалась на животе Джима. — Что? — смутился тот. На лицо Маккоя скользнула широкая улыбка: — Черт возьми, Джим, да ты пытаешься втянуть живот, что ли? — Ничего я не пытаюсь!— вспыхнул тот, пробуя отстраниться, хотя его никто и не отпустил. — Должен согласиться с доктором, — заметил Спок, и в уголках его глаз блеснул смех. — Джим, ты думаешь, что я не в курсе о размерах твоего живота? — Маккоя тоже разбирал смех, но он сдерживался. — Я уже ничего не втягиваю! — Ты сейчас задохнешься! — Хорошо вам говорить, тощие оба, как щепки! — А я предлагал тебе новый режим питания! — А я не травоядное! Спок переводил взгляд с одного на другого, и выражение его лица забавно менялось с озадаченного на насмешливое и обратно. — Джим, тут нет Джиллиан! — Доктор вновь ущипнул Кирка за мягкий бок. — Тут только ее не хватало! — Я хотел сказать, перед кем ты выделываешься, а?! — не выдержав этой перепалки, он вновь потянулся к Джиму, целуя его в уголок губ, и ощутил, как ладонь Спока скользнула с его спины на талию. — Я просто хочу видеть свой собственный... — Джим замялся и оборвал себя. — Что? — Не хочу выглядеть, как кит. — При всем моем уважении... адмирал... — Спок неожиданно тоже прижал ладонь к несчастному торсу Джима, — до кита вам еще очень много тонн. — Да, есть к чему стремиться, — помрачнел тот, но тут же морщинка на его лбу разгладилась, потому что Спок сам склонился к нему за поцелуем. Маккой с удовольствием следил за ними, уже не изумляясь тому, что стоял так близко, что видел влагу на их губах, слышал как прерывается их дыхание. Джим отстранился с некоторой неохотой, завершив поцелуй тихим влажным звуком, и негромко, но очень хитро произнес, бросая короткий взгляд на Маккоя: — Мы кое-что забыли. На него уставились две пары настороженно-удивленных глаз, и Джим с сияющей улыбкой положил ладони на два взъерошенные затылка, толкая их со Споком навстречу друг другу. Маккой понял, что не может решиться. Они уже ловили дыхание друг друга, были так близко, что Маккой видел каждую пору на светлой с легкой зеленью щеке, но не мог решиться ни на что большее. И это было странно, учитывая, как легко ему было целовать своего казалось бы старого друга, как без проблем он наблюдал за Джимом и Споком, признавая, что это зрелище казалось ему эстетичным и возбуждающим. — Боунз, — раздался над его ухом нетерпеливый голос Джима, — он побывал у тебя в голове. Это, мне кажется, было интимней. — Несомненно, — чуть слышно пробормотал замерший Спок. Маккой выдохнул и, словно ныряя в стремнину, резко качнулся вперед, с изумлением понимая, с какой готовностью встретил его прикосновения Спок. Перед мысленным взором мелькали какие-то странные образы. Знакомые и незнакомые. Одновременно пугающие просто своим наличием, а так же тем, насколько теплыми они Маккою казались, и он, не удержавшись, застонал, когда длинные чуткие пальцы скользнули по его скуле и шее возле уха в невольной ласке. От поцелуя не может не хватать дыхания, это довольно глупая выдумка, кислород прекрасно циркулирует, когда ты... когда... и все-таки Маккой отстранился, хватая ртом воздух и потеряв течение мысли. Голова кружилась. Рядом восторженно выдохнул Джим: — Вот это реакция! Маккой слышал в его голосе улыбку, не насмешливую — радостную, но все равно смущенно передернул плечами: — Это, видимо, остаточный эффект... катры... — Совершенно верно, — мягко согласился Спок. — Наш добрый доктор всегда был сверх эмпатичен для создания, не обладающего ментальными способностями. Сейчас он собирает плоды своей чувствительности. Маккой недовольно хмыкнул от такого трогательного определения, а Джим заметил: — А я думаю, что все дело в том, что это был именно ты. И твоя катра. А не чья-то еще. — Все