Слуги

Артем всю жизнь врет. Так сразу, может, и не скажешь, но если задуматься — совершейниший лгун. Он врал себе насчет футбола. Под чужим давлением, ненавязчивым родительским и строгим учительским, сдался, повесив бутсы пылиться на полку до редких воскресных матчей или соревнований между отделами. Врет, что с мужчинами у него исключительно крепкая дружба и ничего более. Хотя даже психологический тест ему обмануть не удалось: психолог потом вызвал к себе. — Нам нужно поговорить. — Зачем? О чем, то есть? — взволнованный собеседованием спрашивает Артем, по спокойному выражению лица мужчины еще не в состоянии понять причину. Или активно отрицая ее. Как же мог догадаться? Не на лице же у него написано. — Хотя бы о том, что вы гомосексуал. — И ни один мускул на лице не дрогнул. Даже седые брови дернулись лишь тогда, когда он протянул визитку и сочувственно заверил, что дальше кабинета ни один их разговор не пойдет. Артем сдавленно поблагодарил. Разговоров больше не было, а визитка давно истлела. Хотя сейчас, сидя на кухне и гипнотизируя пачку сигарет, Дзюба испытывает острое желание поговорить именно с тем врачом. Может, посоветовал бы что-нибудь. Как бросить курить, например, потому что больше ничего дельного Артем все равно не услышит. Не здесь. Увольняться? Для футбола поезд уехал лет дцать назад, а больше Дзюба ничего не умеет: только работать в полиции и пинать мяч на выходных. Звучит хуже некуда. Он выходит на балкон и старательно держит взгляд на уровне соседних многоэтажек. Главное не смотреть вниз, на пешеходную дорожку из крепкого асфальта. Артем не подросток с суицидальными наклонностями, но иногда накатывает нечто подобное. Его ведь все равно однажды могут убить — намеренно или случайно, а жить вот так, в страхе, — зачем? — Улицу не топи. — Звучит за спиной, и Артем невольно улыбается, в последний раз все же бросив взгляд вниз и заходя обратно на кухню, прикрыв балконную дверь. Игорь тоже иногда стоит на балконе до тех пор, пока не озябнет. Они не обсуждают эти моменты. Только обнимаются подолгу после этого. Игорь обычно начинает первый: «Когда ты уже бросишь?» — зло хмурясь и отстраняясь, чтобы оттянуть ворот чужой футболки. Игорь эмоциональный. Дома, на работе — попадаться ему под горячую руку опасно. Однако даже он не решается признаться. — Брошу, когда смогу пойти с тобой на корпоратив и обнимать тебя, как мужики обнимают своих жен, — с долей смирения в голосе отвечает Артем и рубит чужое недовольство на корню, крепко прижимая к себе. Смеется в чужой висок, потому что смех — лучшее лекарство. Единственное, что спасает. — Ты можешь пойти со мной, — Игорь успокаивающе гладит его по затылку, не отстраняясь. Лекарства имеют побочные эффекты. — Но подумай, во что потом превратится твоя жизнь. Артем уже несколько тысяч раз об этом думал. На этой почве и закурил, еще до знакомства с Игорем. Молоденький следак с совершенно удивительным для пошарпанного отделения рвением к работе превратился в ту тень, что скорее досиживает свое, чем работает с полной отдачей, мечтает наработать стаж и уйти скорее по выслуге. Дзюба, идиот, до сих пор думает, что это он виноват в желании Игоря уйти как можно скорее. Его выживут, если узнают, что расплывчатый «партнер», упоминаемый раз в году в разговоре, постоянный и зовут его вовсе не Кристина. И Игоря тоже выживут. Хотя, кажется, за что, да? Они оба искренне любят свою родину и готовы служить ей. Артем касается цепочки крестика на шее Игоря. Они служат на благо страны, а страна платит им унижением и страхом.