«Прости, сегодня не смогу :( Репетируем в студии»
Черт. Отлично. Я написала в ответ «хорошо», и... и не знала, что делать дальше. Оставалось лишь два варианта: либо вернуться домой к Лето и бездельничать, либо все-таки пойти в школу, где учился Роджер Ричардс. Ведь все равно веселиться мне особо было не с кем. С Нэнси же я не пойду? Поэтому, я все же решилась сходить в школу. К слову, пришлось идти пешком, так как ни единого автобуса или такси я не увидела. Школа произвела на меня довольно хорошее впечатление. Она не была похожа на те школы, которые были в моем городе, и в которой училась я. Стонгвинская школа не внушала того чувства безнадежности, которое навевал сам город. Было такое ощущение, что здание школы взяли из какого-то другого города, и оно совершенно случайно оказалось здесь. Само здание было белоснежного цвета, с детской площадкой и лавочками вокруг. Все выглядело ухожено, и абсолютно все учащиеся были одеты в школьную форму (с эмблемой самой школы), причем выглядела та довольно стильно. Атмосфера действительно располагала к тому, чтобы учиться отлично и не прогуливать уроки. Так что маньяк, думающий, что он вампир, учился в престижном месте. Посмотрела бы я на него, если бы он учился в обычной унылой школе. Обстановка внутри меня тоже не разочаровала: школа выглядела современно и стильно. Просторные кабинеты, в которых учились опрятные ученики в строгой, но классной школьной форме. За размышлениями о том, как было бы хорошо мне здесь в свое время учиться, я совсем забыла о цели посещения этого заведения. Благо я быстро нашла какую-то учительницу старших классов. Я преставилась, показав свой пропуск, и объяснила, что для статьи и расследования мне необходимо узнать о личности Роджера Ричардса. Она отнеслась ко мне довольно дружелюбно, указав на кабинет напротив, где обитала уже пожилая учительница, которая обучала в свое время Роджера. Поблагодарив ее, я постучалась и вошла в кабинет. Миссис Карпер — так звали педагога — оказалась располагающей к себе женщиной. Я представилась ей в ответ. Она закрыла дверь кабинета, предложила мне кофе и спросила, что я бы хотела узнать о Ричардсе. — Миссис Карпер, можете, пожалуйста, рассказать, каким Роджер был в школьные годы? Она задумалась. Было видно, что воспоминания давались ей с тяжким трудом. Казалось, что она до сих помнила отчетливо каждую минуту пребывания Роджера в школе. А затем она начала длинный рассказ: — Вы знаете, я знала Роджера еще в младших классах. «Почему?», спросите вы. Потому что о нем ходили слухи постоянно. Он был очень тихим и зачтенчивым мальчиком, который всегда сидел на последних партах, ни с кем не общался и рисовал что-то все время в своем блокноте. Его рисунки всех учителей вводили в шок. Да, сначала все подумали, что это просто детские забавы и все пройдет само, но мы ошибались. — А что за рисунки это были? — спросила я. — Всякие непонятные символы, монстры, убийства... И все это он рисовал еще в какие-то девять-десять лет. — А вот это вам знакомо? — я показала миссис Карпер рисунки Роджера, которые взяла у Курта. Женщина внимательно посмотрела на них. — Да, что-то подобное я видела, но это стало появляться уже скорее в старших классах. Оно вроде нужно было ему для обрядов и жертвоприношений, потому что символы довольно непростые. Ходили слухи среди его одноклассников, что у него было что-то вроде какой-то заброшки, куда он приходил, и та была целиком в этих символах. Мне сразу вспомнились слова Кобейна о том, что он находил много различных символов и фактов, подтверждающих то, какими делами занимался Роджер Ричардс. Надо будет зайти к нему и узнать обо всем этом быстрее, чем я сойду с ума окончательно. — Никто из одноклассников даже не издевался над Роджером, все боялись