***
Ещё в карпатском замке Альфред скрупулёзно собрал нужную информацию. Расстояние до Доминиканы, сдвиг часовых поясов и время рассвета-заката на Карибах — любознательный юноша серьёзно отнёсся к предстоящей «перемене мест» и остался доволен результатом. Но дела складывались не так удачно, как хотелось бы путешественникам: прямой рейс из Будапешта был неожиданно отменён. Пришлось сначала лететь в Париж и делать пересадку на стыковочный рейс авиакомпании «Эйр Франс», потеряв кучу времени. В ожидании отправления Альфред переживал, как бы не было проблем с погодой и не произошло задержки. Иначе самолёт мог прибыть в аэропорт Пунта-Кана на рассвете, что совсем не подходило вампирам. — У прямого рейса полёт составляет десять с половиной часов, а у нас получится почти тринадцать, и это если без задержек. Мы движемся на запад, значит, надо отнять семь часов от нашего европейского времени. Прибываем в Пунта-Кану около шести утра по местному времени, а восход там в семь часов, — сосредоточенно рассуждал юноша. Его даже не заинтересовала рождественская ель*, сияющая разноцветными огнями и изысканно украшенная. — Я уже слышал это. Ну что ты волнуешься, — шепнул Герберт на ушко возлюбленному. Он был спокоен, если не сказать — легкомысленен. — Не успеем по темноте, так обернёмся в нетопырей и переждём день в грузовом отсеке, — и продолжил громче. — Полюбуйся лучше, где ещё увидишь само совершенство! — виконт с восхищением смотрел на удивительной красоты гигантскую ель с объёмной золотой звездой на макушке, словно обсыпанную настоящим снегом, с большим количеством серебристых шаров и гирлянд. — Да, правда красиво. А ты уверен, что это дизайнерская работа? — глаза Альфреда озорно блеснули. — Помнишь экскурсию в Лондон? Ты хотел посмотреть «дизайнерское Рождество». Вот это, я понимаю, были ёлки! — А что? Перевёрнутая ель от Лагерфельда* совсем не плоха. — Хорошая, но пластилиновое дерево* мне больше понравилось, оно такое смешное. — Нет, только не это! Поделки уровня пятилетних детей, да еще таких ядовитых цветов! На это непотребство у Гэри Карда ушло четыре сотни брусков пластилина, а в итоге — чудовищное зрелище, — эстет и образчик хорошего вкуса сморщился. Он категорически не принял возмутительный арт-объект, модный в один из прошлых сезонов. — Ты мне нарочно зубы заговариваешь, чтобы я не волновался, — сказал Альфред и посерьёзнел. — Нас будут встречать, а что, если самолёт задержится… — Малыш, ты любишь усложнять раньше времени. Не пессимизди, всё будет хорошо! Словечко на молодёжном сленге, слетевшее с губ изысканного аристократа, разрядило обстановку: Альфред сначала едва не подавился, а потом рассмеялся. Но главное — он действительно перестал нервничать. Объявили посадку, в суете стало не до переживаний. Оказавшись в кресле салона «Боинга», юноша положил голову на плечо возлюбленного и задремал: сказывалось волнение из-за изменившихся планов. Герберт улыбнулся — спокойствие Альфреда для него было очень важно. Сам он удобно расположился, мысленно похвалив своего спутника: купить билеты на места с увеличенным пространством для ног — что немаловажно для высокорослого виконта — было его идеей. «Какой он внимательный и так меня любит», — Герберт испытывал огромную нежность и в бессчётный раз благодарил судьбу, подарившую им самую главную встречу в конце позапрошлого столетия. И неважно, кто помог тогда, силы преисподней или божественный промысел, но именно тот Бал определил общее будущее, стал особенным, незабываемым для древнего вампира и робкого, неуверенного студента.***
