Клуб разбитых сердец

— Он нравится тебе. — Это не столько вопрос, сколько ответ. Для него это чувство растянуто надолго, и жаль, что он не может отрицать это. — Он нравится тебе уже давно. Он нравился тебе несколько лет, Мэтт. — Он мой лучший друг, — отвечает он, его голос едва громче шепота. — Конечно, он нравится мне. — Мэтт, — ворчит Пидж и цокает языком. — Зачем ты все так усложняешь? Скажи ему, что чувствуешь. Учитывая то, через что вы прошли, не думаю, что он больше не захочет быть твоим другом просто потому, что ты ему признаешься. Они правы. Но будет как-то неловко, если признание будет вежливо отклонено одним из лучших пилотов в Гарнизоне. Одним из лучших пилотов во Вселенной. Словно читая его мысли, они мягко хлопают его по плечу. — Хватит думать да гадать. Что тебе терять? В этом-то и дело. Он уже многое потерял на войне. Свою невменяемость, свою руку, ногу... свою излишнюю доверчивость. Свое ощущение стабильности. Он хочет перемен, хочет от Широ бóльшего, но в то же время боится этого. Он совсем не тот, каким был раньше, но их с Широ отношения остались теми же, сохраняя утешительную постоянную. Он хочет сохранить ее. Хоть осознание этого делает ему больно, он, не проронив ни слова, встает с дивана и уходит, хлопнув дверью. Сердито идя вдоль улицы, ускоряет шаг, дергает воротником куртки и натягивает на голову капюшон. Может, он не такой известный, как паладины Вольтрона, но он все еще член керберовского экипажа, мертвец, вернувшийся к жизни. И бывший капитан повстанцев. Он просто известен тем, кто хочет завязать с ним разговор. Но сейчас он не в настроении разговаривать. Его прогулка с мыслями о жалости к себе начинается бесцельной, но только до тех пор, пока он не понимает, что выходит на знакомую улицу. Это та же улица, по которой он, превысив скорость где-то на тридцать километров в час, ехал в первом часу ночи, потому что Широ позвонил ему и всхлипывая рассказал о перепалке с Адамом. Следующая ночь прошла так же. Широ был убит горем из-за расставания с Адамом. Широ обнимал Мэтта, словно плюшевого мишку, и плакался ему в плечо, бормоча что-то несвязное. Они так и уснули: Мэтт остался на ночь, потому как Мэтт не мог покинуть Широ тогда, когда тот в нем больше всего нуждался. Ноги, идущие смелее мыслей, приводят его к дому Широ. Он молча тянет руку к двери, чтобы постучаться. В этот момент все происходит как в замедленном действии. Он почти касается двери, как слышит это. Высокий смех 'в нос', который никак не мог принадлежать Широ. Рука замирает перед дверью — он слушает приглушенный разговор. Он не может разобрать его полностью, но те урывки, что он слышит… Широ счастлив. Широ счастлив с другим. И кто он, чтобы дарить ему счастье? Он на цыпочках отходит от двери к тротуару. Его следующая остановка — какая-нибудь маленькая пустыня, безжизненная равнина, где он мог бы покричать о чувствах, что держал годами, пока не осипнет. От старых привычек сложно отказаться, и он снова играет роль всегда поддерживающего лучшего друга. Широ неприкрыто рассказывает Мэтту о своих новых отношениях, и Мэтт поздравляет его. И он завидует ему — Кертису. И, как и в прошлом, он не может заставить себя идти дальше. Он ходит на парочку свиданий, но видно, что у него не лежит сердце к спутникам, а количество раз, когда он говорил на этих свиданиях, можно пересчитать по пальцам. Со временем он все больше относится к тому, что Широ снова в отношениях, как к должному. По крайней мере, он убеждает себя в этом. Он старается не обращать внимание на то, что улыбка Широ мгновенно поднимает ему настроение и что