дело в том, — поправил его Спок, наблюдая, как Маккой для отвлечения от пережитого споро освобождает Джима от футболки, — что это не мог бы быть не я. — Ты слишком высокого о себе мнения, — беззлобно поддразнил Маккой и погладил его по щеке. — То есть, ты хочешь сказать, что теперь я привязан к тебе? — Привязан ко мне? — удивленно нахмурился Спок. — Не совсем корректно. Это связь равнозначная и двусторонняя. Доктор на мгновение словно забыл, как дышать, смущенно отстранился и преувеличенно бойко заявил: — Да, если уж мы решили дружно сойти с ума, реплицируй любрикант. Должен же кто-то думать о нашем комфорте в процессе! — пояснил он в ответ на изумленный взгляд Джима. — Наверное, мне стоит сразу признаться, — покусав губу, заговорил тот. — Я готов на все, чего вы захотите, но до этого я еще ни разу... — Смею предположить, — тихо заметил Спок, который бесшумно подошел к нему со спины и обнял одной рукой; во второй он держал баночку с бесцветным гелем, — что никто из нас до этого ни разу не был с представителями своего пола. Но, Джим, это не важно. Даже теоретических знаний и полученного ранее гетеросексуального опыта должно быть достаточно. — Никогда не думал, что скажу такое, но мне меньше всего хочется знать о твоем полученном ранее опыте! — Джим устроил голову на плече Спока и поцеловал его в шею. Доктор стянул с него штаны и белье и погладил по бедру. — Поверь, Джимми, нам тоже далеко не всегда хотелось знать о твоем опыте, и не то чтобы ты когда-то что-то скрывал так уж старательно. Расслабься, Спок прав. Я прослежу, чтобы нам было хорошо. Спок ласково гладил Джима по торсу, и тот, зажмурившись, задышал глубоко и размеренно. — Вот и умница, — прокомментировал доктор. — Спок, продолжай. — Доктор, вам тоже стоит раздеться. — Боже, Спок, это уже какие-то ролевые игры! — со сдавленным смешком пробормотал Джим. — Скажи еще, что никогда не выбирал медфетиш в голодеке! — Боунз! Ты мало смахиваешь на высокую длинноногую брюнетку в белом медицинском халате. — Джим, первый вариант современной медицинской голубой формы появился в конце двадцать первого века. Белые халаты, по всей видимости, нечто еще более древнее? — Двадцатый век, Спок. Джим любит ретро. Доктор набрал немного геля на пальцы и тщательно растер по ладони, а затем уверенным движением погладил мягкий член Джима. — Ох, Боунз! Ты же знаешь, у меня на осмотрах встает с трудом. — Ты не на осмотре, ты именно там, где должен быть. Твой доктор знает! Спок, твоя очередь, а я пока сниму эти чертовы штаны! — И про... ох... Спока не забудь, — слабо попросил Джим, наблюдая за тем, как Спок с крайне спокойным выражением лица повторяет движение доктора, скользя влажной от смазки ладонью по твердеющему члену. В этот момент Джим вцепился в предплечье Спока, останавливая его движение. Его лицо горело, и он был не способен произнести что-то осмысленное, как и не обратил внимания на поднятую бровь Маккоя, который понаблюдал за ними, склонившись, потом переступил через штаны и трусы и спокойно подошел к Споку, мельком скользнув губами по его плечу и положив руки на талию, возле резинки белья. — Джим, мне кажется, или ты опять не выполняешь врачебных указаний? — полюбопытствовал он необычно расслабленно. — Да... я... просто... дай мне осознать, что это мой... старпом... делает подобное... боже мой... Маккой вздохнул, качнув головой, и вдруг дернул Джима на них, заставляя буквально впечататься в тут же машинально поймавшего его в объятья Спока, после чего присел, избавляя Спока от последней детали одежды, и ворчливо заметил: — Хочешь сделать что-то нормально, сделай это сам. Спок пошатнулся, переступив, и они с Джимом замерли в объятьях друг друга, видимо, привыкая к ощущению