— Молодой человек, с Вами всё в порядке? — взволнованный голос и тепло, исходящее от смертной, заставили Герберта открыть глаза. Над ним склонилась высокая сексапильная брюнетка в униформе стюардессы. Чересчур бледный вид молодых людей, сидящих на лучших местах, насторожил девушку. Особенно неестественно выглядел элегантно одетый блондин. Его макияж — яркий алый блеск на губах и штрихи румян на скулах — резко выделялся на белой коже; парню явно нездоровилось. — Благодарю, мадемуазель Аделаида, — пассажир прочёл имя на бэйдже. — JOY by Dior Вам очень подходит(значение имени Аделаида — благоухающая, примеч.). Нежная роза в обрамлении искрящихся цитрусовых и безмятежном спокойствии древесных нот, — ослепительная улыбка оживила красивое лицо. — Простите, — стюардесса растерялась. — Это же лёгкий аромат, я пользовалась им накануне. — Нет-нет, — вновь улыбнулся красавец блондин, — Вы меня не побеспокоили. Просто моя профессия — дегустировать запахи. — Что вам подать? Может, хотите воды без газа? — неловкость не оставляла девушку. — Благодарю, но — нет. Еду нам также не предлагайте, пусть она и включена в стоимость билетов. Мы никогда не питаемся в самолётах. На этот случай с собой берём домашний компот, — из пакета на клипсе Герберт достал бутылочку разрешённого объёма и отсалютовал бортпроводнице. — Не беспокойте меня и моего друга; если что-то понадобится, мы спросим, — прозвучало уже как приказ, а взгляд зелёных глаз, казалось, отталкивал прочь. Аделаида поспешила удалиться, решив для себя, что больше не приблизится к парням из бизнес-класса. Вампир отпил пару глотков крови и аккуратно промокнул уголки рта носовым платком. — Зачем ты смутил девушку, — укоризненно произнёс Альфред, — заставил волноваться. — Она нарушила моё личное пространство, — невозмутимо ответил Герберт, — зато теперь точно не помешает. Отдыхай, любимый. — Угу, — кивнул юноша и закрыл глаза. Он действительно неважно себя чувствовал, к тому же такой долгий перелёт бессмертные совершали впервые. Герберт оказался прав: больше их никто не побеспокоил, хотя стюардессы, проходя мимо, «стреляли глазами» на двух симпатичных, модно одетых пассажиров бизнес-класса. Но парни то ли делали вид, что не замечают проявляемого любопытства, то ли правда не обращали внимания на привычный интерес со стороны прекрасного пола. Когда самолёт попадал в зоны турбулентности с воздушными ямами, бессмертные, пристегнувшись, стоически переносили издержки воздушного путешествия. Как бы то ни было, к моменту завершения полёта молодые люди даже отдохнули. Услышав долгожданное объявление о посадке они, не сговариваясь, воскликнули: «Наконец-то!» Тем более, за стеклом иллюминатора было ещё темно.***
Аэропорт Пунта-Кана* встретил пассажиров предрассветными сумерками и ласковым, тёплым ветерком. И пусть прилетевшие из Европы гости уже видели фотографии частного аэропорта в рекламных проспектах и в интернете, сдержать возгласы удивления удалось немногим. — Альфред, посмотри! Похоже на навесы с соломенными крышами! Я ничего подобного не встречал раньше. — Это пальмовые листья, — сходу поправил обстоятельный юноша. — Надо же, такое большое взлётное поле, а самолётов почти нет, — удивился он. — Надеюсь, досмотр мы пройдём быстро. — Достаточно современно, — одобрительно отметил Герберт, — хотя нельзя сказать, что сделано по последнему слову техники. — Какой знаток! — Альфред шутливо подтолкнул возлюбленного. Юноши были немало удивлены, когда на досмотре пришлось снять обувь. — Что за блажь, — ворчал Герберт, подворачивая брюки и недовольно отмечая, с каким повышенным вниманием сотрудник аэропорта смотрит на аристократически узкие ступни с идеальными ногтями. — Какая бесцеремонность! Наконец, заполнив и отдав в окошко миграционные карты, молодые люди закончили с формальностями. Альфред тянул возлюбленного на улицу, но разве возможно противостоять Герберту, увлечённому чем-то новым?! — Шери, смотри, сколько сигар! — восторгался он, и тут же удивление сменилось разочарованием. — Елку не поставили даже, вот что значит — не Европа, — и вновь увлечённо восклицал: — Зато Хэллоуин тут хорошо отметили, по-нашему! Действительно, атмосфера ночи тёмных сил присутствовала везде: специальная атрибутика в аэропорту, в зоне обслуживания, и в магазинчиках — скелеты, паутина, тыквы в