Любовь к двум голубцам

      Иван забрал у курьера пакеты с едой, дал на чай и закрыл двери. Так-то лучше. Когда из двух проживающих на одной территории существ мужского пола ни одно готовить не умеет, это, знаете ли, проблема. Иван категорически отказывался, как некоторые, жить на подножном корму, перехватывая куски и подачки, когда есть. А когда нет, завистливо водить носом, ловя из окна автобуса (ужас!) или такси (нервов на год вперед, уговорить) ароматы из ближайшего ресторана. Нет уж, спасибо. Он взрослый и нормальный человек. Нет, учиться готовить Ожогин не собирался, не видел себя у плиты в переднике. Глупости! А вот заказать доставку, чтобы горячее, съедобное и почти домашнее — запросто.       Стоило поставить пакет на пол в кухне, как в дверь требовательно заколотили. Можно не спрашивать кто. Иван распахнул дверь.       — Привет! — Ростик прижимал к груди нечто.       Иван нахмурился, пытаясь втиснуть в свое мировозрение видение растрепанного Ростика (это ничего, привыкли), с нежной страстью обнимающего что-то большое, завернутое в сто пакетов. Поверх всего сооружения сидела недовольная жизнью Цимта Ростиславовна. Собачка скорчила Ивану рожу, спрыгнула на пол и посеменила в квартиру, не дожидаясь, пока хозяин ее наконец-то занесет.       — Что это? — с опаской спросил Ожогин, сторонясь и пропуская Ростика.       — Еда, — влюбленно протянул Ростик, пытаясь стряхнуть с ног обувь, не выпуская ноши.       — Еда? — Иван вдруг опознал в свертке не что иное, как кастрюлю.       Большую, с ручками и массивной крышкой       С грохотом водруженная, освобожденная от пакетов, она заполнила все пространство комнаты ароматом по-настоящему домашней еды, вытеснив то жалкое подобие, что доставили из приличного ресторана. Иван с любопытством заглянул сквозь клубы пара. Внутри лежали свежайшие, явно только-только приготовленные голубцы.       — Это кто-то из твоих фанаток притащил? — стараясь не сглотнуть голодную слюну и тщательно морща нос, спросил Иван.       — Не-а, — мечтательно протянул Ростик, завороженно глядя на содержимое кастрюли, как Кощей на сундук с золотом. — Это я у Наташи был… сейчас подавлюсь слюной.       — Наташи? — голубцы разом утратили свою привлекательность, упав в оценке куда-то между кузнечиками и приготовленной на костре змеей. — У Диевской?       — Ага, — Ростик не замечал перемены настроения и сгущающихся прямо под потолком туч, наскоро сполоснул руки и, не выпуская кастрюльки, ухватил один голубец, обжигаясь, ругаясь и пытаясь его целиком запихнуть в рот.       — Понятно, — ледяным тоном резюмировал Ожогин, теряя аппетит следом за спокойствием.       Ростик продолжал увлеченно поглощать голубцы. Цимта трудилась над своей миской, похрустывая кормом и запивая водой.       Иван вышел от греха подальше.              ***       — Вань?       — Что? — Иван обернулся на рвущего сухожилия в зевке Ростика.       — Ты же в театре раньше будешь?       — И? — Иван насторожился.       Ростик никогда ни о чем не просил и уж тем более не интересовался его планами на день.       — Отвези Наташе кастрюльку, а? Она у нее одна большая, а я забрал.       — Тьфу! — в сердцах высказался Ожогин и захлопнул за собой дверь.