Во всём виноват багаж...

Совать ключ в замочную скважину не понадобилось: дверь распахнули, едва он широкими шагами пересёк расстояние от лифта до своей квартиры. Лера предупреждающе выставила перед собой открытую ладонь. — Пообещай мне, что скандала не будет, — попросила сдержанно. — Как он сюда попал? — игнорируя её призыв к благоразумию, Вяземцев переступил порог, кипя плохо скрытой яростью. — Свой адрес я не сообщал. Севе — говорить запретил. — Я пригласила, — она храбро встретила его взгляд. — Так что мне и высказывайся. — Зачем? — процедил он сквозь зубы. — Он попросил. Был настойчив. — И что? Спросить моё мнение не надо было? — Я знала, что ты откажешь. — Разумеется, — он размашистым движением снял пальто, насадил на бронзовый крючок, так что петля у воротника затрещала. — Это мой дом, Лера. Я сам решаю, кому позволено переступать его порог, а кому — нет. Лера покачала головой. — Лёш, знал бы ты каково это — между вами разрываться. — А я об этом не прошу, — взвинчено стегнул он, — выбери их сторону и позволь мне жить так, как я того хочу! Союзничества, как и жалости — не требую. О вырвавшихся словах тут же пожалел, увидев, как она сжалась, отступая назад, будто получив хлесткую пощечину. — Ты ничего между нами не изменишь, — сказал, сбавляя обороты, — почему ты этого никак не примешь? Ни прошлого не изменить, ни настоящего, да и в будущем — не планирую. — Ради Настёны поговорите, если не ради меня. Алексей скрипнул зубами — приём был из запрещённых. Зря она его применила. Не ответив, он направился в гостиную. Мягкий свет ламп выхватил у искусственно созданного уютного полусумрака фигуру сидевшей на диване Анны. Новак с плохо скрытым напряжением наблюдала за стоявшей у елки Настей, державшей за руку мужчину за пятьдесят, одетого в дорогой, сидевший с иголочки синий костюм и белую рубашку. Плотная петля шёлкового галстука стягивала шею с острым кадыком. Малышка весело щебетала, показывая то на один, то на другой яркий ёлочный шар. Гость, делая вид, что увлечён её пояснениями о том, какой из сказочных героев изображён на ёлочных украшениях, важно кивал русой головой с проседью на висках. Леонид Ярославович Вяземцев — собственной персоной. Замерев у порога, Алексей не удержал судорожного глотка. С детства отец одним своим присутствием умудрялся вселять в него необъяснимый страх и неуверенность в себе. Прежнее чувство давно ушло, но на смену пришли горчившая ненависть и не проходящая боль. Услышав шаги за спиной, Вяземцев-старший развернулся, выпуская руку внучки. Алексею открылся холодный взгляд таких же стальных, как и у него, глаз. Красивое даже в зрелости лицо несколько портил хищный нос с горбинкой и плотно поджатые губы. Настёна, завидев Алексея, с радостным визгом бросилась к хозяину квартиры. Следом прокосолапил Макс. — Ты принёс мне куколку, которую обещал? — взлетев на руки Алексея, Настёна обняла его за шею. — Прости, зайка, мне пришлось задержаться на работе, — ответил он, не спуская глаз с отца. — Но если хочешь, завтра мы вдвоём поедем в магазин и заберём её у подруг-кукол. — И она станет моей подругой. — Не сомневаюсь, — он, поцеловав нежную щёчку дочери, опустил её на пол. — Дедушка, ты слышал? — Настя радостно запрыгала вокруг Алексея. — Дядя Лёша купит мне самую красивую куклу на свете! — Не сомневаюсь, — Вяземцев-старший смотрел на сына, не скрывая снисходительности в уголках рта, — дядя Лёша — сама доброта. Явственно выделенное «дядя» заставило Алексея скрипнуть зубами. Одно короткое слово, а сколько яда. — А ты купишь мне новое платье. — Настя, — Лера, встрепенувшись, шагнула к дочери, — это некрасиво, выпрашивать подарки, — сказала, поднимая девочку на руки. — Да уж… — пробормотал Леонид. — Это же праздники, мамочка, — Настёна распахнула свои и без того большие глаза, — все делают друг другу подарки. — Но у тебя их слишком много. Анна… — беспомощно позвала она, следя за потемневшим лицом Алексея. Тот был готов сдетонировать в любую