сене*. — Такие активные украшения поднимают настроение, — как истинный ценитель, одобрил Герберт. Взгляд его задержался на торчащих из ящика ногах в полосатых чулках и грубых туфлях с широкими носами и крупными пряжками*, эдакое «великолепие» в натуральную величину. — Конечно, грубовато, зато в духе того времени. Надо отцу, почитателю женских форм, купить такой сувенир, только в миниатюре. Несколько вульгарно, но весьма аппетитно… для любителя, как он. — Я начинаю злиться, — Альфред настойчиво тянул любовника к выходу, и тот с явной неохотой подчинился. — Ты словно забыл, что скоро взойдёт солнце! Но юноша напрасно переживал. Заказанное заранее такси ожидало их у входа в здание аэропорта. — Да уж, — не переставал удивляться Герберт, с трудом усаживаясь на заднее сиденье малогабаритного седана, — я думал, подобные раритеты только на Кубе до сих пор существуют. Впрочем, испытывать неудобства виконту пришлось недолго. Всего через каких-то десять минут машина подъехала к вилле «Paradise Luxury»*, стилизованной под колониальный стиль. Именно здесь Альфред забронировал апартаменты для новобрачных неделю назад, ещё находясь в Будапеште. Место, где решили поселиться влюблённые, оправдывало своё громкое название. Белоснежные строения под тропическими пальмами— большой, просторный особняк и несколько зданий размером поменьше — «Paradise Luxury» была идеальным местом для молодожёнов — бассейн, близость пляжа с белоснежным песком и пристани для яхт, уютные, очень комфортабельные апартаменты, и вместе с этим идиллическое уединение. При желании можно было снять полностью всю виллу, однако молодые люди рассудили иначе. Каким бы солидным не был банковский счёт виконта, новых поступлений после бегства от всевидящего отцовского ока не предполагалось. — Всё, что нам нужно — тишина и покой, — объяснил Герберт при заселении и добавил, чтобы избежать вопросов впоследствии: — Слабые лёгкие не позволяют Альфреду хорошо себя чувствовать в Европе, и в то же время у него аллергия на солнечный свет, — он горестно вздохнул и продолжил: — Мы долго думали, прежде чем решили отдохнуть в Доминикане. Возможно, даже задержимся здесь на какое-то время. Всё зависит от самочувствия моего мальчика, — заранее продуманная ложь звучала очень убедительно. Сеньора Мелина, солидная дама лет пятидесяти в строгом костюме, владелица виллы и по совместительству управляющая, сочувственно слушала красивого блондина и с состраданием поглядывала на его спутника. Тот действительно имел болезненный вид. — Как жаль, что вы не сможете насладиться зрелищем бирюзовой лагуны и чистого карибского неба, — искренне огорчилась она. — Не беда, — собеседник, казалось, ничуть не переживал по этому поводу. — Зато не придётся издеваться над организмом из-за сдвига часовых поясов. — Но хотя бы под навесом около бассейна вы будете находиться? — не унималась Мелина. — Нет, у меня витилиго, — сказал Альфред. — Ультрафиолет воздействует на кожу даже непрямыми лучами. К сожалению. — Бедный юноша! — искренне сострадала хозяйка. — Быть здесь и не увидеть ничего днём. Придётся Альфреду вести ночной образ жизни, но Вы, Герберт, сможете… — Нет-нет! — остановил тот словоохотливую сеньору. — Я никогда не оставляю его одного. Это было бы жутким эгоизмом — наслаждаться красотами, пока мой мальчик скучает в одиночестве! К тому же мы задумываемся о том, чтобы посетить Коста-Рику. Сметливая Мелина совсем не удивилась. — Вы хотите заключить брак? Я сразу об этом подумала. Теперь многие европейцы так поступают. Медовый месяц на Карибах нельзя сравнить с сырой Европой, я правильно понимаю? Что касается ммм… нетрадиционной ориентации — пусть вас это не беспокоит. К гостям в нашей стране отношение лояльное, им позволено практически всё. Чего не сказать о местных уроженцах, — вздохнула полная мулатка. — Кардинал де Лопес Родригес слишком строг, но не всемогущ, к счастью. А туризм — основная статья дохода Доминиканы. — Простите, — Герберт