его, — продолжала Карпер. — И было видно, почему, судя по этим символам и его странным увлечениям. А после того, как он перешел в старшую школу, дела стали обстоять еще хуже: Роджер стал более замкнутым и нелюдимым. У него появилась мания того, что без человеческой крови он не сможет выжить. Сначала он это пытался как-то скрыть, а потом оно уже стало всем известно. Он считал, что только сильные должны жить, а слабые, соответственно, погибать. И что для этой самой силы нужна кровь. Возможно, такого рода агрессия появилась у него из-за матери. Ведь она была довольно строгой женщиной, и все ему запрещала. Роджер сбегал из дома и прятался. Хорошо еще, что на его руках нет никаких людских жертв, он боялся... Хотя то, что он убил свою собственную мать — самое страшное преступление. — Да, конец этой истории я знаю, — грустно проговорила я. — Вы знаете, один человек сказал мне, что история с Роджером Ричардсом плохо повлияла на город. Это правда? Просто больше похоже на какое-то суеверие. — Если честно, я тоже так думаю, — призналась миссис Карпер. — Сауд-Сайд просто у нас с самого начала был бедным и неблагополучным, вот и все. А уж Роджера Ричардса и всяких сатанистов приплели так, к слову. Да, он оставил записку, но наверняка он сделал это на нервах и не подумав. Я понимала, что ничего нового мне, по сути, не сказали. То, что Роджер был неуравновешенным маньяком-убийцей, я уже знала, и про сатанистов тоже. Да и про глупые суеверия в городе было понятно. Но это же не сенсация для статьи... Пока что информации у меня было ничтожно мало, и она была не самая интересная. Я уже подумала, что зря потратила время, придя в школу. Миссис Карпер молчала, и было видно, что она больше ничего не знала. Однако, я решила попытать удачу еще раз. — Кстати, а можете сказать, где находится это заброшеное здание, где Роджер занимался своими темными делами? . По крайней мере, в этом плане у меня был на примете человек, который смог бы мне помочь — это Курт. К счастью, миссис Карпер знала, где находилось данное место. Оказалось, что заброшка находилась в нескольких километрах от дома Лето.... Ну что ж, уже неплохо. — Миссис Карпер, и последний вопрос: может у Роджера все-таки были хоть какие-то друзья или сообщники? Учительница вновь задумалась, и я уже было решила, что все пропало, и что у Роджера не было никаких друзей, а значит, мне не за что цепляться. Но спустя несколько секунд женщина все же смогла мне дать ответ. — Был у него один единственный друг, даже не знаю, вымышленный он или нет. Но точно не из нашей школы. Он что-то говорил о нем... Как же его звали? Что-то на букву «J». То ли Джеймс, то ли Джерард, то ли Джаред... Джаред? Я сразу подумала о священнике. Но ведь такого быть просто не могло! Ибо Роджер Ричардс жил давно, а Джаред Лето был совсем молодым... Да и все это выглядело, как страшное совпадение. — Есть у меня тут в одном из шкафчиков тетради и рисунки бывших учеников, — вдруг вспомнила Карпер. — Ну, знаете, если вдруг кто-нибудь придет проведать родную школу и вспомнить все, что было, то у меня будет, что показать. Роджер должен был оставить какие-то пометки насчет «J». По словам его матери, он постоянно о нем говорил, и что вместе они исправят этот мир. Хорошо все-таки, что еще остались такие учителя, как миссис Карпер, которые хоть немного хранили досье учеников. Она довольно долго искала тетрадь Роджера Ричардса, так как учился в школе он уже очень давно. Однако, через несколько минут удача улыбнулась мне, и тетрадь нашлась. Честно говоря, выглядела она на самым лучшим образом. Да, безусловно, можно было все сослать на то, что она пролежала в ящике уже лет так сто, и все же даже для такого долгого времени имела весьма потрепанный вид. Тетрадь была вся в каких-то