Цветы Фрейи

      Недели сменялись неделями, время пролетало мимо быстрее ветра. Кит сидел в трактире «Гребешок» за столом у окна, и поглядывал на залитую солнцем оживлённую улицу. Молоко в чарке кончилось минут двадцать назад, но идти никуда не хотелось. Сегодня предстояло патрулировать район бедняков у храма, который у них в карауле называли Богадельней.       В городской страже Кит проработал уже три месяца, сносил свою ученическую броню, обзавёлся чьей-то потёртой кольчугой. Она немного жала, зато хорошо защищала от камней, которыми иной раз любили пошвырять слабоумные из того же района. Русые волосы отрасли по плечи, Кит даже подумывал собрать их в хвост. Впервые в жизни у него отросла, пусть и небольшая, но борода. Не сказать, что работа ему не нравилась, но он скорее ожидал чего-то другого от этой жизни.       Мимо стола прошаркал трактирщик, остановился. Кит поднял глаза, поспешно ответил:        — Спасибо, добавки не надо.       Придётся уходить уже, эх. Втайне Кит надеялся что подойдёт та молоденькая помощница, но она куда-то запропастилась, на кухне наверно… Первое, чем особенно поразил мир столицы за стенами академии, так это девушками. Красивые, душистые, и молодые, и постарше, их было так много, и все они казались такими хрупкими, что их хотелось оберегать. В академии тоже было несколько девушек, но их воспитывали так, что истинного женского обаяния у них оставалось немного. Да и сам Кит не снискал популярности даже среди ребят, а о девушках уж не могло быть и речи. Так вот он и коротал иногда время, слегка краснея каждый раз когда улыбающаяся официантка участливо предлагала наполнить чарку или отведать кусок душистого фазана из печи.       Раньше Кит перехватывал на обеде здесь со своим наставником — дварфом Дигрином. Но почти с месяц назад к нему пришла какая-то срочная весть из Найнура, и дварф оставил ученика здесь одного. В результате Кита распределили патрулировать самые безопасные районы. Жил он сейчас в казарме, которая ко всему прочему, была платной, хоть и значительно дешевле любого трактира, но по удобству она явно уступала комнатам академии.       В очередной раз перемотав печальные мысли, Кит вздохнул, перевернул чарку, сунул под неё медяк. Поправил на поясе меч, выпрямился, брякнув кольчугой. Разговоры в трактире слегка стихли, пусть и сразу же продолжились — Киту даже в каком-то роде нравилось, что стража вызывает уважение у простого люда. Кивнув трактирщику, стражник вышел на улицу. Солнце пекло нещадно, хотя сегодня, в кои-то веки, поднялся небольшой ветерок с запада. Может, дожди хоть скоро начнутся…       Кит зашагал по прямой вдоль улицы, огибая телеги с продуктами и многочисленным сырьём. Трактир стоял у особо проходимой центральной улицы, которая вела прямо к Алавантским воротам, поэтому здесь никогда не бывало пусто, даже ночью. Так он прошёл несколько кварталов по прямой, чтобы затем свернуть направо, и углубиться в жилые районы. Здесь по пути, спрятанные между двухэтажных фахверковых домиков, иногда попадались небольшие садики, в некоторых даже стояли фонтаны. Но постепенно плотность застройки возрастала, улицы становились всё крошечнее, а дома всё выше. Многообразный запах пряностей, цветов и сладостей с рынка уступал место бытовому смраду с улиц, запаху людей и болезней. Как выпускник академии паладинов, Кит не боялся никакой заразы. Всех будущих воинов хорошо обучали базовым медицинским знаниям, и укрепляли их иммунитет.       Здесь, в паутине переулков, наконец появилось несколько просветов, и перед Китом появился плотно втиснутый между тощими деревцами небольшой квадратный каменный храм. На его крыше стоял небольшой колокол, над которым даже не было никакого свода или башенки. Табличка на входе в храм гласила на всеобщем: «Да ведёт же вас рука Праотца». Помимо жрецов здесь постоянно валандались какие-то бедняки, безработные, и просто бездельники. На случайно забредшего сюда гостя столицы тут же набрасывались с просьбами о помощи, которая, конечно, заключалась в вымаливании нескольких монет. К Киту, как к представителю стражи, конечно, никто не приставал, но и попыток заболтать какого-нибудь бедолагу никто не оставлял. Здесь стражник остановился, облокотился на стену, ополовинил содержимое своего бурдюка с водой. Вот и всё, стой тут до конца дня.        — Доброго дня, господин!       Кит удивлённо обернулся на громкое приветствие. К нему обращался некий послушник этого самого храма. Светлые короткие волосы, большие голубые глаза, тощее лицо, грязноватая роба последователя Праотца.        — Доброго. Чем могу помочь? — Кит постарался ответить максимально нейтрально и безучастно. Чувствовался подвох.        — Помощь это самое большее, о чём я могу вас попросить, вы великий защитник спокойствия в нашем городе, итак оказываете нам большую услугу каждодневно! Но сегодня во мне расцвела иная мысль, ибо я лишь инструмент в руках своего владыки, и как его покорный слуга, безропотно исполняю его волю! — с этими словами послушник снял с пояса небольшую деревянную коробку с прорезью. Кит очень хотел закатить глаза, но сдержался. — Наша святыня прозябает в тёмных переулках этого славного города, не в состоянии помочь всем нуждающимся, поэтому Праотец ниспослал мне мысль о том, что настало время для открытия новых горизонтов! О да, поутру во сне я отчётливо расслышал его голос! Вещал он мне: «Солнцеслав! Ты, мой любимый сын, сегодня окажешь мне честь…».       Мыслительный процесс в голове Кита окончательно остановился. Если этот сумасшедший не отвяжется от него, придётся что-то предпринять. На всякий случай, он пробежал глазами вокруг — Кит был ответственным, и всегда предполагал возможность отвлекающего манёвра, особенно сейчас, уж больно хорошо этот жрец старался.        — …и тогда я спустился к реке, и сломив ветвь осины, выстругал костяным ножом эту коробку, — тут она ненавязчиво позвенела несколькими монетами внутри, — в которую я соберу пожертвования на новый храм!        — Во сне, говоришь? — прервал его Кит. Хотелось его хоть как-то остановить, но сохранить участливый вид.        — Верно! Ибо сознание раба божьего способно лишь быть наиболее чутким когда оно находится в состоянии восприятия. Многие сны, что мы видим, есть не что иное, как знаки, ниспосланные нам богами, и мы можем их лишь толковать…       Ну вот опять. Вот же зануда.       Кит нехотя запустил руку в один из карманов, сняв кожаную перчатку. В кармане, по расчётам, должны были лежать медяки, размен с позавчерашней покупки новой простыни. Он выпростал наружу пригоршню монет. «Зараза» — пронеслось в голове. Среди горстки медяков гордо сиял серебряник. Глаза у жреца аж засияли. Киту уже не удалось сдержать крайне недовольное выражение лица, но он аккуратно ссыпал монетки в подставленную коробочку.        — Да славится имя защитника города, воздвигателя храмов, на таких людях как он, уважаемые, зиждется наш скромный род! — жрец начал радостно приплясывать и воздавать почести Киту, привлекая внимание сброда.       Паладину это было совсем не с руки, поэтому он очень быстро остановил послушника:        — Слушай… Солнцеслав, да?        — Верно, господин. Ваш покорный слуга. — поклонился послушник.        — Вот, Солнцеслав, дело твоё благое, и… и доброе, поэтому я, как крайне заинтересованное в постройке нового храма вашего бога лицо, дам тебе дельный совет — чем причитать да радоваться, попробуй ускориться, и опросить как можно больше людей. Так и на храм быстрее соберётся, а?       Послушник округлил глаза, а затем довольно покивал.        — Воистину, ведом ты рукой Праотца Мудрого, добрый господин! — тут он неловко поклонился, и припустил дальше по улице, донимать остальных.       