он все-таки хочет обнимать его хоть чуть-чуть крепче. Хоть чуть-чуть дольше. И, как оказывается, не он один. Кит все время смотрит на Широ немного дольше других. Больше улыбается рядом с ним. Больше смеется рядом с ним. Они бы мило смотрелись вместе. Они бы хорошо друг другу подошли. Откровенно говоря, Мэтт удивлен тому, что Кит и Широ никогда не встречались. Они всегда казались ближе... намного ближе. Мэтт сидит рядом с Китом, чьи колени касаются крышки стола, когда он описывает свои планы на будущее — он думает разделить Клинок Марморы на две группы: организацию по оказанию помощи и межгалактическую полицию, когда получат приглашения туда. Кит первый начинает плакать. — Мэтт… Мэтт, он нравится мне. — Мне тоже, старина, — отвечает Мэтт, плача едва ли не сразу после него. — Мне тоже. Их связали разбитые сердца и разговоры о связанных с Широ воспоминаниях. — Я впервые встретил его, когда пытался проникнуть в комнату симуляции после закрытия. — Нарушая правила? Так по-Китовски для тебя. — Как будто ты их не нарушал. — Ладно, нарушал. Но Широ почти всегда выручал меня. — Да, как и меня. Они говорят о наболевшем: когда и как поняли, что им нравится Широ, и как долго. — Думаю, он всегда мне будет нравиться, — признается Мэтт. Кит не может не согласиться с этим. Проходят годы, пока боль разбитого сердца переходит в обычное беспокойство. У самого Мэтта свадьба, но только скрытая. Секретная. — Тайная, — немного раздраженно, но приятно удивленно поправляет его Пидж. Они поженились на Алтее, и ввиду своих своеобразных вкусов предпочли обручальным кольцам парные ножи и татуировки. Ну, для Кита это тату. Для Мэтта это рисунок, аккуратно вырезанный на протезированной руке. Конечно, он мог бы сделать тату на левой руке, но гравировка лучше: Кит сам ее делал. Когда их руки соприкасаются, на них получается полноценное созвездие. — Никогда не думал, что у клуба разбитых сердец столько преимуществ, — хохочет Кит, переплетая пальцы с пальцами Мэтта. — Никогда не думал, что такая трагедия может привести к чему-то хорошему. — Он смолкает — резкий вдох выдает его нерешительность. — Думаешь, есть реальность, где Широ любит нас в ответ? — Нас? — спрашивает Мэтт, вопросительно склонив голову вбок. — Что же стало с твоей мечтой стать жениться на Широ, стать крутыми и бороться со злодеями вместе? — Эта мечта изменилась, — отвечает Кит, наклоняясь ближе и целуя его в лоб, — когда я влюбился в тебя. Сейчас я люблю двоих мужчин. И всегда буду любить. — Даже так? Тогда я тоже люблю двоих, — хохочет Мэтт и тут же усаживает ухмыляющегося Кита на колени. — И один из них здесь. Не говори тому парню, но ты мой любимый. От этих слов Кит самодовольно фыркает. — Говорит парень, который описывал пресс Широ два часа. Теперь тебе нужно меня убедить. — Если тебя нужно убедить, то я был бы рад потратить на это всю оставшуюся жизнь. Мне начать с посвящения тебе песни? Кит, милый, я люблю... — только он думает над следующей фразой, как Кит накрывает его рот рукой. — Нет, спасибо. Я слышал, как ты поешь в душе. Ты очень разносторонний, но пение не твое. Я предлагаю тебе найти своему рту другое применение. Он принимает предложение Кита и льнет ближе. Его лицо рядом с щекой Кита, он высовывает язык и облизывает щеку. — Фу, Мэтт, ненавижу тебя, — охает он, стирая рукой слюну Мэтта и размазывая по его лицу. — Ты говоришь так, но в то же время целуешься со мной. Поцелуи, по-твоему, не слюнообмен? — Можешь ни на что не надеяться, если еще раз назовешь поцелуи слюнообменом. — Понял. Так я могу поцеловать тебя в качестве извинения? — Как угодно.