***
Прикончив сухие пайки и несколько варёных яиц, герои расселись вокруг костра. Некоторое время помечтали вслух о нормальной еде и постели. Дрейн и Вэш встали на страже по разные стороны лагеря, на границе света от костра. Гойбер полулежал у ствола дерева. Уже целые сутки он не знал отдыха. После бессонной ночи и дневного марш-броска он первым вызвался наколоть дров, а после хотел отправиться в дозор, но Дрейн уговорил его передохнуть. Сейчас он лежал и разглядывал ночное небо, небольшой кусочек которого проглядывал из-за листьев. В детстве, ещё в племени его отца, его учили, что звёзды это души ушедших, которые светят в ночи тем, чей огонь ещё не угас на земле. Так он лежал и смотрел на одну самую яркую звезду, похожую на зрачок посреди озорливо прищуренного глаза. Брок тем временем тихо общался с Вэшем. — Так мы поняли, что над деревьями днём трудятся пчёлы — там, должно быть, море цветов под солнцем. Эх, так бы хотелось взглянуть на них с высоты… — мечтательно протянул гном. — А мы встретили пчёл наутро второго дня, — ответил следопыт, — до тех пор тоже не понимали, что так гудит. Ахамир как резаный вопил, у него с этими пчёлами явно какие-то проблемы. Эльф разглаживал складки своего серого плаща с серебристыми узорами и на колкость не отреагировал. Просто вызывающе сказал: — Если бы хоть одна подлетела, уж я бы их популяцию сократил. Брок устало вздохнул, и ответил: — Это же пчёлы. Они на людей не нападают. Наоборот, только их стараниями здесь стоит такой неприступный, плотный и прекрасный лес… — Прекрасный? А как же те, что напали на вас? — Ахамир не сдавался. — То были не пчёлы, а осы. Осы не делают мёд, и они как раз хищники. Обычно они жалом вкалывают жертве яд, и та становится парализованной… а затем они могут днями понемногу обгладывать всё ещё живую жертву, или кормить ей своё потомство. Уверен, эти смогли бы и корову утащить при желании. Надеюсь, у них тут есть естественные враги, не то быть беде. — Брок закончил, и опять потрогал шрам на шее позади. — Красная сказала, — начал Вэш, — что тебя нашли вообще в мёде. Это как понимать? Брок нахмурил лоб, почесал большой нос, подвинул ноги ближе к огню. — Я не помню ничего, только своё имя. Я почти уверен, что мог стать жертвой одной из тех самых ос, и неизвестно, сколько я провёл времени в том дупле. Видимо, то дерево являлось по совместительству чем-то вроде хранилища пыльцы для пчёл, так я и оказался заперт в ловушке… наверно только тот чудо-мёд и дал мне возможность протянуть какое-то время, пока не пришли Кара и Гойбер. Ну, и Тар-Тар. А отравляющие вещества, скорее всего, губительно повлияли на мою память. — Допустим это так, — согласился Ахамир. — Но мне всё же интересно, откуда в лесу, да так далеко от деревни, появились эти самые кусаки? — Тот первый, — вспомнила Кара, — он тоже пах как-то странно, не только гнилой плотью. Тогда было непонятно, но сейчас ясно, что это какое-то влияние того же парализующего яда. Наверно нерадивые людишки ходят в одиночку в лес, и попадаются осам в лапы. — Вероятно, — кивнул Брок. — Но многие из них были уж слишком… несвежими. Видимо, на людей яд действует иначе, или слабее, позволяя им сохранять зачатки сознания. Тот ваш кусака наверно просто бродил по округе без цели, пока не увидел свет от костра. А когда тот погас, потерялся и какое-то время просто бесцельно бродил по лесу, как и все они. Сидящие у огня поёжились, и осмотрелись вокруг. Вэш стоял пригнувшись, в руках он расслабленно держал лук и стрелу и смотрел куда-то вдаль между стволами. Дрейн сидел на поваленном дереве, скрестив руки на груди, и тоже искал возможное движение в темноте. Увидев что на него обратили внимание, он улыбнулся и показал большой палец. Брок немного повременил и продолжил: — Скорее всего, подобные жертвы пробуждаются от паралича, но осознавать себя как личности больше не могут. Затем они начинают… хм, портиться, и становятся