Кит вздохнул. Слишком сильно. Как же воняют эти улицы! Закашлялся. Просто трагедия какая-то. Этот район был настолько жалким, что здесь даже никогда не происходило ничего криминального — местных нищих брезговали обворовывать даже самые отпетые негодяи из Бурого Угла. Несмотря на всё сострадание, которому его учили в академии, Киту было сложно скрыть нежелание здесь находиться. Так он и стоял с кислой миной в этом переулке ещё каких-то полдня. Пару раз пришлось шикнуть на было начавшуюся не пойми из-за чего перепалку между двумя нищими, но в целом, как всегда, день прошёл крайне уныло.       С этими угнетающими мыслями, Кит уже почти готовился отправиться в казарму. Смена должна была закончиться, когда тень от башенки храма достанет до дальней крыши казармы Медных щитов. То была фракция наёмников, которая по сути, как думал Кит, делала тоже самое, что и стража, только за деньги, поэтому он их недолюбливал. Глаза уже слезились от лицезрения едва ползущей тени по крышам домов. Ещё минут пять… четыре… три…       Неподалёку вдруг раздался странный звук. Слух Кита напрягся, отделяя привычный шум города и стоны бедняков от непонятных шорохов. Такое ощущение, будто где-то через пару домов раздался чей-то сдавленный крик или писк, а затем что-то ударило по мостовой. Глаза скользнули по крыше казармы. Кит мысленно упрекнул себя — неважно, кончилась смена или нет, надо пойти проверить.       Вокруг, казалось, никто не обратил внимания. Кит осторожно направился в переулок. Две попытки добраться к предполагаемому месту не увенчались успехом — узенькие проходы между поросшими лишаем стенами домов кончались импровизированными выгребными ямами, в лучшем случае, чьим-то неблагоустроенным жилищем.       В третьей подворотне было совсем уж тесно — в доспехах можно было с трудом развернуться, но направление было верное — вместо сдавленного крика теперь слышалось чьё-то бормотание, и глухой деревянный стук. Кит затаил дыхание, и как можно тише стал шагать в конец тёмной извилистой улочки. Свет давало лишь солнце, отражённое от деревянных крыш сверху. Вряд ли здесь когда-либо стоял фонарь или зажигались свечи. Кольчуга иногда предательски бряцала, задевая доски, торчащие из стен. Кит напряг слух так сильно, что для него сейчас вокруг царила полная тишина, гудящий гомон города вокруг стих, слышно было лишь бормотание и чей-то кашель неподалёку.       За небольшим поворотом наконец показался конец улочки. Среди голых каменных стен, в полном тупике стояли двое — оба в ярких изумрудных плащах, судя по комплекции — мужчины. У их ног лежал ещё один в белых лохмотьях, согнувшись. Кит постоял какое-то время в нерешительности, пытаясь сообразить как же начать разговор. В результате, едва он сделал шаг вперёд, два человека в плащах резко обернулись на него. «Проклятая кольчуга» — пронеслось в голове.        — Привет! — Кит попытался на опережение сделать дружелюбный вид. — Помощь не требуется?       «Плащи» быстро переглянулись. Путей отхода у них не было. Поэтому они тут же развернулись к стражнику, и вынули кинжалы, по два каждый. Кит нахмурился, встал в полуоборот. Сжал рукоять, неторопливо выпростал длинный меч, выставил перед собой.       Таинственные незнакомцы снова переглянулись, один кивнул другому. Затем они быстро вернули кинжалы в ножны, и прыгнули на стены. Словно пауки, отталкиваясь от одной, они легко оказывались на противоположной, узкое расстояние было им на руку. Один из них прыгал не так складно, иногда почти срываясь, т.к. он всё время держал что-то в одной руке. В конце концов, из его рук выпала деревянная коробка, пролетела вниз, глухо стукнулась о землю, и звон высыпающихся монет наполнил переулок. Мужчина чертыхнулся из-под капюшона, но проворно продолжил путь наверх. Пара каких-то мгновений, и вот они оба уже на крыше. Кит едва ли успел подбежать в этот момент к лежащему в конце улицы мужчине. Один из «плащей» на крыше остановился, обернулся на Кита, посмотрев из-под тёмного капюшона ему прямо в глаза. Кит состроил максимально непроницаемое серьёзное лицо, дав понять что несёт угрозу. Неизвестный ещё постоял и затем нырнул за крышу, исчезнув из поля зрения. Снова тишина.       