рисунках, символах, иероглифах и тайных обозначениях. Листы еле-еле держались, и казалось, что еще чуть-чуть, и они выпадут все полностью. Затем миссис Карпер показала мне ее содержимое. К сожалению, и оно оставляло желать лучшего. Почерк у парня был непонятный и кривой, ни слова невозможно было разобрать! Похоже, это была общая тетрадь, которая служила и дневником, и для математики, и для химии, и для остальных предметов тоже. На полях также красовались различные символы. Вдруг мое внимание привлекла буква «J», которая тоже красовалась на одной из страниц. Кое-как мне удалось разобрать, что же все-таки написал Роджер Ричардс на этой странице. В общем, говорилось там о его сумашедших идеях, мании величия и жажде крови, и что без нее он не выживет, а также о том, что наконец-то он нашел того, кто по-настоящему его понимал. В одном из предложений фигурировала буква «J», но уже в следующем было полное имя его нового друга — Джаред. Там было написано Джаред. Только фамилии, к сожалению, не оказалось. Джаред, с которым они проводили много времени, также страдал манией величия и был полностью за идеи Роджера. Пролистав всю тетрадь, я не нашла больше ничего интересного. Символы были такие же, как на рисунках, которые я взяла у Курта Кобейна, а про Джареда не говорилось больше ни слова. Поэтому, оставаться здесь мне было бессмысленно. Придется идти на заброшку с Куртом. Я сердечно поблагодарила миссис Карпер за оказанную услугу, а она, в свою очередь, сказала, что если мне еще что-то понадобится, то она с радостью мне поможет. Я не забыла спросить ее о том не думает ли она, что этим другом мог быть священник Лето. Однако, искренне улыбнувшись, она ответила мне, что это невозможно, ибо Лето самый благородный, добрый и честный человек, которого она знала. Следовательно я осознала, что диалог на эту тему вести бесполезно. Что ж, ну хотя бы мой визит в Стонгвинскую школу был сделан не зря. Выйдя из кабинета, я не переставала размышлять над именем Джаред. Стоит заметить, что размышлять мне было крайне сложно, таблетки, похоже, совсем перестали оказывать влияние. Что-то здесь было нечисто... Хотя, если все же каким-то странным образом в деле с Роджером Ричардсом замешан священник Джаред Лето, то это сделает из статьи настоящую сенсацию. Такие рассуждения вселили в меня даже некую надежду и радость. В общем, из-за своего хорошего настроения я даже не заметила, как столкнулась с каким-то юношей. — Извините, пожалуйста, — машинально сказала я, но когда подняла голову, то увидела... Сида. — Ты что здесь делаешь? — спросила я. Очевидно, что он был удивлен не меньше моего. Сразу вспомнилось сообщение, в котором Сид говорил о том, что у них репетиция. — Джейн, привет! Совсем не ожидал тебя здесь увидеть. Сид переменался с ноги на ногу, не зная, что сказать. Я же все еще находилась в полнейшем удивлении и не понимала, что он здесь делает. Через несколько секунд неловкости и молчания я все же нашлась, как ответить. — Ты же написал, что у вас репетиция. Разве нет? — Да, но-о... — Сид замялся. — Ладно, сдаюсь. Не было никакой репетиции. Мне надо было сюда, чтобы проведать сестру. Дело в том, что она... больна. Душевно больна. Прости, что не сказал правду, но ты понимаешь, что об этом сложно говорить, тем более мы только недавно познакомились. Я не знала, верить Сиду или нет. Ведь было в его взгляде и озираниях по сторонам что-то такое, что настораживало. Хотя я понимала, что, по сути, не должна требовать от него правду, ведь мы действительно еще мало знакомы, да и вдруг у него здесь было что-то срочное? — А ты сама что здесь делаешь? — спросил Сид. — Пришла узнать побольше о Роджере Ричардсе, он учился в этом месте. Я даже сама не заметила, как мы с Вишесом вышли из школы и побрели куда-то в неизвестном