вновь прервал разговорчивую даму, — но мы очень устали с дороги. — Конечно. К вашим услугам большой дом с прекрасным видом из окна; спальня и кухня подготовлены. Жалюзи и шторы блэк-аут на окнах — всё, что вы заранее пожелали, выполнено. Вход в апартаменты из небольшой пальмовой рощицы, — сеньора Мелина вручила Герберту ключи и сопроводила гостей к их дому. — Выглядит как резиденция плантатора, — сказал Альфред, — мы точно в прошлое попали. — О, это только снаружи, — ответила хозяйка. — Вай-фай, большой холодильник, плазменная панель, джакузи — к вашим услугам. На территории есть отличный бассейн и небольшой ресторанчик. Ваши вещи ещё не доставили из аэропорта, а вот посылка из Санто-Доминго прибыла ещё вчера. Тропический рассвет наступил стремительно, за какие-то четверть часа. Путешественники только-только успели скрыться за дверями нового жилища, как взошло солнце. — Наконец-то! Я думал, она никогда не замолчит! — Герберт быстро опустил жалюзи и задвинул надёжные, непроницаемые шторы. — Как здорово, что мы всё продумали заранее. — Да, это я молодец, — важно и серьёзно заявил Альфред, — а в спальне должно быть совсем небольшое окошко, — и счастливо рассмеялся. — Как долго я об этом мечтал! Ты, я и никого больше! Герберт бережно обнял возлюбленного, провёл по мягким, послушным волосам. — Теперь ты будешь всё время улыбаться, моё счастье, — лёгкие, невесомые поцелуи покрыли нежное юношеское лицо. — Идём, оскверним место отдыха почтенного плантатора и его супруги, — виконт потянул любовника за руку. Широкая, добротная кровать с накрахмаленным бельём и пуховыми подушками гостеприимно приняла гостей в свои объятия. Усталость взяла своё — молодые люди заснули, обнявшись, так и не «обновив» колониальную спальню*.***
А что же граф? Позволив уговорить себя и отпустив сына в путешествие, Его Сиятельство быстро одумался. Подготовка к предстоящему Балу не отвлекала его от мыслей о том, как вернуть домой зарвавшегося сына и его любимчика. Напротив, сталкиваясь с малейшими затруднениями, фон Кролок постоянно возвращался к самой волнующей проблеме. «Что за негодяи!» — закипал он, делая нелёгкий выбор: заменять ли шторы алого цвета с чёрными подвесами и таким же ламбрекеном на чёрные портьеры, отделанные алым бархатом. Обычно подобными вопросами занимался Герберт, также, как составлением композиций из красных и бордовых оранжерейных роз. Альфред всегда подбирал салфетки и бокалы для жертвенной крови. «Всё приходится делать самому! — негодованию сиятельного вампира не было предела. — Уму непостижимо, сколько времени и сил отнимают рутинные хлопоты. А ведь предстоит ещё подготовить приветственную речь. Я должен сразить всех парой неизбитых острот и вновь оказаться на высоте, в привычном блеске и великолепии». Фон Кролок обычно перед Балом отстранялся от забот. Размышляя в тишине и покое, он перечитывал наброски текста и декламировал, стараясь понять, как это выглядит со стороны. Но только не в этот раз. Граф осознал: легкомысленный сын и его никчёмный любовник действительно были незаменимыми. Они брали на себя почти все заботы по подготовке ритуального торжества, особенно если собирался не только «ближний круг» с местного кладбища, но и гости издалека. Стены замка услышали много нелицеприятных, даже бранных выражений. Герберт узнал бы о себе и об Альфреде много нового, находись он рядом. Бессменный Куколь испуганно вздрагивал и ронял, разбивая, старинные фамильные бокалы, едва начинал грохотать громкий, возмущённый голос. Даже Магда, которую Его Сиятельство старомодно называл экономкой и любил потрепать по нарумяненной щёчке, старалась на ночь глядя тихонько ускользнуть на кладбище. Она была готова — неслыханное дело! — разделить гроб со своим приятелем Шагалом, лишь бы не попасться на глаза недовольному хозяину. Невозможность повлиять на Герберта выводила из равновесия. Фон Кролок чувствовал себя обманутым и понимал, что его