Правила Богов

Эллисон пятнадцать и она прекрасна даже в гневе. На ее щеках пылает румянец, а голосок звенит сталью. Она швыряет свои вещи через всю комнату и кричит. Она ставит ультиматумы и не желает снова переезжать, хотя никто и не спрашивал ее мнения. Она сильно изменилась, превратившись из маленькой покладистой девчушки в юную бунтарку. Эллисон прогуливает школу и грубит учителям. Эллисон тайком сбегает ночью через окно своей комнаты. Эллисон прячется в общественном туалете и курит дешевые крепкие сигареты. Эллисон впервые напивается вдрызг и впервые получает пощечину от матери. Эллисон водит дружбу с " плохими " ребятами, имея при себе Бога Смерти. Эллисон считает себя слабой и беззащитной, хотя способна уничтожить любого. В моменты, когда она разбита и подавлена, Эллисон плачет взахлеб и кусает подушку. Ночами, когда она обрабатывает сбитые в кровь руки после тренировок с отцом, она злобно фыркает и проклинает свою семью. В такие моменты Рюку даже нравится наблюдать за ней. Она больше не та малышка с круглым личиком, пугливо протягивающая ему яблоко, она не носит бантики и платья в цветочек. Только крупные кольца темных волос остались от прежней Элли. — Ненавижу вас! — кричит она и швыряет телефон в стену. — Просто будь готова к утру, — холодно говорит ее мать, даже не попытавшись успокоить собственную дочь. Эллисон срывает занавески и разбивает зеркало. Сдирает с постели простыни и топчет грязными ботинками. Рвет на куски фотографии и почти воет от жалости к себе, ведь и эту жизнь прийдется оставить здесь. Она успокаивается только тогда, когда случайно роняет большую деревянную шкатулку на пол, и по захламленному паркету скользит черная тетрадь. — Прости, — шепчет она в пустоту севшим от крика голосом. Ей не нужно оборачиваться, ведь Рюк всегда рядом, даже если она его не видит. Он таится в тенях комнаты, напоминает о себе шелестом легких занавесок и протяжным скрипом прохудившейся половицы, он в завываниях ветра за окном и в барабанной дроби дождя по стеклу. Эллисон всегда слышит его дыхание. Боковым зрением улавливает блеск красных глаз и взмах черных крыльев. И ее давно не пугает его оскал. — Убей их, если они тебе мешают, — нашептывает Рюк свой любимый совет. — Всего несколько слов… Тонкая, белая как снег, рука с длинными пальцами и абсолютно черными когтями поднимает тетрадь и протягивает ее девушке. — Я не могу убивать всех, кто не согласен делать то, что хочется мне, — все так же сипло отвечает она. — Тем более своих родителей. — Можешь, — его смех звучит сразу со всех сторон. — Именно для этого я с тобой. Глупая девчонка не понимает, какая сила ей подвластна. Не понимает, что самая простая ручка в ее тонких пальчиках может сотворить все, что она пожелает. Она защитница слабых. Она борец за справедливость. Она готова страдать, чтобы помочь жалким людишкам, не стоящим даже ее мимолетного взгляда. Джерард был другим. Он творил свой мир вокруг себя. Его не нужно было уговаривать. Эллисон другая. Сломать ее будет сложно, но от этого становится только интереснее. — Рюк, — зовет она, все еще пряча лицо за завесой темных локонов. — М? — Рюк все еще не показывается ей на глаза. — Спасибо, что не бросаешь меня. Эллисон другая. Со временем она станет более жесткой и менее милосердной. Со временем она поймет, что никто не станет защищать ее саму. Поймет, что ее мир прогнил насквозь, а люди — мерзкие черви, копошащиеся в этом гнилье. Уже очень скоро она сломается под натиском злобы и ненависти окружающих, и тогда сможет по достоинству оценить подарок своего деда. Все же, она ничуть не похожа на Джерарда. Он был тем еще ублюдком. А Эллисон всегда оставляет полную тарелку кроваво-красных яблок на столе в своей комнате. &&&&&&&&&&&& Рюк ужасный лентяй и неисправимый подлец. Он месяцами напролет лежит на ее постели и ест яблоки уже килограммами. Рюк обманщик и эгоист. Он подбивает Эллисон совершать глупые поступки и говорить гадости близким людям, лишь бы ему самому было весело. Рюк мрачно смотрит на ее яркие вещи и подсовывает все черное. Рюк дает мерзкие советы и смеется над ее неудачами. Рюк ненавидит ее отца и всех ухажеров, что вьются вокруг. Рюк вечно предлагает убивать и считает ее скучной, потому что Тетрадь еще чиста. Эллисон часто ругается и угрожает отказаться от Тетради, чтобы Рюк не мешал ей нормально жить. Вот только у нее ручной Бог Смерти, семья охотников на нечисть, а новый бойфренд в полнолуние обрастает шерстью. Исчезни Рюк из ее жизни, разве она станет нормальной? Если только смертельно опасной. — Ты похожа на шлюху, — выдает Рюк очередной " комплимент «, когда Элли собирается на свидание со своим МакКолом. — Не носи красный. — Спасибо, я учту. — Эллисон привыкла к его грубости. — Тебе красный подойдет больше. К глазам. Хочешь примерить? Рюк довольно скалит огромный зубастый рот, вытягиваясь на постели, только его непропорционально длинные конечности все равно свисают на пол. Его кровавые зрачки на белом, как бумага, лице; иссиня-черные вихры жестких волос; длинное худое тело, обтянутое черной тканью неизвестного происхождения; куча колец на неимоверно длинных пальцах и серебряная сережка в ухе с сердцем на конце. Эллисон так привыкла к нему, что чувствует себя незащищенной, если Рюка нет рядом. Он лежит на полу у ее кровати, когда она часами напролет трещит с Лидией по телефону, и отпускает пошлые замечания. Нависает над столом, когда Эллисон делает домашнюю работу, и подсказывает, как решить задачу по тригонометрии. Рюк нагло пялится, когда она переодевается, и предлагает скинуть пару кило. Нашептывает на ухо прямо на уроках, и Элли начинает смеяться, за что ее ни раз выгоняли из класса. Передразнивает ее друзей за их спиной, когда она ходит на вечеринки и утешает, когда она плачет. Эллисон не может представить себя без Рюка. — Иногда мне кажется, что у тебя раздвоение личности, — скривив губы, говорит ей Лидия. — Иногда мне кажется, что ты чертовски права, — смеясь, отвечает ей Элли, внимательно вглядываясь в пустой коридор за ее плечом. И уже снова у нее есть друзья. Снова она обживается в новой комнате и снова выбирает удобное место для большой вазы с яблоками. Снова делает тайник для шкатулки с Тетрадью и снова ругается с Рюком, чтобы не лез со своими убийствами.