Пленница вечности

      Академия мисс Робишо для одарённых юных дам вновь расцвела. Вовсю велись переговоры по заключению сделки о покупке здания по соседству. В коридорах было не протолкнуться и девочки спали по шестеро в одной комнате, что почти сравнялось с показателями прошлых лет, когда в одной спальне соседствовали по восемь учениц. Личные спальни могли позволить себе только Зои и Куинни, так как входили в Совет ведьм. Куинни обожала важничать перед юными ведьмочками, рассказывая захватывающие дух истории о недавней вражде между двумя ведьминскими кланами и повествуя об ужасах, которых она натерпелась за недолгую карьеру в «Лачуге Пухлого Цыплёнка». А с тех пор, как академия превратилась в учебное заведение с полноценным образовательным процессом, где классические школьные дисциплины преподавались наравне с уроками ведьмовства, Куинни примерила на себя и роль учителя математики.       — Забудь имя Куинни, девчуля, и отныне зови меня Куин Би*, — заявила Куинни, глядя на Зои, уперев руки в бока и буквально источая уверенность в себе. Что даже нельзя было назвать преувеличением, ведь Куинни действительно чувствовала себя на все сто.       — Это какая-то отсылка к песням Бейонсе, "Гадким девчонкам" или что? — Зои приподняла край широкополой чёрной шляпы в приветственном жесте.       — Это отсылка к пчёлам, сученька. Только взгляни на всех этих маленьких трутней и рабочих пчёлок вокруг меня. Блин, ты только посмотри на них!       Зои рассмеялась в ответ и направилась к лестнице. Она шла наверх, чтобы помочь девочкам с несколькими заклинаниями. Куинни коротко хохотнула, махнула рукой и пошла дальше по коридору в окружении толпы девочек-подростков, которые боготворили её безо всякого управления сознанием.       Казалось, дела в академии шли лучше некуда, насколько это было возможно после того как Корделия поведала всему миру об их школе, юных ведьмах и всей ковенской шайке-лейке. Толпы агрессивно настроенных религиозных фанатиков с табличками пикетчиков наперевес сократились до жалкой горстки, а потом и эти нашли себе дела поинтереснее. Никто не заявлялся на их порог с вилами. Ни один охотник на ведьм не поднял свою уродливую голову, и умы обитателей академии всецело заняло новое поколение талантливых и голодных до знаний ведьмочек. Корделия буквально расцвела, получив возможность сосредоточить вновь приобретённые силы на такой важной задаче. Теперь она вела себя как порядочная директриса и больше никто днями и ночами не бродил по улицам Нового Орлеана, вытворяя чёрт знает что. Вместо этого у девочек были домашняя работа, внутренний распорядок, чёткий план обучения и всё, что ожидаешь встретить в приличном учебном заведении. С тех пор, как академия вновь распахнула свои двери, никто ещё не умер и даже не пропал без вести.       О Мисти Дэй вспоминали нечасто. Новое поколение ведьм считало её одной из жертв недавней драмы ковена в эпоху правления Фионы Гуд. Если её имя и звучало под сводами академии, то только мельком, в духе: «ведьма, которая завалила испытание на Десценсум». Ни Куинни, ни Зои не были близки с Мисти. Да они особо и не старались с ней сблизиться. И когда Мисти, наконец, обрела защиту в стенах школы, почти всё время она проводила в оранжерее, и в компании Корделии. То были единственные места, где Мисти чувствовала себя желанной. Именно поэтому Куини, ведомая чувством вины, уже без своей юной свиты, направлялась теперь в оранжерею.       До этого Куинни, развалившись на кровати, размышляла о всяком, коротая время до ужина. По дороге в спальню мысли её в основном занимали чарующие ароматы, доносящиеся с кухни. Им чертовски повезло с новым поваром. Не то чтобы Куинни совсем не было знакомо чувство вины, просто оно редко определяло её поведение. Несмотря на то, что именно чувство вины руководило Куинни, когда она подкармливала бургерами заключённую в клетку Дельфину. И оно же не позволило Куинни бросить отрубленную, но живую голову всё той же Дельфины в одиночестве. Иногда эта старая беложопая сука ей вроде как нравилась, как и неряшливая ведьма с болот. И всякий раз, когда Куинни думала о «Пухлом Цыплёнке», и сознание её проводило несколько логических цепочек, в конце она всегда гадала, в какую бесконечную пытку угодила Мисти. Был ли её ад какой-то формой бесконечного одиночества? Или это был мир без Стиви Никс с одним только дэт-металом? Личный ад Куинни имел форму бесконечного раздражения за кассой «Пухлого Цыплёнка». Вероятнее всего потому что Куинни всей душой ненавидела «Пухлого Цыплёнка». Но Мисти вроде никого не ненавидела. Она, конечно, знатно отделала Мэдисон, но та заслужила. И тот момент был одним из любимых эпизодов в жизни Куинни.       