осам неинтересны. Видимо, как и младшие собратья, они ещё не являются падальщиками. Но чтобы кусаки дальше продолжали жить… уверен, здесь не обойтись без сильной тёмной магии. Кто-то оставил их такими, в выгоду себе. Я чувствовал её течение вокруг того здания… И там этих кусак больше всего. — Да-а-а, бывал я как-то в одной проклятой и заброшенной друидской роще, — вспомнил Вэш. — Там росли чёрные грибы, тоненькие такие, но очень высокие, ножки у них были как усы у медведя, или там, кота. Так вот если кто эти грибы задевал случайно, лукошком там, или плечом, и был при этом ветерок, то их споры могли осесть прямо на людях, и через какое-то время прорасти прямо на коже. Со временем человек постепенно переставал осознавать себя, а затем и вовсе замирал на месте, пока не падал замертво, и через день его тело уже превращалось в новую рощу таких же грибов. Говаривали, что сами друиды перед изгнанием прокляли ту рощу, чтобы природа сама себя защищала. Так там вдобавок полюбили всякие некроманты к тому же ошиваться, и у некоторых получалось даже оживить таких гриболюдей. Вот они по описанию очень уж похожи на вашего кусаку, разве что более смертоносные. — И где это такой лес находится? — спросила Кара, — Это я интересуюсь, чтобы туда не сунуться никогда. — Да подле деревни Плесня тот лес находился, что под Каштардом, сейчас в той деревне уже, правда, не живёт никто. Благо эта зараза далеко не расползается, покуда какой-нибудь дурак опять не сунется, но вряд ли сейчас много кто о ней помнит. Я когда понял что к чему, конечно, такого дёру дал оттуда, до сих пор рад что ноги унёс. А поначалу люди всё думали что звери дикие завелись… Все молчали, слышно было лишь треск сучков в костре. Когда стало немного темнее, Кара приподнялась, положила в огонь ещё одно полено. Давно не выдавалось таких спокойных вечеров за болтовнёй. Таинственные истории у костра отвлекали мысли от недавних событий. Но едва на глаза начал опускаться сон, звонкий голос эльфа-мародёра вернул суровую действительность обратно. — Я вот ещё о чём думаю, — начал Ахамир. — В той крипте под поместьем было восемь гробов. И все были заняты, кроме одного. Что было бы, если бы были заняты все восемь? И почему тот полуорк не оказался в нём, как и все мы? Гойбер молчал. Не хотелось ворошить эту тему. Но все ждали, и пришлось разорвать эту напряжённую тишину: — Я не знаю. Быть может, кто-то, или что-то меня направляло и защищало. — Тут он вкратце пересказал историю с чёрной дверью и голосом, опуская некоторые детали. С надеждой он заглянул в глаза слушающим, даже Дрейн и Вэш подошли поближе. Но никто ничего подобного вспомнить не мог. — Ясно, — хмуро ответил Ахамир. — Тем не менее, Гойбер, я думаю все здесь согласятся с тем, что мы обязаны тебе жизнью. Спасибо. Мы очень сочувствуем твоей утрате, да помогут же тебе боги и в дальнейшем. «А кто-то обязан и смертью» — пронеслось в голове полуорка, но вслух он ничего не ответил. Кто позвал его там, перед дверью? О каком выборе шла речь? Задаваясь этими вопросами, и не находя ответа, Гойбер не заметил как глаза его закрылись, и он наконец заснул. Кострище тоже начало угасать. Ахамир сменил Дрейна, Вэш вежливо отказался, и остался на посту, мол, не впервой. А крохотное созвездие в форме глаза, что видел Гойбер, так и продолжало смотреть с высоты на красивый летний цветущий лес. Пока не наступило утро, после которого полуорк, как бы ни пытался, больше не смог найти это загадочное созвездие на небе, никогда.Пролог. Драконий глаз
14 февраля 2019 г. в 00:56
Ни грамма золота, ничего ценного. Только ещё больше вопросов и тяжёлых мыслей навалилось на каждого. Гойбер, Дрейн, Кара, Брок, Вэш и Ахамир походным строем быстро возвращались в Хворостянку. Прошли мимо дерева, обвязанного красной лентой, потупили глаза. В лесу было душно и жарко, надоедали комары и мошки. Несмотря на это, обратный путь был заметно быстрее.