обнаженных тел и такому плотному соприкосновению. Маккой ухмыльнулся, отступая и любуясь делом своих рук. Джим чуть отстранился, он почему-то заметно дрожал, словно от напряжения, и поманил Маккоя: — Иди сюда... сссволочь. — Так вот и вся твоя благодарность? — тот шагнул к товарищам, без лишних уговоров, позволяя увлечь себя в тройное объятье, и уже сам прикладывал все силы, чтобы держаться спокойно от свалившихся на голову ощущений. Он стоял теперь между Джимом и Споком, лицом к Джиму. И ощущал одновременно и мягкое тело Джима, прижимающееся к нему, и горячее и жесткое — Спока, его еще полурасслабленный член у своих ягодиц. Впрочем, смущения, переживаемого — кто бы мог подумать! — их бравым капитаном, он не испытывал. Его профессия лишала возможности волноваться по таким поводам, даже если раньше подобный опыт он не переживал. И эмоциональные коллизии виделись ему более пугающими, чем простое физическое влечение и его удовлетворение. А влечение они испытывали все трое, это было уже очевидно. Маккой не знал, с какого момента и как оно отделилось от всего того сумбура в голове, которым наградила его эта их странная давняя двойная связь. И не пытался задумываться. Это уже было неважным. Он вновь накрыл рукой медленно встающий (уже не мальчики все-таки) член Джима, чувствуя, как на его руку легла рука Спока, заставляя скользить по влажной бархатистой коже вверх и вниз. Джим наконец отмер, прижался к Боузу еще тесней и провел ладонью по спине Спока, спустился на ягодицы. Спок сбился с дыхания и посмотрел ему в глаза. Всего Джима окутало теплом, в голове шепотом прозвучало «т’хай’ла». И тут же налетела волна душного, горячего возбуждения — доктор завел себе за спину вторую руку и сжал член Спока. Джим насмешливо улыбнулся: — Спок, тебе не кажется, что наш добрый доктор перехватил инициативу и совершенно забыл о себе? — Это очень в его духе, — согласился тот, и Маккой хрипло рассмеялся и развернулся к нему, чтобы поцеловать. Джим отступил на шаг. Спок обнял доктора за плечи и всецело отдался поцелую. Джим вдруг подумал, что, наверное, должен переживать, вдруг им, так глубоко связанным, будет хорошо вдвоем, но тут же с изумлением понял, что не верит сам себе. Слишком много связывало всех троих, чтобы они могли друг без друга. Он подошел и, протиснув между ними ладонь, погладил Маккоя. Тот охнул, явно желая продолжения, но оттолкнул от себя Спока и хрипло заявил: — Я не знаю, как вы, а лично меня уже ноги совсем не держат. Может, в кровать? Посольские номера определенно создавались для того, что именитые гости могли разместиться в них с полным комфортом. Постель тут тоже была немаленькая, но все же маловата для троих мужчин. Впрочем, никто не говорил, что трое мужчин собирались размещаться в ней так, как велят правила приличия. Маккой первый сел на постели, проведя по мягкой ткани, потом отодвинулся на противоположный край, кивком головы предлагая последовать его примеру. Усмехнувшийся Джим не стал отказываться. Последним на край кровати присел Спок, и несколько мгновений спустя Кирк понял, что его с двух сторон прижимают два горячих мужских тела. Для того, чтобы его не спихнули с кровати, Боунз практически закатился на Джима, бесстыдно закинув на него согнутую в колене ногу, от чего его вставший член теперь прижимался к бедру Кирка. Положение их было совершенно недвусмысленным, и Джим, вспомнив прозрачную баночку с любрикантом, сглотнул. — Джим, — Спок, приподнялся, опираясь локтем в подушку, и с любопытством заглянул Джиму в глаза, — у тебя такой вид, будто все происходящее тебе неприятно. — Будто ты мои эмоции не ощущаешь, — слабо огрызнулся Джим. — Они довольно спутанные. Хотя ты возбужден, что говорит мне о том... — Все в