секунду. Новак, спасая положение, встала с дивана и переключила Настёну на себя, обещая показать ей купленное новое ожерелье. Подхватив малышку на руки, Анна поднялась с ней по лестнице к спальням. В гостиной повисло пахнущее гарью молчание. — Ты её слишком балуешь, Лера, — первым заговорил Вяземцев-старший. — Девочке не помешала бы дисциплина. — Как её воспитывать, решать не тебе, — холодно отбрил Алексей. — Разумеется, — Леонид приподнял манжет рубашки, бросив взгляд на дорогие часы, — я должен был решить вопрос о том, как её забрать у биологической матери и оформить материнские права за Лерой, а затем устраниться, чтобы со стороны наблюдать за жизнью собственной внучки. Единственного продолжения своего рода, — он опустил руку. — Ведь другого внука мне с вашей матерью ни один из вас не подарит. — Мы позволяем вам видеться с Настей, — упрекнула Лера. — Раз в год? День-два, в которые ни ты, ни Настя не проживаете рядом с нами. Выбирая отель и короткие визиты, вместо того, чтобы провести полноценное время в отчем доме. — Напомнить, как вы приняли Анну в первый раз? Ты умудрился едва не с порога оскорбить и её, и меня, не постеснявшись заявить, что не потерпишь нашего совместного проживания в одной комнате. Не можешь принять того, что мы спим в одной постели — под одной крышей будешь видеть нас лишь в короткие визиты. — Мужеложество — грех во всех ведущих религиях! — Я не сплю с мужчинами, — отмела Лера. — Это он, очевидно, обо мне, — Алексей хмыкнул. — Какая ирония — поборник моральных устоев вырастил детей, предпочитающих однополые отношения. Где же ты допустил прокол, а? Вяземцев-старший, запнувшись, поджал губы. — Я пришёл не для ссоры, — сказал, сдерживая себя. — И каким бы я ни был отцом, право видеть внучку имеем и я, и ваша мать. Мы дали вам жизнь. — И одну забрали, — вырвалось у Алексея — горьким выдохом, с клокотанием рыка. — Лёш, — Лера ухватила его за руку, переплела пальцы, позволяя ему её сжать руку, так что заболели кости. — Не надо, милый. Он, тряхнув головой, уступил и, выпустив её руку, отошёл к камину. — Я сделаю нам чаю, — Лера потёрла онемевшие пальцы — хватка у брата была сильной. — И предлагаю поговорить, не вспоминая о том, кто и что не приемлет, по будь-каким соображениям. Леонид сделал жест рукой, подтверждая своё согласие с предложением дочери. Алексей ограничился молчанием. Короткая вспышка опустошила, накатила усталость. Лера ушла на кухню. В гостиной вновь воцарилась тишина. Между ними давно не осталось ничего общего. Ни тем для разговора, ни чувств. Общим было разве что упрямство. — Спросить как мать — не хочешь? — подал голос Вяземцев-старший. Алексей пожал плечами — он не видел мать с самого ухода из дома и та ни разу не предприняла попыток связаться с ним. Знал и почему — на его полной изоляции от семьи настоял отец, и она послушно выполнила волю мужа. Так, как поступала всегда. — Я знаю, что она в порядке. — От Леры? Мог бы и сам поинтересоваться… — Напомню тебе твои последние слова, — перебил он, — ты сказал, что я больше не принадлежу к семье Вяземцевых. — Я этого не говорил… — Дословно, — оборвал Алексей, подняв указательный палец к лицу, — звучало так: «Чтобы твоего духу, погань, возле нас больше не было». — Я не называл тебя поганью, — возразил Леонид. Алексей выдал нервный смешок. — Какая же избирательная у тебя память. Именно так и назвал, но слышал я от тебя и словечки похуже. Мерзость, позор семьи, извращенец… Перечислять дальше? «Лучше бы я тебя удушил младенцем собственными руками, давно бы отсидел и вышел». Так ты сказал? — Хватит… — Вяземцев-старший поднял руку. — Согласен, — он кивнул, — хватит. Хватит ходить вокруг да около. Зачем ты приехал? Только не говори, что соскучился. Мы оба больше не отец и сын. Дело в ином… Он замолчал, услышав звонок в дверь. Лера крикнула с кухни, что сама впустит гостя. Алексей нахмурился, услышав из коридора знакомый голос. В гостиной появился Сева с бутылкой вина в руках и