Кит обречённо вздохнул, узнав в лежащем мужчине дневного попрошайку. С его виска стекала кровь, её было много. Стражник стянул кожаную перчатку, померил пульс. Живой ещё. Рядом лежала разбитая деревянная коробка, вокруг рассыпались медяки и один серебряник. Только сейчас до Кита начала доходить опасность ситуации — ведь если бы они не решили пуститься наутёк, в таком узком переулке с мечом против двоих с кинжалами ему было бы несдобровать. От этой мысли он дрогнул, и стал поспешно, почти в панике, собирать монеты в мешок на поясе. Затянул его шнурком, затем поднял Солнцеслава на плечо. Подумав, вернул меч в ножны, и бросился бегом обратно, к площади с храмом.       После тёмных узких улиц Богадельни, пространство вокруг небольшого храма Праотца казалось самой широкой и просторной площадью. Наступили сумерки, служители уже зажгли свечи. Увидев Кита с окровавленным Солнцеславом на плече, некоторые прихожане испуганно завопили, стали уступать дорогу. Стражник вошёл в храм, в нос ударил терпкий запах благовоний, тщетно пытавшийся перебить вонь бедности и нищеты. Внутри было крайне тесно, здесь могло бы уместиться от силы человек десять. Услышав волнения снаружи, у входа Кита встретили два молодых послушника, одетые в белые рясы из грубой ткани.        — Что случилось с отроком Солнцеславом? — обеспокоенно спросил один, подхватив раненого послушника.       — Какие-то грабители, — Кит тяжело дышал. При тощей комплекции Солнцеслава, он оказался совсем нелёгким. — Они напали на него, пытаясь отобрать пожертвования на храм. Вы можете вылечить его?       Послушники быстро переглянулись.        — Мы можем помолиться за его жизнь, покуда не возвратится один из наших жрецов.        — Они сейчас читают проповеди на главных площадях города. — Добавил второй.        — Ибо закат. — Закончил первый.       Хотелось ругнуться, но в храме этого делать не полагалось. Сейчас Киту Солнцеслав даже нравился, и ему очень хотелось помочь. Сбегать что ли за жрецом?        — Его пожертвования. — Он залез рукой в мешок, и высыпал в какую-то медную чашу у стены. Сердце ёкнуло — а ведь в том же мешке он хранил и часть своих сбережений. Кит мысленно вздохнул, но расслабился — и пусть, будет ещё вклад. — Я сбегаю на площадь за жрецом, не отпускайте его! — приказал он послушникам, развернулся, сделал один шаг в сторону арки из храма. И вдруг замер. Наверху, на крыше зазвонил колокол. Он был совсем небольшой, притом один, большего они тут себе позволить не могли. Колокол методично отбивал девять ударов, знаменуя конец дня. Кит опустил взгляд на свою руку, она дрожала. На пальцах засохла кровь. Перчатка осталась лежать в той подворотне.       Кит решительно обернулся, выпрямился.        — Да ведёт меня рука Праотца, — чётко произнёс он в такт ударам колокола. Его голос прозвучал могущественно, смешиваясь со звоном, он отражался от стен и словно бы наполнял храм светом. Послушники отступили от Солнцеслава, бессильно лежащего у стены. Кит приблизился к нему, встал на одно колено. — Моя рука наполнится твоею добродетелью, о Праотец, вдохни жизнь в бренное тело твоего скромного слуги, ибо чисты его помыслы и разум, вглядись в его душу! — Кит почти вскричал под конец, и прикоснулся ладонями к груди Солнцеслава. В этот момент он почувствовал, словно тяжёлый груз упал с его сердца, и чистая энергия прошла сквозь его ладони, наполнив тело раненого силой. Солнцеслав очнулся, шумно втянул воздух, и повернулся. Рана на голове закрылась, щёки налились румянцем.       До плеча Кита кто-то дотронулся. Он обернулся. Два послушника стояли со счастливыми глазами и широко улыбались. Один из них произнёс шёпотом:        — Поздравляю, стражник. Отныне ты паладин Праотца.