Она рассмеялась, вспоминая, как Мисти пинками гоняла Мэдисон по всему дому. Мэдисон тоже была источником бесконечного раздражения, так что по ней не скучали. По крайней мере, не Куинни. Она и по Мисти не особенно скучала, но то было другое. Мисти всегда была к ней добра, а Куинни и ухом не повела, когда она превратилась в горстку пыли в конце испытания на Десценсум. Корделия так чуть с катушек тогда не слетела. Притом что она же не особенно расстроилась, когда Зои умудрилась насадить свою дурную задницу на пики ворот во время испытания Трансмутации. Хотя Корделия могла проще отреагировать на смерть Зои, потому что тело её никуда не делось и Зои можно было воскресить. А вот от Мисти осталась горстка праха. Эта сучка дважды умирала и возвращалась к жизни, так что, может, запас её везения попросту иссяк. Хотя кому какая разница. А может, Куинни сейчас жалела не Мисти, а Корделию? У неё ведь больше никого не осталось, кроме целого выводка юных ведьм, за которыми нужно приглядывать. У Зои был Кайл, у Куинни были девочки, которым она помогала. Куинни теперь делала всё, что в её силах, чтобы все, кто попадал под крышу академии, почувствовали себя здесь нужными. И впервые за свою жизнь Куинни знала, что делает что-то правильное. Она делала для этих девочек то, что хотела бы, чтобы кто-нибудь сделал в своё время для неё. В прошлом же она даже не почесалась, чтобы Мисти почувствовала себя нужной, оказавшись в стенах школы. Ещё и сцену закатила, когда узнала, что хиппи отдали её комнату, после того как Куинни сдала весь ковен в надежде присоединиться к Мари.       Смех Куинни стих, перейдя в тяжёлый вздох и она пробормотала:       — Вот, блин. Теперь мне хреново.       Она села на кровати и, опустив ноги на пол, почувствовала, как её окатило новой порцией чувства вины. Ей стало совсем мерзко. И не успела Куинни сообразить, что произошло, как она уже оказалась на полпути к оранжерее, на мгновение даже задумавшись, а не трасмутировала ли она туда случайно. С тех пор, как из Зои получился кебаб на палочке, Куинни очень аккуратно пользовалась своими силами. И хотя её окружало достаточно людей, которые в подобной ситуации могли бы воскресить Куинни, она была твёрдо уверена, что испытывать судьбу лишний раз не стоит. Смерть была холодным, мрачным и во всех смыслах отстойным состоянием. Куинни вовсе не улыбалось вновь оказаться в «Пухлом Цыплёнке», принимая там заказы до скончания времён. При этой мысли лицо Куинни словно ожгло пощёчиной. Из них всех Мисти уж точно не была тем, кто заслуживал застрять в царстве теней. Мэдисон — спору нет; Зои — ну может быть. Чёрт возьми, да даже сама Куинни заслуживала такого исхода больше, чем жизнерадостная и оптимистичная Мисти Дэй. Дурочка с болот была ближе всех по духу к светлой ведьме. Куинни попыталась напомнить себе, что слово «заслуживает» не имеет ничего общего с реальностью.       До сих пор до конца не понимая, что она тут забыла или что вообще собиралась делать, Куинни открыла дверь в оранжерею. Из дальней части помещения раздавалась тихая мелодия. Не сразу, но Куинни узнала песню. Она и так уже чувствовала себя отстойно, но песня оказалась вишенкой на этом торте самокопания.       — Да сколько ж можно. — Пробормотала Куинни, узнав «Лавину»** из репертуара «Флитвуд Мэк». Она и песню-то знала только благодаря Мисти. И на секунду Куинни задумалась, а не могла ли ведьма с талантом к воскрешению взять и вернуть собственное тело из небытия. Однако не было слышно ни перезвона браслетов, ни шелеста юбок. Если где-то пела Стиви Никс, Мисти обязательно кружилась бы неподалёку. И тогда Куинни обязательно бы расслышала бренчание дешёвой бижутерии и топот сапог по полу. Вместо этого она слышала только тихо играющую музыку.       