широкой улыбкой на довольной физиономии. — Ага… — улыбка Рогозина тут же поблёкла, стоило ему выловить взглядом Вяземцева-старшего, — я думал, что прибуду первым. Здравствуй, Леонид. — Ты знал о его приезде? — Алексей вспыхнул. — Значит, это твоих рук дело? Всеволод развернулся к Алексею. — О самом приезде не знал, — сказал, оправдываясь, — ожидал позднее. Думал, что успею тебя подготовить. Но разговор мы имели, признаюсь. Не психуй, Лёша, — попросил, увидев, как проступили его желваки под кожей, — нам нужна помощь Леонида. — Помощь в чём? — Ты просил меня найти юриста, который поможет с нашей проблемой. И лучшего, чем твой отец, нам не найти. Он справится с претензиями адвокатов Женевьевы и не позволит ей забрать Настю. — Забрать Настю?! Звонкий голос Леры развернул Алексея ко входу. Валерия стояла на пороге, держа в руках тяжёлый поднос с чашками и чайником. Поднос затрясло, и стоявший к ней ближе остальных Всеволод, поставив бутылку на пол, поспешил забрать его из рук Вяземцевой. — Валерия… — Алексей шагнул к сестре, но она выставила перед собой руку, показав, что сейчас её лучше не трогать. Она сама опустилась на диван и прижала ладони к лицу, не желая показывать гулявшие по нему эмоции. — Ты ничего не сказал ей, — с язвительностью бросил Вяземцев-старший сыну, складывая руки на груди. — Великолепно. Алексей поджал губы, однако вызов не принял. Он опустился у ног сестры, потянувшись к её запястьям. — Лерка, — прошептал с виной в голосе, — я собирался рассказать… позже. Когда решил бы, как избавиться от Женевьевы. Она позволила опустить свои руки, открыв бледное лицо с подрагивающими губами. — Я обязана была знать… Настя — моя дочь. — И ею и останется, — он постарался вложить в свой голос всю свою уверенность, — никто Настёну у нас не заберёт. Обещаю тебе. Лера, обмирая от страха, вжала кулак в зубы. — Лёша — простонала жалобно, не чувствуя, как слезы непрошеными побежали по щекам, — я этого не переживу… С ума сойду… — Всё будет хорошо, — у него стянуло желудок в узел. Видеть всегда полную жизни и силы сестру плачущей, как маленькая девочка — было тяжело. — Верь мне, Лерка. — Папа… — Я здесь, — Вяземцев-старший опустился рядом с дочерью на диван. Она выбрала не его, а отца. Укол был чувствительным. Поднявшись на ноги, Алексей отошёл к Севе, угрюмо наблюдая за тем, как Лера плачет в руках родителя. — Девочка моя, — Леонид погладил дочь по волосам, — не плачь. Папа тебя не оставит. И всё исправит. Алексей, поджав губы, отвернулся. Смотреть, как отец утешает Валерию — было экзекуцией над самим собой. Он направился в кухню: уйти подальше от Вяземцева-старшего и его избирательной любви к детям стало насущной потребностью. Оказавшись на кухне, он открыл кран в мойке, наполнил стакан ледяной отфильтрованной водой и отпил глоток. Полегчало лишь отчасти и он уцепился за мысли, что отвлекали от происходившего в гостиной. Димон… Перед внутренним взором всплыло лицо Сенцова. Оказаться бы сейчас рядом с парнем. Прижать к себе, почувствовать тепло тела и уткнуться лбом в плечо. Долгий вдох-выдох. Алексей почти взял себя в руки. За спиной прозвучали шаги. В кухню вошёл Всеволод. Он и не поворачиваясь, знал, что это Рогозин. Давно привык к его манере чеканить шаг. — Уйди, — сказал глухо. — Лёша… — Предатель. Сева свёл брови к переносице. Обижаться не стал, знал, что тот имел причины испытывать гнев. — Я забочусь о тебе и нашей девочке. Подумай трезво, отставив в сторону свои обиды. Сейчас главное — Настя, а не твои претензии к отцу. — Уйди, говорю. Пока я тебе не врезал, — Алексей зарычал. Вяземцев пожал плечами: — Врежь, если легче станет. Но прежде выслушай. — Не хочу, — упрямо отмёл он. — Давай начистоту, — Рогозин, сунув руки в карманы, опёрся задом в кухонный островок с гранитной столешницей, — когда надо было узаконить права Леры на малышку, ты от помощи отца не отказался. Дал добро, и Леонид позаботился о том, чтобы Лера получила сперва временную опеку, а потом и