направлении. — Почему ты мне не рассказал более интересные факты про Роджера Ричардса? — спросила я по дороге. — Ну, знаешь, я не силен в истории. Я так, чисто для общего развития что-то знаю, и все, — отмахнулся Сид. — Вообще, история этой дыры под названием «Сауд-Сайд» мне не очень интересна. А ты что узнала? — Я узнала, что он был сатанистом, обладал манией величия, и еще у него был друг по имени Джаред. Интересно, не правда ли? — Ого... А прикинь, если это наш священник Лето! Отлично, вот завалим его. Я усмехнулась. Сид умел поднять настроение. Да и сама я тоже была совсем не против завалить Лето. Тогда все, чем он тут занимается, встало бы на свои места. — Знаешь, мне кажется, что все эти сатанисты — полная чушь, — проговорила я. — Тут, что-то другое. Я не верю во всю эту мистику. Да и кстати, куда мы идем? — Я хочу, чтобы ты послушала мою новую песню, она сольная, — сказал Сид, смотря на меня и ожидая согласия. — называется «My Way». — Мой путь... Звучит многообещающе. И мы туда сейчас направляемся? — Да, в студию. Я была в предвкушении того, что мне покажет Вишес. Оказавшись с ним, я забыла про свои тревоги и чувство вины. Он казался всегда веселым и беззаботным, а что еще для жизни нужно? Когда мы наконец-то пришли в студию, я отметила про себя, что она была довольно просторной, и в то же время уютной. На зеленых с уже облупленной краской стенах красовались различные плакаты, наклейки и надписи. А в углу валялись пустые банки из-под пива и использованные шприцы. Последнее меня весьма напугало и напомнило о Нэнси. Не знаю, почему, но я испугалась: вдруг она сюда придет? Поэтому решила спросить про нее у Сида. — Кстати, а почему ты без Нэнси? — А почему я должен быть с ней? — вопросом на вопрос ответил басист. — Я думала, вы встречаетесь, — проговорила я. На это Сид лишь громко рассмеялся. — Конечно нет! Нэнси — это всего лишь девушка-группи, которая ездит с группами по турам и предлагает им свои интимные услуги. Раньше она ездила с Iggy Pop, а сейчас пристала к нам. Мне лично на таких девушек наплевать, они пустые и не знают меня. Никто из группы на нее не обращает внимания, знаешь, она очень приставучая и депрессивная. — Однако, ты с ней целовался, — вопросительно выгнув бровь, сказала я. — Насколько я помню, ты мне в тот день отказала, поэтому мне нужно было как-то забыться. Хотя, тройничок с Нэнси, думаю, получился бы. Все-таки ходят слухи, что она в этом деле мастер. Затем Сид подошел ко мне ближе и, накрутив прядь моих волос на палец, проговорил: — Но теперь-то ты знаешь, что я свободен, поэтому можем развлечься, если ты понимаешь, о чем я. Мне было неловко стоять с Вишесом на таком близком расстоянии. Честно говоря, я сама не знала, почему, ведь обычно такое бывает только при симпатии, но Сид же был просто другом. Однако, он не собирался от меня отходить, а я не знала, что делать и как себя вести. — Сид, ты же вроде хотел мне спеть песню, — сказала я, не придумав ничего лучше. А Сид тем временем уже положил мне руку на плечо и разглядывал мое лицо. — Ах да, я и забыл. Сид отошел, снял с себя кожаную куртку и надел белый костюм, который висел на одном из кресел. Затем началась песня: сначала она была довольно спокойной и мелодичной, но потом он начал кривляться, играя с микрофоном и переделывая слова песни. Я поняла, что это был кавер на песню Фрэнка Синатры «My Way», но Сид толком не знал слов, поэтому делал их на свой мотив. То, как он это делал, было по-настоящему круто, и заряжало морем позитива. Вишес выкладывался на все сто процентов, да и вокалист был из него хороший. На втором припеве он уже снял с себя костюм, вытащил из кармана игрушечный пистолет, заряженный конфетти, и начал из него стрелять. А потом и вовсе в конце песни разбил микрофон