оставили в дураках. Мало того: разговаривая с сыном, когда каким-то чудом удалось дозвониться, граф услышал звуки с трудом сдерживаемого смеха. К тому же удивительно удачно для Герберта и очень некстати для фон Кролока сын перестал его слышать, а потом связь вообще прервалась. «Я недооценил хлюпика. Он оказался совсем не прост, — губы графа сжались в узкую линию, а переносицу пересекла вертикальная морщина. — Мальчишка заморочил голову Герберту своими выдумками, сделал всё, чтобы улизнуть из замка именно теперь. Но сын почему НАСТОЛЬКО попал под чужое влияние? А вообще оба хороши — специально устроили так, чтобы я не мог разговаривать с ними, не научили пользоваться дурацкой игрушкой», — сиятельный вампир презрительно сморщился, взяв в руку смартфон, попутно взглянув на идеально отполированные, острые ногти чёрного цвета. «Ещё хватило наглости предлагать мне подобное! Это стало бы посмешищем, остриги я ногти. Сами как-то умудряются управлять э… гаджетом (название какое мерзкое!) с длинными ногтями и считают, что у меня не получится!» Он в который раз крутил в руках разряженный смартфон и пытался вспомнить, куда мог подеваться тонкий шнур, без которого игрушка стала совершенно бесполезной. Раздражение с новой силой овладевало Его Сиятельством. Чтобы как-то отвлечься, он подходил к зеркалу, в котором отражался в полный рост, придирчиво осматривал себя и оставался доволен. «По-прежнему хорош! — подобие улыбки скользило по бледному, надменному лицу. — Всё же некоторый толк есть от развития наук. По крайней мере, стало возможным увидеть своё отражение!» При этом граф не вспоминал, что за появление зеркал, изготовленных на основе алюминия вместо серебра, следовало благодарить «никчёмного» Альфреда. «Мальчишка просто капризничает, не хочет присутствовать на Балу, а Герберт идёт у него на поводу. Надеюсь, у них хватит ума поскорее вернуться», — успокаивал себя Его Сиятельство, уже не очень-то веря в подобный исход. Но долго унывать он не мог себе позволить — заботы о предстоящем Бале занимали всё время вампира.***
Граф много раз вспоминал «незлым, тихим словом» сына, бросившего его один на один с трудностями в самый ответственный момент и приложил немало усилий, чтобы организовать торжество на высшем уровне. В итоге Его Сиятельство был доволен собой: Бал для избранных в священную ночь зимнего солнцестояния прошёл без сучка, без задоринки. Точно по заказу тёмных сил природа подарила трескучий мороз, как былые времена. Унылая, слякотная «еврозима» последнего десятилетия без сугробов, с дождями и туманами не смазала впечатления от торжества. Многочисленные гости — представители вампирских кланов со всей Европы — прибыли заранее и заняли почти все свободные комнаты. Местных вампиров волевым решением фон Кролок оставил без посещения замка, но от щедрот своих велел угостить «кладбищенских» как следует, без ограничений. Бал больше походил на коктейльную вечеринку с соблюдением дресс-кода. Вампирши щеголяли в элегантных платьях самых разных цветовых решений и фасонов, подчёркивающих линию декольте и демонстрирующих стройные ноги. Сопровождавшие их носферату выглядели не менее светски: все к костюмах дорогих брендов, элегантных, но строгих, чтобы не перетягивать внимание на себя. Магда и ещё две симпатичные бессмертные с кладбища предлагали гостям вина в бокалах. Обязательная традиция была соблюдена: хозяин произнёс речь, встреченную одобрительным гулом. Затем в бальном зале появилось ритуальное блюдо — парень лет двадцати, умственно отсталый полнокровный толстяк к с отсутствующим взглядом и бессмысленной улыбкой на лице. Граф поморщился: подобное создание близко не напоминало «звёздное дитя», о котором он мечтал немало лет, но так и не сумел найти. Укус хозяина замка — и светское мероприятие превратилось в разнузданную вакханалию, что также не порадовало Его Сиятельство. Гости моментально потеряли сходство со смертными, став алчными чудовищами. Впрочем, едва