порядке? — Маккой осторожно провел ладонью по телу Джима, не минуя того самого злосчастного живота, лаская и рисуя пальцами аккуратные узоры. Спок, так и не сообщив, о чем именно ему говорит возбуждение Джима, стал всеми силами способствовать его укреплению. Во всяком случае, Кирк не знал, как еще можно назвать эти ласковые прикосновения и потирания об него, теперь уже с двух сторон... — Что вы со мной делаете... — пробормотал он, буквально плывя от разрозненных мучительно приятных ощущений. — Тебе точно озвучить? — радостно поинтересовался Маккой и вдруг, склонившись, прихватил губами, а затем и зубами и без того напряженный сосок Кирка. Теперь Спок с интересом следил за его действиями, и Джим явственно ощущал, идущие от него волны жаркого удовольствия. Джим сдался и чуть развернулся к Маккою, позволяя тому вытворять все что угодно с его сосками. И тут же немного напрягся, потому что в поясницу и между ягодиц Джима тут же плашмя вжался вставший член Спока, который, к тому же, был не тех размеров, чтобы подобное можно было оставить без внимания. — Джим? — тут же вновь подал голос Спок, и на плечи легла его ласкающая ладонь, которую довольно быстро заменили уверенные — и Джим совершенно не хотел думать о том, откуда в нем эта уверенность — губы. — Так, — вдруг отвлекся от зацеловывания Джима Маккой, откатываясь и садясь на край кровати, — где я оставил любриакант? — Да почему он тебе нужен! — расстроено возмутился Джим, почувствовав, что кровь вновь прилила к его лицу. — Ну, хотя бы потому, что мне безумно нравится тебя смущать, — весело ответил быстро вернувшийся Маккой, ласково, но теперь уже свободно и с языком целуя Джима. Рассерженный Джим резко подтащил его к себе, не давая развернуться на кровати, так что теперь сам прижимался к нему со спины. Подавил все, надо сказать совсем слабое, сопротивление, укусил в шею, вторя выматывающее прекрасным ласкам все еще тесно прижимающегося к нему Спока. Джим обхватил Маккоя, прижимаясь к теплой спине и ягодицам. Они были одного роста, и потому его член точно попал в ложбинку между маккоевских ягодиц. Тот хмыкнул и вдруг подался назад, расслабленный и раскрытый, позволяя члену Джима скользить по своей заднице, и лениво заметил: — Суховато, да? Теперь понимаешь, зачем нужна смазка? Думаю, Споку она сейчас пригодилась бы. — Ты... ты! — возбужденно захлебнулся воздухом Джим, разворачивая Маккоя к себе лицом, чтобы поцеловать, потом обернулся так, что заныла поясница, но смог поймать губами теплые губы Спока. И снова вернулся к доктору, подставляя ладонь. Тот понятливо выдавил на нее прохладную сладковато пахнущую массу, и Джим, не давая себе возможности задуматься, завел руку за спину, вздрогнул от прохлады, нанося смазку на себя и на член Спока, отчего Спок неожиданно громко застонал, наваливаясь на Джима всем весом и мелко подрагивая. Маккой уже развернулся к нему лицом, но Джима это тоже устраивало. Они в две руки покрыли смазкой свои соприкасающиеся члены, и Джим вновь, но уже без внутреннего нервного трепета ощутил, как в него вжимаются два жестких теплых мужских тела. Он заставил себя расслабиться, чувствуя, как между ягодиц потирается член постанывающего Спока, чьи губы оставляли засосы на его шее. Чувствуя всем телом своего доктора, который прижимался к нему, тоже двигая бедрами, скользя членом по члену и заполошно вдыхая и выдыхая. Боунз обнял Джима за шею, прижимаясь еще сильней, и Джим ощутил, как губы Спока скользнули с его шеи под затылком на ладонь Маккоя, и тот ответил тихим стоном. Они приподнялись над Джимом одновременно, словно читая намерения друг друга, перегнулись, ловя взаимный поцелуй у самого лица Джима, так что тот мог губами нежно касаться двух таких