и кинул пистолет в воображаемую толпу. — Ну, как тебе? — спросил он. — Боже, у меня не хватает слов описать это, как же круто! Тебе нужно быть не только басистом, но и вокалистом, потому что ты просто талантище. Ты великолепно сделал кавер на песню Синатры. Как тебе такая идея пришла в голову, да и вообще, почему ты решил спеть именно эту песню? — Ну, быть может, потому что мой путь скоро завершится, — отрешенно ответил Сид. — В смысле? — Понимаешь, я ведь никогда не планировал проживать долгую жизнь, поэтому, если я умру до двадцати пяти, то по крайней мере я пройду путь такой, какой хочу. Это я и хотел сказать такой песней. Я восприняла слова Сида как юношеский максимализм, не более. Многие рок-звезды так говорили, но ведь немногие воплотили этот замысел в реальность. Я еще не знала, как тогда ошибалась с такими выводами... — Есть планы на вечер? — вывел меня Сид из раздумий. — Если честно, то нет. — Что ж, тогда предлагаю здесь не оставаться, а поехать ко мне домой. — А не рановато ли ты меня приглашаешь? На что ты опять надеешься? — спросила я, усмехаюсь. — Всего лишь на уютный вечер с тобой, — подмигнул Вишес. Я решила согласиться на вечерок с Сидом, так как, по сути, я ведь и хотела с ним повеселиться, а скучно уж точно не будет. Я спросила еще про Роттена, однако Сид сказал, что он куда-то уехал, поэтому в их квартире никого нет. Квартира Сида Вишеса и Джонни Роттена находилась буквально в пяти шагах от студии. В ней, к слову, царил полный хаос. Если бы я не знала, чья она, то подумала бы, что это квартира неопрятного подростка, который дикий фанат рока. Повсюду валялись разные вещи: на креслах, на диване, на стульях. Невымытые тарелки и коробка из-под пиццы лежали на столе, но, казалось, о них все забыли. На полу, как и в студии, были банки из-под пива, но здесь к ним еще добавились еще и несколько банок колы и энергетиков. Да уж, лучше бы за ними ухлёстывала не группи, а домработница. — Я так понимаю, что об уборке вы с Джонни не знаете ровным счетом ничего, — удивленно проговорила я. Ответом мне последовало лишь то, что Сид пинул банку из-под колы и пошел дальше. Квартира состояла из гостиной, маленькой кухни (если это конечно можно было так назвать; больше комната походила на свалку) и спальни, в которой на одной постели спал Сид, а на другой — Джонни. — Ну что ж, приготовься к веселью. После этих слов Сид достал из шкафа множество пластинок. Там были «The Doors», «AC/DC», «Ramones», «Clash», «Motörhead» и другие. Выяснилось, что ребята были огромными фанатами группы «Ramones» и, более того, именно эта группа вдохновила их создать свою. А еще Сид учился играть многие их песни на бас-гитаре. Мы стали слушать пластинки одну за другой, подпевая и наслаждалась музыкой. Я пожалела, что никогда не слушала пластинки, а обходилась лишь своим плеером. Пластинки — это действительно совершенно другое, иное звучание. И, хоть я не была фанаткой рока, я подозревала, что как только уеду из Сауд-Сайда, точно скуплю все альбомы рок-групп. Сил вышел из комнаты и принес какие-то коктейли, которые я с радостью взяла. Мы стали танцевать, шутить, болтать, не думая ни о чем. Я полностью отдавалась музыке и не заметила, как уже прислонилась вплотную к Сиду, двигаясь в такт. А он был и не против этого. Не заметила я и того, что Сид пытался меня поцеловать. Сначала я сопротивлялась этому, а потом от количества выпитого меня уже перестало что-либо волновать, поэтому я с легкостью ответила на поцелуй. Вишес шутливо предложил мне заняться более интересным делом, но я отказала ему, сославшись, что сегодня хватит с нас и того, что только что произошло. После этого наше веселье не прекратилось. Я уже плохо соображала, что происходит, однако отчетливо помнила, как Сид принес какие-то