бедняга испустил дух, а в его теле не осталось ни капли тёплой крови, вечеринка продолжилась уже с кровью в бокалах. В шею фон Кролока ткнулось что-то мокрое. Он оглянулся и невольно вздрогнул от неожиданности: гигантский белый удав, лизнувший его раздвоенным языком, выглядел более чем устрашающе. — Я у Вас в гостях, но приглашаю к себе, — бархатные глаза в обрамлении пышных ресниц смотрели в упор. — Долгий путь совершён только ради Вас, — прошептала Сантанико Пандемониум. — Надеюсь, присутствие кого-то третьего нам не помешает… — прелестница в откровенном полупрозрачном платье, под которым не угадывалось белья, медленно обвела губы языком. — Нет, конечно, красавица, — рассеянно ответил граф, пытаясь отыскать взглядом Влада Цепеша. Ему очень хотелось, чтобы давний друг и извечный соперник увидел его триумф! Но, как назло, властитель Валахии куда-то пропал. — Твой питомец нам не помешает, это выглядит даже пикантно. Сантанико удивлённо посмотрела на графа, даже открыла рот, точно хотела что-то сказать, но промолчала. По-хозяйски притянув красотку к себе, другой рукой он раздвигал гостей, намеренно не обходя их. Гигантский удав полз сзади. Всем своим видом бессмертный фон Кролок являл торжествующее, мощное мужское начало — опытного соблазнителя и прекрасного любовника. Спутница ничуть не смущалась нескромности кавалера, льнула к нему, точно плющ к резной ограде. — Аббадон, никого не пускай, — сказала вампирша, и удав, что-то прошипев, расположился перед дверью, не заполз в покои. — Ты не порадуешь чувственным танцем со своим питомцем? — удивился граф, но дверь за собой прикрыл. —Уверяю, это лучше любого танца, — плавно двигаясь, брюнетка ловко избавлялась от платья, не забывая о партнёре. — Ты настоящая кудесница, — охрипшим от желания голосом прорычал фон Кролок, сжимая в объятиях гибкую красавицу с пышными бёдрами и тонкой талией. Она смеялась, кружила графа, пьяня колдовским запахом желания, позволяя делать с собой всё, что тому хотелось. Апофеозом стал обмен кровью, поистине редчайший для бессмертного любовника случай. Довольный фон Кролок улыбался, лёжа на кровати и прижимая к себе партнёршу. — Горячая ты штучка, — фамильярно сказал он, чувствительно ущипнув Сантанико за сосок, — прекрасная одалиска. — То ли ещё будет, — загадочно ответила она и щёлкнула пальцами, точно кастаньетами. — Выходи. Дверь смежной комнаты открылась — на пороге возник раздетый Влад Дракула, обёрнутый в одно только полотенце. Вид обескураженного друга развеселил его. — Готтард*, как ты удивлён! — рассмеялся властитель Валахии. — Неужели ты думал, что Санта ляжет с тобой просто так, без моего разрешения? — Захотели посмеяться надо мной, негодяи! Никому нельзя верить! — взбешённый фон Кролок вскочил, отбрасывая в сторону коварную соблазнительницу. — И не смей меня так называть! Ты же знаешь, как я ненавижу своё имя! — Успокойся, — миролюбиво заговорил Дракула. — Если бы ты заранее знал, то ни за что не согласился бы, правда? Считай шалость с Сантанико небольшим авансом, аперитивом к основному блюду. Она замечательная любовница и показала не все свои таланты. — Соглашайся, не пожалеешь, — вампирша прижалась к фон Кролоку сзади и легонько провела языком у него за ухом. — Ты слишком серьёзный, пора почувствовать вкус чего-то нового. Никто не хотел тебя обидеть. — Ну… хорошо, — после долгой паузы и с немалым сомнением в голосе согласился обиженный носферату. — Но ты должна постараться. Вернее, вы оба… — Не сомневайся, — прозвучало в ответ обольстительное мурлыканье. Вечеринка закончилась без хозяина. Гости под утро разошлись по своим комнатам, и древний замок погрузился в тишину. Куколь, убирая следы пиршества, что-то привычно бубнил под нос, но замолчал, услышав смех хозяина и женский голос, которому вторил другой мужской голос. Удивление отразилось на лице горбуна. «Ну и дела…» — Куколь почесал затылок заскорузлыми пальцами, ничего не понимая.***