разных, но одинаково выбритых щек. От такого давления, член между ягодиц стал ощущаться намного сильней и в какой-то момент словно запнулся, так что Джим, вздрогнув, решил, что Спок сейчас по-настоящему войдет в него, но Спок резко сдвинулся, избегая подобного исхода, так что Джим выдохнул, но уже понимая, что это был скорее выдох сожаления. «Не сейчас, т’хай’ла», — не услышал, но почувствовал он в ответ, а затем его и, судя по удивленному возгласу, доктора тоже, накрыло водоворотом развратных и тем не менее прекрасных картин. Джим ощутил вторжение в себя и, мгновением позже, уже нависал над доверчиво раскрытым под ним Споком. Чувствовал вкус Маккоя на своих губах, чувствовал горячее дыхание у своего уха, поцелуй, хотя он уже не разбирал, чей он. Калейдоскоп ощущений прекратился так же резко, как и начался, и Джим бы разочарованно застонал, если бы ощущения реальности были не менее приятными. Возле его лица удивленно присвистнул тяжело дышащий от впечатлений доктор и тут же сипло пробормотал: — Да у тебя талант порнографа, Спок... вот уж не знал. — Я... прошу... прощения... — покаянно отозвался Спок, сильно смущенный этим своим выбросом. — Просто я слишком... — Перевозбудился, — в мягком голосе Маккоя Джим услышал улыбку и попробовал сцеловать ее, что у него даже, кажется, получилось. — Все прекрасно, можешь не... не останавливаться на достигнутом... — Согласен, — ответил Джим, чувствуя, что сам уже находится на краю... или не он... нет, он... они все... Он подался назад, сам потираясь о член Спока, подставил шею под страстный поцелуй, зарылся пальцами в спутанные волосы Маккоя, второй второй ладонью лаская его и свой члены и чувствую умелые пальцы Маккоя, скользнувшие по его яичкам«. В этот момент его и накрыл оргазм, из-за которого он не смог выдавить из себя ни звука и даже выдохнуть не смог. Он чувствовал ответную дрожь за своей спиной, густой спертый запах семени, стон Маккоя, выпускающего из испачканной в сперме ладони их члены. Прижался лбом ко лбу, влажному от пота, попытался при этом развернуться, чтобы обнять и Спока, буквально затаскивая его на себя. И без единой мысли наблюдал за тем, как Маккой, отстранился от него и потянулся вперед, чтобы ласково коснуться губами переносицы шумно дышащего Спока. После этого они все-таки завалились на кровать, отодвигаясь, чтобы размять затекшие в не очень удобном положении тела. — Может, вы и худые, — пробормотал Джим, задыхаясь, — но очень тяжелые. — И очень мокрые, — сонно вторил ему Маккой, нежась. — Джим, не дай мне вырубиться, нам нужно в душ. — Спок нас отнесет, — подал голос Джим. — Если хотите, — тут же с готовностью отозвался Спок. Джим потянулся его поцеловать. — Самый лучший старший помощник в Звездном Флоте! Всегда поддержит своего капитана. — Адмирала, — автоматически поправил Спок. — Джим? Но тот уже сел и нахмурился. — Я совершенно забыл о трибунале. Возможно, завтра я уже не буду адмиралом и никогда не выйду на мостик даже маленькой грузовой посудины. А вы, друзья мои, кто знает, куда судьба зашлет вас. Маккой лениво приподнялся на локте и погладил Джима по животу и бедрам, скользнул кончиками пальцев к паху, размазывая сперму. — Я сомневаюсь, что в Штабе додумаются рассредоточить столь опасных преступников, как мы, по разным местам. Скорее всего, запрут где-нибудь в шахте или на рудниках. Но вместе, вместе, Джим. — Я полагаю, что доктор шутит, — крайне серьезно заметил Спок и обнял Джима за плечи. — Но я обещаю, что никогда не оставлю вас обоих. — Поцелуй его, Джим, — попросил Маккой. — Он все-таки победил в себе калькулятор. Спок, я бы сам с удовольствием поцеловал тебя, но мне надо накопить сил. — Да, надо собраться и встретить завтрашний день с высоко