Игры времени

      Министерство магии, отдел тайн.       Только одна пара противников продолжала биться, не обращая внимания ни на что вокруг. На глазах у Гермионы Сириус увернулся от красного луча, посланного Беллатрисой — он смеялся над ней…       — Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна! — воскликнул он, и его голос раскатился эхом по огромной комнате.       Второй красный луч поразил его прямо в грудь.       Улыбка ещё не сошла с его губ, но глаза расширились от изумления. Казалось, Сириусу понадобилась целая вечность, что­бы упасть: его тело медлило, выгибаясь кривой дугой, прежде чем утонуть в рваном занавесе арки. Гермиона успела увидеть на лице любимого человека лишь смесь страха и удивления; в следующий миг он исчез в глубине арки. Дымчатый занавес колыхнулся, словно от внезапного порыва ветра и сразу же застыл.       Раздался торжествующий клич Беллатрисы Лестрейндж, но Гермиона знала: Сириус просто упал, скрывшись за занавесом, он вот-вот появится с другой стороны арки, потому что, как и любой другой волшебник, был самым настоящим мастером иллюзии (ведь так?). Он их всех одурачил. Попросту разыграл.       Но Блэк не появлялся.       — Сириус, — уронила в воздух Гермиона, — Сириус! Сириус!       Крупная дрожь сотрясала измождённое после боя тело, пока разум, одурманенный сквозящим мимо, словно яркие огни и искры, происходящим, кипел и накренивался вбок — Гермиона кричала, пока горло сдавливало удушье. Слезы катились по щекам, крупными каплями стекая по подбородку куда-то вниз, а весь мир — такой дивный мир — внезапно перевернулся, безвозвратно меняясь и вместе с этим изменением выцарапывая из её рук смысл жизни. Он исчез, и всё, ради чего она жила, тоже исчезло — Сириус единственный, кого она любила своей странной девичьей любовью.       Гермиона не успела заметить, как оказалась на дне ущелья. Сириус должен быть совсем рядом, сейчас она, Гермиона, вытащит его из-за занавеса. Но не успела она вскочить на платформу, как Люпин обхватил ее сзади и крепко сжал кости.       — Ты ничего не можешь сделать, Гермиона. Слишком поздно.       Нечеловеческий крик вырвался из её груди. Сириус, её Сириус мертв. Истина, которую она не могла принять, но которая уже обосновалась в рваной душе и сейчас проедала в ней дыры. Гермиона рванулась из чужих рук.       — Я хочу, — Гермиона жадно глотала воздух, пытаясь справиться со слезами дикой боли, — Я хочу, я хочу, чтобы эта тварь страдала, чтобы они все страдали!       И, прежде чем Люпин снова успел её поймать, она бросилась за Беллатрисой, которая убегала из зала Смерти, безумно хохоча.       — Ну же, давай, грязнокровочка, попробуй догони-и! — Беллатриса зашлась скрипучим смехом, оборачиваясь через плечо. — Ах, ты видела, как я убила твоего любимого Сириуса!       — Круцио! — заклятие, пущенное Гермионой, пролетело в нескольких дюймах от головы Лестрейндж.       — Видимо ты действительно очень любила его, раз сотворила непростительное после его смерти! — она скрылась из виду за ближайшим поворотом. — Какой несчастный поворот событий. Бедная детка!       Гермиона повернула туда же, натыкаясь на ряд чёрных дверей. Беллатриса, казалось, была здесь вот только что — и теперь она бесследно исчезла, оставив после себя резные мощёные двери зала Смерти. Или Гермионе уже кажется и никаких дверей нет?       В голове гулом разносился чужой высокий смех: «Детка!».       Гермиона понимала, что упустила своего врага, и что что-то здесь не так, но не желала признавать очевидное. Она попросту решила действовать наугад, судорожно поворачивая медные ручки.       Первая дверь привела её в зал, где летающее нечто чуть не задушило Рона, который теперь лежал на полу без сознания.       