Астма

      Пайпер смотрит сквозь шторку и видит, как Алекс Воуз чистит зубы, пока её очки, небрежно заляпанные и чуть мокрые, лежат на раковине. Вокруг влажного бледного тела девушки обёрнуто полотенце, и одеваться она, кажется, не спешит. Чепмен чувствует себя грязным шпионом, но ей определённо нравится это зрелище. Как же давно она могла видеть то же, но уже не скрываясь за тюремными занавесками; открыто, даже скорее пялясь, обнять её за талию и резко развернуть, заставляя Алекс немного нагнуться в безумном вечернем поцелуе. Блондинка чуть подрагивает и обнимает себя руками — холодно; выйти пока не решается — не хочет или, может, просто сторонится ощущать её взгляд, хоть и мимолётный, на себе. Ледяная вода попадает на спину, и Пайпер запрокидывает голову назад, пытаясь отвлечься от неприятного чувства.       Пайпер видит, как к Воуз подходит Николь, чуть обнимает за плечи и немного усмехается; Николс как всегда в своём стиле. Кажется, они о чём-то говорят, но Чепмен не слышит да и, признаться, не особо желает; ей хватает того, как Алекс тихонько посмеивается и пытается натянуть полотенце повыше. С Ники всегда весело, но Пайпер смеётся в последнюю очередь.       Она скучала бы по Алекс. Скучала бы, но все страдания закапываются в глубокую яму стонов Воуз и шёпота Николс себе под нос, что она слышала на неделе из подсобки. «Тише». Да, Алекс, тише, потому что лопата уже утоплена в реке неподалёку. И Пайпер отбила тогда себе все внутренности немым, давящим на грудь, криком, пока Резникова спала на соседней койке. Не то чтобы она ревнует — у Ники есть Лорна, но Николс готова зализать рану человеку, которому плохо. Особенно, если человек такой же красивый, сексуальный и абсолютно очаровательный как Алекс Воуз.       Лорна Морелло пожимает плечами и нервно улыбается.       Морелло лишь морщит лоб; Пайпер немного её жаль, хотя она не выглядит жалкой. Лорне не приходится врать; она понимает, что Алекс с Ники могут потрахаться в часовне после обеда, но не мирится с этой мыслью, так что вчера Алекс чуть не осталась без волос, а её загребли в картер. И Пайпер понимающе кивала, пока руки девушки сковывали в наручники, а чёртова Ники вытирала пот со лба, следя взглядом за вымышленной полосой, по которой тащили ослабевшую Лорну.       «Ну же, детка, выдохни», — звучало четыре недели назад в подсобке. Пайпер хочет; Пайпер хочет выдохнуть, но чёртова Ники, подающая ей всё больше причин для слёз. И если Чепмен даже захочет её, ту самую Алекс Воуз, обратно, то вторая, скорее походящая на гордую, чрезвычайно статную королевну, нервно посмеётся ей в глаза после пятиминутного секса в прачечной и, поднявши бровь, уйдёт. А уйдёт она так, чтобы Пайпер потом снова кусала губы и щёки, лишь бы повторить.       Николь Николс умеет ломать людей. Она делает это за счёт других, так красиво и профессионально, что, быть может, сама не догадывается, в какое болото смогла затолкнуть сердца сразу двух девушек. В конце-концов, Лорна уже сломалась, а у Пайпер ещё двенадцать месяцев в запасе.       (чтобы сделать то же самое.)