поднятой головой, — согласился Джим. — А пока хотя бы добраться до чертового душа. — Джим, ты все еще не избавился от речевой особенности двадцатого века, — укоризненно произнес Спок и пояснил доктору: — Джим глубоко влился в среду Сан-Франциско прошлого, в частности в употреблении эмоционально окрашенных выражений. Черт бы их побрал. Маккой заулыбался и наконец тоже сел на постели. — В душ! Душ — это то, что вам доктор прописал. Спок, не надо меня хватать, Джим шутил, я способен дойти сам. — Вы точно уверены, доктор? — поиграл бровями Спок, не спеша выпускать Маккоя, а, скорее, напротив, пытаясь то ли взять его на руки, ухватив поперек туловища, то ли закинуть на плечо. Джим, совсем забыл о грустных мыслях, затопивших его минуту назад, взрывом смеха вторил придушенным воплям Боунза, который отчаянно боролся за свое «не хочу». — Ты... ты... — еще более взъерошенный, чем уже был и на удивление активный Маккой все-таки отбился от флегматично взирающего на него Спока, соскочил с кровати, — чертов хобгоблин! Да проще от тягового луча избавиться, чем от твоих железных лапищ. — Я всего лишь хотел вам помочь, доктор, — губы вздернувшего подбородок Спока дрожали в усмешке. — Вы сами жаловались на усталость и непривычку к подобным нагрузкам. — Это жалкие инсинуации, я не жаловался на непривычку к подобным нагрузкам! — Маккой, сделав шаг навстречу тоже вставшему с кровати Споку, ткнул его пальцами в поджарый бок. — И не надо делать вид, что ты не боишься щекотки. — Я вулканец и не боюсь щекотки, — согласился Спок, осторожно отступая, но тут же уткнулся спиной в грудь обнявшего его за талию Кирка. — Все, довольно, приказываю вам всем вместе топать в душевую. — Слушаюсь, капитан, — ответил Спок, ловя все еще тыкающую его в бок ладонь Маккоя и нежно сжимая. — Адмирал, — поправил его Кирк с усмешкой. — Ты же сам говорил, что я могу обойтись без официального обращения в подобной обстановке, Джим. — Но... Маккой расхохотался: — А кое-кто тут точно знает толк в ролевых играх. В душе они так старательно мылись, что Джиму вспомнилась Эдит Килер, которая когда-то давным-давно искренне удивлялась надраенному полу подвала. Подумаешь, когда рядом Спок и Боунз, для Джима Кирка нет невозможного. Проигрышные сценарии страшатся попасться ему на пути, а его дьявольская удача вывезет и из геенны огненной. Ну и излишек смазки, нанесенной на... разные части их тел и в процессе оказавшейся везде и всюду, легко удалился под ласковыми прикосновениями шести намыленных ладоней. Зато стоило ему выйти из ванной и оглядеть постель, как эмоционально окрашенные выражения сами сорвались с языка: форменная простынь была покрыта жирными пятнами любриканта, баночка, которую они оставили около кровати, опрокинулась на толстый ковер. — Джим? — Маккой обеспокоенно смотрел на него из душевой кабины. — Это посольские апартаменты, а мы за ночь превратили их в... — только веселый взгляд Спока заставил его сдержаться и не оскорбить случившееся нецензурной бранью. — Что обо мне подумают? — Что в ночь перед трибуналом ты решил, что помирать, так с музыкой! — пояснил доктор. — Заодно обновишь почетное звание самого завидного любовника Звездного Флота. А мы со Споком подтвердим. — Я реплицирую состав, который растворяет жиры, — пообещал Спок. — И новую простынь тоже. Наутро Джим Кирк вышел из зала суда в капитанском звании, в ожидании нового судна и со своим старшим помощником плечом к плечу. Глава медицинской службы — если только таковой входил в состав экипажа — лейтенант-коммандер Маккой ждал их у восстановленной пристани. — Их не видно. Наверное, уплыли в океан, — сообщил он. — Вольному воля, — согласился Джим. — Наш шаттл отходит через полтора часа. И будь что будет.