шприцы. Сначала он ввел наркотик себе, а потом предложил мне. Я всячески отказывалась, говоря, что мне этого не надо и на сегодня с меня хватит. Однако Сид, словно мы были подростками, уверял, что от одной инъекции ничего не произойдет. И через несколько минут уговоров с его стороны я согласилась. Что ж, веселиться так веселиться. Тем более, я сама этого хотела. Я помню, как Сид стал рассматривать мои вены и затем аккуратно вводить героин. Потом ввел и себе. Я не знала, какое будет действие от наркотика, но, по словам Вишеса, мне точно должно понравиться. Честно говоря, после этого я ощущала сладкое оцепенение, из которого ничто не способно вывести, будь то даже смерть матери или трамвай, отрезающий тебе обе ноги. Я прибывала в блаженном сне, который существовал параллельно реальному миру. Ничто сейчас меня не тревожило. Блаженство было настолько интенсивным, что голос реального мира далекий-далекий и нереальный. Помню, что я в принципе могла собрать себя в кучу и идти, но жутко тянуло лечь, поэтому я так и осталась лежать на диване рядом с Сидом, который начал уже целовать мою шею и был явно настроен на большее. Однако сил бороться с ним у меня не было, да и к тому же это только прибавляло сладостные ощущения к уже возникшему оцепенению... А дальше... Помню лишь только один сплошной сладкий и блаженный сон.Глава 5.
11 марта 2019 г. в 17:09
Как выяснилось, Стонгвинская школа находилась очень далеко от библиотеки. Мне казалось, что найду я ее не скоро. Настрой на расследования, который у меня был в библиотеке, заметно поубавился. Да и эффект от таблеток тоже уже прошел. Я ощущала себя в какой-то западне, будто совершенно ничего не смогу узнать. Чувство вины меня пожирало, ведь за два дня пребывания в городе я мало что узнала. Были лишь какие-то маленькие зацепки, которые мало к чему могли привести и запутывали меня еще больше. И вообще меня жутко раздражало, что я приехала узнать о священнике, а в итоге все больше и больше копалась в деле какого-то идиота, возомнившего себя вампиром. И к тому же, большую часть времени я просто веселилась. Хотя с другой стороны я понимала, что немного веселья мне не помешало бы, ведь в своей будничной жизни я практически нигде не проводила время так. Да и где я еще смогу найти таких друзей?
Еще меня угнетало то, что я не могла практически ни на чем нормально сконцентрировать свое внимание, а мысли просто убегали от меня в сторону. Я продолжала регулярно принимать таблетки, которые посоветовал мне мой психолог, однако это, они, переставали помогать. А если и помогали, то на короткое время, например, как сейчас. Лишь на каких-то полчаса.
По той же причине я не могла делать записи в дневнике, хотя психолог сказала, что, опять же, я должна делать их регулярно. Проблема в том, что я не могла и не знала, что писать. Черт. Черт. Черт. Отстой. Как же хотелось найти Сида и просто расслабиться с ним, забыть абсолютно про все. Про дела и гребаную статью. Да, конечно, я любила журналистику и копаться во всяких тайнах, но сейчас мне хотелось лишь одного: найти Вишеса и забыться в его компании любым способом. С ним было хорошо и весело, как никогда раньше. Если повезет, то с ним еще будет и Роттен. А статью я обязательно напишу, клянусь. Когда немножечко расслаблюсь и все будет хорошо; и статья получится, и таблетки будут помогать. Всего лишь немного веселья. Именно этого мне не хватает. Но я ведь заслужила его, не так ли? Ведь я работаю, не покладая рук! Мне просто казалось, что я не смогу успеть сделать что-то важное, и чувство вины меня пожирало.
Я решила написать Сиду сообщение.
«Чем занимаешься? Может, сходим куда-нибудь, если ты не занят?»
После отправки я стала судорожно ждать ответа Сида. Хоть бы он был свободен...
Ответ пришел быстро.