Актриса

Стьюи не нервничал, на самом деле. Его актерская карьера внезапно взлетела вверх, и ток-шоу, подобные этому интервью, стали привычным делом. Увидев приближающийся свет прожектора, он поправил выглаженную желтую рубашку, поправил галстук — красный, как и брюки, — и приготовился выйти на сцену. — И-и-и-и с нами сегодня Стьюи Гриффин, юное дарование, недавно вернувшееся к своему амплуа Карины Смирнофф! — услышал он и, глубоко вздохнув, вступил в круг света. Улыбнулся — широко, мило, как долго учился все эти годы, — и помахал рукой сидящим в зале зрителям и камерам. — Добрый вечер, Стьюи, — положил на его плечо руку телеведущий и настойчиво проводил его к креслу около своего стола. Стьюи еще раз лучезарно улыбнулся на камеру и изящно сел на подушечку сиденья, закинув ногу на ногу. Обтягивающие красные джинсы тут же потянулись, приятно облегая его голени и ягодицы, и улыбка Стьюи почти стала искренней. — Добрый вечер, Уолли, — фамильярностью на фамильярность ответил Стьюи. То, что он был еще подростком, не означало, что он собирался терпеть снисходительное отношение, однако, не на камеру же было возмущаться. Стьюи, конечно, стал теперь крайне популярен, но не настолько, чтобы устраивать истерики. — Я вижу, у тебя хорошее настроение, Стьюи. — Да, Уолли, — процедил его имя Стьюи. — Что же, сейчас оно станет еще лучше. Дело в том, — игриво подмигнул ведущий Стьюи, и тот ответил ему вежливым кивком, — что мы нашли одну персону, которую вам будет интересно увидеть. — Да? Кто же это, сгораю от нетерпения, — подыграл ему Стьюи. — Это одна из ваших подруг по съемочной площадке. — Ох... Ну... У меня было много подруг по съемочной площадке. И еще больше друзей, — наигранно засмеялся Стьюи и манерно махнул рукой. Ведущий рассмеялся вместе с ним, будто и правда понял посыл, в чем Стьюи, на самом деле, сомневался. — Как бы то ни было, но мы нашли самую первую. Ту, которая застала первое появление Карины Смирнофф на «Веселой ферме». Встречайте, — повернулся ведущий к шторам, за которыми Стьюи уже видел аккуратный силуэт худой девушки, — Джу-у-у-ули Стаппберст!.. И тогда она появилась. Стьюи знал, что это глупая мысль, но сначала ему показалось, что Джули совсем не изменилась. «Прошло больше десяти лет, что за идиотизм, в самом деле!» — сразу же после подумалось ему. А вслух ничего сказать не смог — сжал колено, впиваясь пальцами в ткань джинс, и нервно улыбнулся. Ему показалось, что Джули не изменилась, потому что и тогда, и сейчас Стьюи видел ее прекрасной. Когда погасли камеры, они наконец остались одни. Без ведущих, без зрителей в зале, без разжиревших наблюдателей-потребителей по ту сторону синего экрана и, когда Джули достала из своего уха наушник, без голосов агентов в голове. — Знаешь... — разорвал тишину Стьюи. Он не знал, как подобрать слова. — Тогда... Я хотел объясниться, извиниться, но твоя мама не подпустила меня к тебе. Прошло десять с лишним лет. Сильно лишним. Даже ближе к двадцати, на самом деле. А рыженькие, как хэллоуинская тыквочка, волосы Джули стали только милее. — Я ведь... Тогда я раскрыл твой пол потому, что ты сказала, как тебе жаль, что с девочкой нельзя, как с мальчиком. Я хотел показать тебе, что я мальчик, но... — Стьюи, — прервала его Джули. Голос наедине, в закулисной темноте, у нее был не такой звонкий, как на прямом эфире, но нравился Стьюи больше. Ниже, спокойнее и вовсе не так игриво — так звучала настоящая Джули, и теперь слышать ее Стьюи хотел только такой. — Стьюи, — повторила она мирно, не моргнув и глазом. — Я лесбиянка. Что иронично, ты помог мне это осознать, — чуть свела плечики она и сделала шаг, всего один, но твердый. Встала ближе к Стьюи. — И странно, нам сколько было, год?.. — Чуть больше. Быть может, ближе к двум. Честно сказать, я тогда немного... Иными вещами занимался. Планировал захватить мир, всякое такое, так что точно не скажу, — поправил ее Стьюи. Джули неловко рассмеялась, но через мгновение взяла себя в руки и серьезно продолжила: — Как бы то ни было, на самом деле я пришла на эту передачу, потому что... Не знаю... Я надеялась встретиться с Кариной. И в пятницу Джули пошла с Кариной на свидание. Собираясь, Стьюи впервые за долгое время нанес себе макияж криво. Пришлось умываться и начинать заново, но, когда он все-таки спрятал темные волосы под великолепный парик с локонами цвета пшеницы и надел большие — огромные! — очки, он почувствовал странное спокойствие. Ему было хорошо, когда он был Кариной. Иногда переодевания становились его фетишем, но Карина... Карина была чем-то другим. Кем-то другим. Кем-то большим, чем Стьюи Гриффин, когда-то отказавшийся от амбициозных планов по захвату мира и убийству матери, выбравший карьеру актера. Вернее, актрисы, разумеется. Так было написано в его контракте, по крайней мере. А Джули было с ней хорошо. — Ох, — смеялась она, и ложечка из-под мороженого, которую она держала тонкими пальцами, быстро-быстро стучала по тарелке. — Ох, Карина! Ты совсем не