материнские права относительно Насти. Так что изменилось? — Тогда у меня не было выбора. — И сейчас нет, — Сева состроил гримасу, встречая его острый взгляд через плечо, — ну… почти нет. — Мать с отцом могли претендовать на опеку над Настей, я согласился на помощь отца только в обмен на отказ от их претензий в пользу Леры. — И они приняли твои условия, Настёна получила мать, плюс деда с бабкой. А ты стал добрым дядюшкой. Неплохой расклад. — Думаешь? — Вяземцев недружелюбно сощурился. — Ты сам согласился с ролью дяди вместо отца. Алексей отвернулся, сделал новый глоток из стакана. Лицо пылало. Стоило сунуть голову под струю, иначе он взорвётся и вышвырнет из квартиры и отца, и Севу. Но как ни хотелось этого признавать — Рогозин был прав. Отец защитит права Насти и Леры лучше, чем кто-либо. Леонид был отличным юристом, имел долгую практику и известное имя в своей среде. Вяземцев сжал стакан, грозя раздавить хрупкое стекло. Сева, шагнув ближе, рискнул уложить ладонь на его плечо. — Лёха, переступи через собственные обиды ради дочери. Он дёрнулся, сбрасывая его ладонь с плеча. — Не трогай. — Понял, — он отступил назад. — Дам тебе время подумать. Леонида заберу с собой. Но кое-что тебе оставлю. Вяземцев скосил глаза — Рогозин уложил на столешницу флешку и отступил назад. — Мой человек прислал свой отчёт по твоей Дульсинее. Я не удержался — просмотрел. Думаю, ты многое поймёшь, ознакомившись с её содержимым. Лучше было бы, конечно, дать её после того, как ты остынешь… — Ты мне не психолог, Сева. — Не психолог, но друг, и знаю, что говорю. Позвони мне позже, Лёш. Спать не лягу, пока мы не поговорим. Вяземцев для себя их разговор закончил, потому промолчал. Рогозин, повздыхав, покинул кухню. Из гостиной прозвучали голоса. Сева предложил Леониду обговорить дальнейшие действия на «нейтральной» территории, Вяземцев-старший согласился. Но прежде, чем уйти, появился на кухне. Алексей вздрогнул, услышав за спиной голос отца. Разворачиваться не стал, уперев ладони в мойку. — Меня пригласили возглавить филиал солидной юридической фирмы, здесь — в столице, — сказал Вяземцев-старший, разглядывая его затылок с фривольным пучком волос, связанных в хвост. — По случаю открытия филиала, фирма устраивает корпоративный вечер для сотрудников и их семей. Тематика — новогодняя. Он потянулся к карману и выложил на столешницу островка квадрат конверта с пригласительным. — Здесь адрес. Я жду тебя с Лерой на вечере. Мать будет там же. Это не моя просьба, а её, — добавил с режущей ухо сухостью. — Там и продолжим разговор. Алексей не проронил ни слова. Сева окликнул Вяземцева-старшего из коридора, и Леонид покинул кухню. Хлопнула входная дверь. Перекочевав к окну, выходившему во двор дома, он проследил за тем, как двое мужчин выходят из подъезда. Рядом стояли припаркованные дымчато-серая Santa Fe Рогозина, и серебристый Audi A5 Sportback отца. Рогозин и Вяземцев остановились. Сева прикурил, и зажестикулировал свободной рукой. Леонид поднял воротник пальто, укрываясь от пронизывающего ветра. Обменявшись парой реплик, мужчины разошлись по машинам. Автомобили выехали из двора в одном направлении. Лера появилась, как только он отлип от окна, неся в руках поднос с остывшим чаем. Не глядя на брата, она принялась сгружать чашки и чайник на стол. Он с беспокойством следил за осунувшейся сестрой. — Лер… — позвал тихо. — Эта стерва Настю не заберёт, — глухо произнесла она, не оборачиваясь. — Не сомневайся. — Я не отдам ей мою дочь. Она ей не мать, пусть хоть сто раз прокричит о том, что родила её. — Знаю. Лера, оставив терзать ручку чайника, развернулась к нему. — Зачем она это делает? Тебе мстит? — Нет. — Тогда зачем?! — взорвалась криком. — Внезапно проснувшиеся материнские чувства? В это я не поверю, она даже не пожелала посмотреть на малютку, которую родила! Знаешь, что у Насти были проблемы с дыханием? Врач сказал, это из-за того, что мать дымила всю беременность, как паровоз. Когда любят своего