Как выяснилось по дороге, группа Дрейна совершенно случайно оказалась в том же поместье совсем немногим ранее, с той же целью что и все — после войны подзаработать лёгких денег. Сам жрец и не подумал бы туда отправиться, но его нанял эльф Ахамир — жадный до сокровищ и золота, но при этом рассчётливый, он решил что помощь священнослужителя в таком злачном месте может оказаться не лишней. Вэш был опытным охотником, которого они нашли в трактире Саббота и наняли в качестве следопыта.
— А девочку звали Печаль. — продолжал разговор Дрейн, — Все тифлинги и тифлины обычно получают или приобретают идейные имена. Ей оно было как нельзя кстати… Мы наткнулись на неё, едва войдя в лес. Она была страшно худая и немного дикая. — после этих слов жрец посмурнел, и опустил взгляд.
— Немного! — громко возразил Ахамир, — да когда она показалась, я подумал что страшнее в этой жизни уже ничего не увижу!
Дрейн сделал вид что не услышал реплику, и продолжил:
— Мне с ней удалось подружиться, и уже вечером она спала с нами у костра.
Кара всмотрелась в лицо жреца. Его коричневые глаза блестели, словно бы отражали дрожащее пламя того самого вечернего костра, и девочку, спящую на коленях. Он продолжал:
— Похоже, её выбросили родители, живущие в деревне, когда больше не смогли скрывать остальных, что их дочь родилась с проклятьем.
— В городах такое постоянно, — Вэш зевнул и продолжил, — там есть целые улицы, где такие рогатые сбиваются в банды, и занимаются грабежом и разбоем. — Закончив, он внимательно посмотрел на Кару. Она не преминула тут же возразить:
— Ты, охотник, провёл всю жизнь на окраине цивилизации, борясь с хищниками. Что ты можешь знать о том, что происходит с тифлингами на улицах городов?
— Не возьмусь утверждать голословно, — скептично ответил следопыт, — но соваться в тёмную пещеру никто не станет, когда все только и говорят что там живёт медведь.
— Да, нас немного, — продолжала Кара, — и жизнь наша непроста, но есть и много достойных тифлингов…
Ахамир не сдержался и громко рассмеялся. Кара сначала не поняла, но потом закипела, и сжала кулаки. Эльф не обращая внимания на неё вставил:
— Эта вот дикарка, например. Как там её?.. А, неважно. Как она, по твоему, столько времени протянула в лесу? И как давно она тут жила? Почему её не разорвали дикие собаки или волки? Её никто не любил, никто не мог встать на её защиту. Но она всё равно всем назло выживет, и станет самой злющей стервой, потому что кое-кому, — Ахамир кивком указал под ноги, — кое-кому не всё равно.
— Асмодей. — Мрачно произнёс Вэш. Вообще складывалось ощущение что он всегда говорил как-то не то безразлично, не то просто без эмоций. Но в отличие от Ахамира, он делал это тихо, и обычно в точку.
Дрейна передёрнуло, и он возмущённо ответил:
— Попрошу не упоминать это имя всуе, прости, о Всеведущий.
— Асмодей, — продолжил Ахамир, подняв палец вверх, — властитель Девяти кругов ада. Немногим известно, что тифлинги своим существованием обязаны именно ему…
— Не ему, а неискуплённым грехам своих предков! — теперь начал горячиться Дрейн.
— Ты что, проще же переложить ответственность на демона, чем на себя — безразлично бросил Вэш.