изменилась, просто чудо! — Да-да. И даже не пытайся это отрицать: ты великолепно выглядишь, Джули. Я бы даже сказала, совершенно, — протянул Стьюи, переводя взгляд на свой маникюр. — А если кто-то посчитает иначе — что же, они просто не достойны тебя. Подумай сама: почему ты должна расстраиваться, как ты мне сейчас рассказала, из-за мнения мужчин, которые тебя даже не интересуют? Это пережиток патриархального строя нашего общества. Какое им дело до того, где и какими длинными ты отращиваешь свои волосы, если это твои волосы и ничьи другие, а им их даже коснуться не светит? Знаешь, — пододвинулся чуть ближе Стьюи, и Джули мягко улыбнулась ему, — красивее тебя девушку найти будет сложно, Джули. Так что всем мужчинам мира остается только посочувствовать. — Ох, Карина... Как и раньше, ты меня прекрасно утешила. Спасибо. Теплая рука Джули легла на ладонь Стьюи, и тот едва заметно вздрогнул, а потом быстро сделал вид, что поправляет и без того идеально сидящий парик. — Знаешь... Моих родителей нет дома, — вдруг продолжила она. — Мы можем устроить ночевку. Совсем как раньше. Разве Стьюи мог отказаться? Кровать у нее была совсем другая, но кое-что не изменилось: как Стьюи и помнил, она была мягкой. И пахла румянами, пудрой — девчачьими вещами, косметикой, ароматами подростковой юности — совсем как сама Джули. — Как же так вышло? — наконец, спросил Стьюи, наматывая светлый локон на палец. — Когда я тебя поцеловала, ты сказала, что «жаль, что ты не мальчик». И что ты не лесбиянка. — Я... Наверное, я испугалась, — тихо ответила Джули, глядя в потолок. — Когда ты была у меня на ночевке в последний раз, я спросила, почему нельзя быть с девочкой, как с мальчиком. А с возрастом я поняла, что социальный конструкт «лесбиянка» вовсе не конструкт и вообще не социальный. А значит, с девочкой, как с мальчиком, можно... Я подумала: а зачем тогда нужны мальчики? Мне они просто... Просто не интересны. Рендалл был и остался моим единственным парнем, — горько усмехнулась она. — Он поднимал на тебя руку. Он был не достоин тебя, — отозвался Стьюи тонким голосом Карины и поправил алые клипсы на ушах. — Знаю. Как и большинство парней не достойны. Но, — повернулась Джули на бок, и ее рыжие волосы соскользнули по ее плечам на подушку, — благодаря тебе я поняла еще кое-что. Стьюи осторожно поправил очки и посмотрел на нее. В темноте цвета были приглушены, почти сливались в оттенки черного и серого, но ее волосы, ее глаза Стьюи видел будто днем — так они были красивы. — Что же? Джули отвернула его край одеяла, и Стьюи сразу стало холоднее: ночнушка, которую ему одолжила Джули, была тонкая-тонкая. Джули коснулась его груди рукой, а потом тонкими пальцами провела от его ключиц и до бедра. Мурашки побежали под невесомой тканью, и Стьюи нервно вцепился в дужку очков. Джули встала на колени. — Что с мальчиком тоже можно, как с девочкой. И уселась Стьюи на бедра. Волосы ее рассыпались по плечам, а с одного из них соскользнула бретелька ее розовой сорочки; ткань чуть спала, едва не оголяя сосок, и Стьюи глубоко сглотнул, кладя дрожащие руки на бедра Джули. Теплые — нет, горячие. — Особенно когда мальчик выглядит как девочка? — спросил он. — Особенно когда мальчик выглядит как девочка, — повторила Джули уже шепотом, склоняясь над Стьюи. Джули была прекрасна, и Стьюи даже захотелось увидеть, что пряталось там, под ее ночной сорочкой. С радостью он дал себя поцеловать: привкус собственной помады из раздражающего вмиг превратился в сладкий, да только вот руки Джули, которые поползли по его бедрам вверх, пришлось остановить. — Ох, Карина... Ты против?.. — печально спросила Джули, а Стьюи, глубоко вздохнув, сказал: — Но мы же просто не можем. — Не можем? Почему?! — воскликнула Джули. — Потому что, очевидно, нам еще нет восемнадцати, так как автору было бы крайне невыгодно делать нас совсем взрослыми, и в таком случае наш секс не будет пропущен в выкладку оргами и ФБ-рейтингом, — устало пояснил он. — Но... Но... — грустно забормотала Джули, но Стьюи не дал ей договорить. Поправил ночнушку, которая начала немного сползать, и чуть приподнялся на локтях, поднимая указательный палец. — Автору было бы крайне невыгодно делать нас совсем взрослыми, — повторил Стьюи, поясняя, — ведь это вызвало бы у читателей когнитивный диссонанс. Но, — продолжил он за Джули, — упоминание сексуальных отношений в рамках низкого рейтинга допустимо с персонажами, достигшими шестнадцатилетия. Так что, если мы прямо сейчас накроемся одеялом, а автор не станет описывать половой акт, мы не нарушим положения о запрещенном контенте. И потянул на себя одеяло, накрывая плечики Джули теплым пледом. — Знаешь, — продолжил он, — всегда хотела переспать с лесбиянкой. Джули потянула за веревочки у себя на спине, и ночнушка спала до бедер так же скоро, как на ее губах расцвела хитрая улыбка. — У тебя всегда был шанс, Карина, — Джули вновь опустилась ниже, пока Стьюи укрывал ее одеялом, довольно усмехаясь. — У тебя всегда был шанс.