ребёнка, так не поступают! — Дело не в материнских чувствах. Настя ей нужна, чтобы выйти замуж за богатого немца. Он хочет быть отцом и согласен усыновить чужого ребёнка. Дополнительный бонус, что сделает старика сговорчивее. Глаза Леры расширились. — И ради этого она хочет отобрать у нас Наську? — Никого она не отберёт. — Отец ей этого не позволит. Алексей уязвлённо поджал губы. — Я — не позволю, Валерия, — уточнил он. Она его не слушала, погрузившись в себя. Тонкие пальцы нервно комкали подхваченное со стола полотенце. — Ты сделаешь всё, что скажет отец, — сказала, выныривая из своих мыслей. — Он знает, как защитить Настю. И мы примем его помощь. — Лера… — Лучше не продолжай, братец, — предупредила она, обрывая. — Этого дела я на самотёк не спущу. И Женевьеве дочь не отдам. Я бы ей и котенка не отдала! Возражать не стал. Сейчас Валерия была глуха к любым его доводам. Сестра покинула кухню, и он, повернувшись к столу, поднял конверт. Вытянув пригласительный, скользнул взглядом по печатному тексту. На последней строке задержался и перекочевал глазами на флешку. Смахнув её в ладонь, Алексей отправился в свой кабинет. Дремавший на диване гостиной Макс, подняв голову, глухо залаял. — Это я, Максимилиан. Узнав хозяина, старый мопс, соскочив с дивана, поковылял за Алексеем. Пропустив его за собой в кабинет, он закрыл дверь на замок и, опустившись в кресло у стола, открыл крышку ноутбука. Макс занял привычное место у его ног, тут же басовито засопев, как все брахицефалы. Прислушиваясь к успокаивающему похрюкиванию пса, он ввёл код и вставил флешку в USB-порт. Накопитель содержал три папки: документы, фото и видеофайл. Начав с документов, он узнал то, что и так было ему известно — имя, фамилия, отчество, учебное заведение, которое окончил Димон. До десятого класса практически отличник, в последнем классе Сенцов резко сполз до троечника. На двух фото из школьного выпускного альбома Димона он не отыскал, зато Сенцов нашёлся на снимке выпускного девятого класса: стоящий в стороне от остальных, в образе классического эмо-изгоя. Тёмные длинные волосы, светлые пряди «домашней» мелировки, траурные цвета узких джинсов, и футболки с логотипом группы My Chemical Romance. Алексей увеличил изображение лица Сенцова и, нагнувшись, обрисовал пальцем ещё по-детски мягкий овал лица. — Ты был хорошеньким… — пробормотал, усмехнувшись, — впрочем, и сейчас не хуже. И что тебя скатило с отличников в аутсайдеры, Димон Сенцов? Он откинулся в кресле, задумчиво разглядывая следующее фото — коллаж из трёх лиц — двух взрослых со строгими лицами, в старомодных дешёвых костюмах, и коротко стриженого щекастого молодого парня. Как гласил текст внизу фото, он смотрел на родителей и старшего брата Димона. Ни одно из лиц ему не понравилось. Ознакомился и с нарытой на всех троих небогатой информацией: ничем примечательным родня Димона похвастать не могла. Обычное среднестатистическое семейство. Из соцсетей старшего из братьев Сенцовых — Михаила, Алексей узнал, что тот любил похвастать своими любовными подвигами, скорее всего выдуманными, был не промах выпить и нигде не работал. В альбоме профиля Михаила его брат не присутствовал. Но самым удивительным было то, что сам Димон ни на одном популярном социально-сетевом ресурсе зарегистрирован не был. Факт более чем странный для его возраста и рода занятий. Хорошо шифровался? Или ушёл от он-лайн контактов с миром сознательно? — Почему?.. Вопрос ушёл в никуда. Он переместил курсор к последней папке. Щёлкнул мышкой и открыл файл с видео, сделанном мобильным телефоном. Первым в уши влился яростный собачий лай, вторым — полный отчаянного страха высокий, до визга, пацанячий крик. Алексей окаменел, не отрывая взгляда от экрана. В сознании всплыли экзотические цветы, всплошную укрывавшие плечо и руку Димона. Семь минут чужой боли и ужаса. Он просмотрел все. Преодолевая тошноту и кроша зубы. После свернул запись и потянулся к телефону. Всеволод отозвался сразу.