— А ничего, что я здесь вообще-то?! — в глазах у Кары уже плясали огоньки. Правая рука дрожала, ещё немного, и меч сам бы вырвался наружу.
Ахамир остановился, и осмотрел тифлину с головы до ног. Кара тоже замедлилась, ожидая очередной порции ереси от расиста.
— Да не конкретно о тебе же речь, красная. — ответил он, смотря как бы свысока. — Однако, тебя эта тема сильно волнует. Почему? Ведь всё сказанное — правда, и своим криком или злостью ты этого не изменишь, а только лишний раз докажешь истинность моих слов. Её надо просто принять, и жить дальше. Вот скажи мне, знала ли ты своих родителей? Дядю? Тётю? Бабушку? Тёплые слова, объятия матери? Спорим, ты с детства влачила своё жалкое существование на задворках какого-нибудь провинциального городишки, среди подобных себе? И ведь наверняка случалось, когда ты лежала где-нибудь у канавы, помирая с голода, скажи, что тебя тогда вытягивало? Удача? Чья-то милость? Нет. Твоя кровь разбавлена кровью демона. Демона, который сделал вашу жизнь такой. Это и есть ваш рок, ваше проклятие…
— А вот и нет! — Кара почувствовала как рука потяжелела. — Есть и другие пути!
Не смотря на её старания, рука потяжелела, пальцы ощутили рукоять и сжали её. Ахамир незаметно для всех переложил руку на рукоять кинжала на поясе.
— Зачем? Он по-своему заботится о своих детях, как может. А они ему в ответ возносят свои мольбы…
— Я — нет, никогда! Что может быть хуже чем идти на поводу у того, кто обрёк тебя на подобную жизнь?! И от всех наших страданий он получает только удовольствие, но не несёт никакой ответственности! Когда-нибудь я сделаю так, чтобы мы ушли из-под его гнёта, и зажили как равный со всеми народ, со своими землями, законами и богами!
— Хех, какими такими богами? — Ахамир улыбнулся, и скользнул взглядом по её мечу. Кара поняла что чуть не прокололась, и нахмурилась. Подавить злобу получалось плохо, руки дрожали. Эльф про себя это отметил и сделал ещё более довольную мину. Дрейн аккуратно подошёл, встал между ними, расставив руки, и сказал Ахамиру:
— Ты брат моего храма, — повернулся к Каре, — а ты сводная сестра. Помните о том, как Всевышний денно и нощно проливает за нас кровь и слёзы, как он в вечной агонии несёт страдание во искупление ваших грехов — не делайте же его жертву напрасной. Именем Единого, я, его раболепный слуга, благословляю ваш путь, и очищаю ваши помыслы от скверны.
Кара почувствовала словно грудь обхватил стальной обруч. Злость ушла, но будто бы стало меньше воздуха. Движением руки она смахнула с себя простой жреческий заговор на умиротворение. Гнев вернулся, но заметно тише. Дрейн заметил это, и огорчённо вздохнул. Группа двинулась дальше. Обогнули тёмный холм-гнездо, сделав неслабый крюк. Каре было противно идти рядом с Ахамиром, но показывать слабину тоже не хотелось, поэтому они так и шли рядом молча. Немного времени прошло когда эльф снова затянул:
— Вот если бы ты знала свою мать, ты бы…
Тут не выдержал Гойбер. Он резко остановился, так, что из-под ног полетела грязь, обернулся, и с нажимом чётко проговорил каждое слово.
— Разговоры. Отставить. Строем. Молча. Марш.
Мина у полуорка была крайне серьёзная, а тон голоса настолько злобным, что даже Кара подумала что противиться ему сейчас не стоит. Ахамир труханул, и сначала хотел было оправдаться, но затем благоразумно решил промолчать. Полуорк даже в десяти метрах от него выглядел огромным и устрашающим. Никто больше ничего не сказал, все шли молча. Вэш вздохнул, и отпил из фляги. До первого привала оставалось ещё порядка пяти лиг, дорога обещала быть скучной.