Вторая дверь вела в зал со странными бликами. Через стены были слышны отголоски битвы в зале Смерти. Почти всех пожирателей, судя по всему, схватили, но оставалась она, убийца, отнявшая у Гермионы самое дорогое…       Третья дверь открылась легче всех и будто бы сама по себе. За ней оказалась комната с маховиками времени, что на длинных тонких петлях висели в пустом холодном воздухе. Гермиона зашла туда и остановилась. Маховики времени окружавшие её, раздавались лёгким звоном, что давил на уши. А решение как-то пришло само собой.       Зачем убивать Беллатрису сейчас, когда можно вернуться на час назад в прошлое и убить ее там, спасая жизнь Сириусу.       Гермиона дотронулась до первого попавшегося маховика, дёргая за тонкую цепочку, когда в комнату зашёл кто-то еще. Она обернулась, выставив перед собой глухо сжатую в руках палочку и готовая атаковать в любую секунду, когда взгляд наткнулся на знакомые светлые волосы.       — Малфой? — Грейнджер остолбенела. Драко Малфой, знаменитый Слизеринец и сын Люциуса Малфоя, стоял всего в нескольких метрах. На нём смоляным пятном растекался плащ пожирателя смерти. Каков отец, таков и сын, что ли? Он — тоже?       Хотя — кто знает — может быть, это вовсе не было неожиданностью. Может быть, это даже было не важно, ведь в голове крутился один сплошной Сириус и поглощающая мозг, словно опухоль, идея. Маховик звенел в руке и был холодным, как пустота.       — Гермиона, — Драко нервно усмехнулся, будто бы соображая — как с ней, Грейнджер, здороваться и себя вести. Гермиона только сильнее сжала палочку.       — Драко.       — Положи маховик обратно и вернись к остальным, — мягким голосом сказал он.       Гермиона, казалось, не услышала его:       — Как? Драко Малфой, ты тоже Пожиратель? — палочка в руке подрагивала. Драко же побледнел (куда больше?), направляя на неё свою палочку в ответ. — Но тебе же ещё даже нет семнадцати.       Они просто дети. Просто дети, которые здесь что-то забыли. И это было нечестно.       — Положи маховик, — прохрипел Драко, — ты не должна вмешиваться в прошлое, это может полностью изменить настоящее…       — На это маховик и рассчитан, — отчеканила Грейнджер.       — Это может отразиться на всех, глупая грязнокровка, — процедил Малфой, а Гермионе показалось, будто бы в её теле разлилось колючее проклятие Круциатуса. Она вздрогнула, пытаясь вспомнить, с каких пор Драко стал таким резким в собственном стремлении кого-либо отрезвить, — на тебе, на мне и моей семье. Что бы там не случилось, ты не имеешь права менять это, — сказал Драко так, будто бы сам не раз думал — а чёрт с ним. Можно всё бросить, крутануть цилиндрическое кольцо маховика — почему бы и нет? Гермионе так показалось.       То это чувство упало в воздух и растворилось в нём прежде, чем достигло земли.       — Тебе-то какая разница, — в каждом слове Гермионы сквозила горечь, — ты же всегда был бездушным эгоистом. Не поверю, что тебе был важен кто-то кроме самого себя. Она убила Сириуса, — голос дрогнул, надломился и зарокотал, выплёвывая полное ненависти: — Прочь с дороги, Малфой.       Грейнджер начала крутить маховик. Драко с ужасом увидел, как воздух вокруг Гермионы начал рябеть и мерцать кроткими искрами. Он бросился к девушке.       — Стой! Прекрати сейчас же! Ты не можешь! Акцио! — маховик выскользнул из ее руки по направлению к Малфою. Тот схватил его за край цепочки. Гермиона ринулась к нему и резко рванула другую сторону на себя. Маховик закрутился посередине, как сумасшедший, Драко и Гермиону окутал кокон из очень быстро меняющихся событий, воспоминаний, мыслей. Он все сужался и сужался, а им не хватало воздуха.