Куинни прошла по жаркому и влажному помещению и выглянула из-за огромной стены листьев. За скрытым в тени столом в одиночестве сидела Корделия, задумчиво листая ветхие, пожелтевшие от времени страницы огромной книги. На столе были расставлены горшки со всевозможными растениями и на лице Верховной не отражалось ни единой эмоции. В какой-то момент Корделия принялась выстукивать пальцем по столешнице ритм мелодии. Делала она это медленно и как будто механически. Куинни не могла сдвинуться с места, заворожённая мелодией и тем, как глубоко Верховная была погружена в своё чтение. Несмотря на свои безграничные силы, она даже не замечала стоящую всего в нескольких шагах Куинни. Корделия нахмурила брови, когда песня перевалила через середину.       Под конец трека она начала тихонько напевать себе под нос и тогда уже Куинни не выдержала. Ей надо было уйти. Она развернулась, собираясь проделать это как можно быстрее и, естественно, задела локтем полку, потревожив обитателей горшков и выведя Корделию из транса.       — Куинни? Ты что-то хотела? — голос у Корделии был как всегда вежливым, словно внезапное появление Куинни не застало её врасплох.       Запаниковав, Куини крутанулась вокруг своей оси, и, едва не потеряв равновесие, снова врезалась в растения. Высокая бромелия в горшке опасно закачалась, но Корделия взглядом восстановила порядок и равновесие среди жителей оранжереи. Куинни же смогла выдавить только: «Э…»       Корделия с лёгкой улыбкой поинтересовалась:       — Что-то не так?       — Нет, — ответила Куинни и пригладила футболку. Корделия явно ожидала продолжения и она добавила: — Я просто, э… — бесполезно было сочинять надуманные причины, Корделия с лёгкостью могла проникнуть в её сознание и либо самостоятельно всё обнаружить, либо заставить Куинни выдать то, что было у той на уме. А потому, высоко подняв голову, Куинни прошла к столу, выдвинула ближний к Верховной стул и уселась на него.       — Ты когда-нибудь думаешь о Мисти?       Улыбка, украсившая было губы Корделии, резко сошла на нет. Её лицо снова приняло нейтрально-безэмоциональное выражение. И она ответила на удивление честно:       — Каждый день.       — Хочешь об этом поговорить?       Корделия снова улыбнулась, совсем чуть-чуть, и склонила голову набок.       — А ты? Ведь ты сама ко мне пришла.       Шумно простонав, Куинни поведала Корделии о том, что её мучило весь день.       На что Верховная ожидаемо ответила:        — Жизнь далеко не всегда справедлива. Ты и сама это знаешь.       — Знаю, — Куинни опустила глаза к ладоням на коленях и сцепила руки вместе. — Просто в последнее время меня совсем замучили эти мысли. Даже не знаю, в чём дело.       — Может, дело в совести?       Куинни прорычала, выражая одновременно и недовольство, и согласие, и спросила:       — Она ведь тебе нравилась?       — Да. Она была… — Корделия помолчала, — она вдохновляла. После всего, что с ней случилось, она сумела остаться такой же оптимисткой. Пожалуй, я ей немного завидовала. Не обижайся, конечно, но вы все тогда были кучкой циничных мелких стерв.       — Никаких обид, Верховненькая. Да только она и ума была невеликого.       Корделия метнула в Куинни свирепый взгляд.       — Она не была глупой. Наивной в том, что касалось людей — может быть, но точно не глупой. Между прочим, из всех вас она одна чему-то училась. А ведь это, между прочим, была школа. Хотя от школы тогда осталось одно название. Я была слишком занята посторонними проблемами. Но затем появилась Мисти и она на самом деле хотела чему-то учиться, понимаешь?       В попытке разрядить обстановку Куинни уточнила:       — Подруга, а ты уверена, что Мисти тебе нравилась не только потому что считала тебя классной?       Корделия помрачнела.       — Она и вас считала классными. Всех, кроме, быть может, Мэдисон, после того как та треснула её кирпичом по голове и оставила умирать в гробу, украв шаль, подаренную Стиви. А до этого она и Мэдисон считала классной. Ей всего-то и хотелось, что понравиться вам, она хотела вас впечатлить. Да только никто из вас не дал ей и шанса.       — Теперь я чувствую себя даже более дерьмово. Спасибо.       — Всегда пожалуйста. — Корделия повернулась к своей книге. Оперевшись локтями на столешницу, она опустила подбородок на сцепленные пальцы и стала перелистывать страницы книги силой мысли.       Куинни встала со стула и хотела извиниться, но осознала, что это ничего не изменит. Их беседа была закончена и уже почти наступило время ужина. На десерт будет персиковый пирог и это поднимет ей настроение. Сложно держать в голове мысли о пребывании в аду, когда тебя ждёт персиковый пирог. When the rain washes you clean, you'll know. "Dreams" - Fleetwood Mac