No Reason

Плитка мерзко холодила кожу, и он нервно одернул липнущие к ногам штаны, прижимаясь к влажному бортику ванной грудью. Руки по локоть в воде, но человек в ванной отбивается, брыкается — едва-едва, но достаточно, чтобы Гэвин то и дело больно стукался локтями и грудью. -Пожалуйста… -Проваливай! Гэвин зло выдохнул, с трудом сдерживая волну раздражения — оно то и дело подкатывало к горлу. Сейчас не время, худшего момента беситься и не придумаешь. -Если ты не вылезешь, будет плохо. Всем. -Да плевать мне! Гэвин зло щерится на выскальзывающие из рук чужие кисти, опирается на бортик обеими руками. Тело в ванной медленно, сонно моргает, жует губы, сжимаясь в себя, пачкая собственную толстовку. Уродливые темные пятна расплываются под запястьями. Мерзость. -Так ты точно ничего не исправишь! Думаешь, я не в курсе, каково это? Да, блять, я не догадался, но я не ебаный телепат! Тело подгребает руками, усаживаясь прямее, и жалко, криво улыбается, задирая голову. По подбородку стекает кровь — нос разбит о бортик минут пять назад, когда Гэвин только подскочил к ванне, выбил из рук нож. Он молчит, и Гэвин сам не знает, что сказать. Уже он сам сползает на пол, старательно не глядя на воду, на собственные промокшие рукава и лужи на полу под ванной. Удивительно, что соседи снизу еще не начали ломиться в квартиру — наверняка их дома нет, вот и не заметили еще. Или все не так уж и плохо. Они сидят в тишине минут пять, а может, и все полчаса — звук капель, разбивающихся о поверхность воды, сбивает ощущение времени, и вскоре Гэвин совсем не соображает, как долго они пробыли в ванной. Штаны и рукава все еще мерзко, холодно липнут к коже, и он все же стаскивает кофту, оставаясь в футболке. Холодно. -Как думаешь… — голос тихий, жалкий, и Гэвин даже не поднимает голову, чтобы ответить. Тело начинает снова, хрипло кашляя между словами, -Как думаешь, он разозлится? Он молчит, обдумывая. Разозлится — конечно, тут сомнений нет. Вопрос в том, насколько разозлится. Вышвырнет обоих из дома, чтобы глаза его их не видели? Или просто не будет разговаривать с ними неделями, игнорировать их существование так, как только он сам умеет — вежливо, аккуратно, просто вырезав их личности из собственного поля зрения, но позволяя существовать рядом? Гэвин вздрагивает всем телом. Звучит отвратительно. Нужно было задержаться на работе, опоздать, не прийти сегодня домой в принципе. Позволить этому случиться. Вода в ванной плещет, заливая за край, тело поднимается, тянется к нему. Он едва удерживается, чтобы не отшатнуться, и вздрагивает всем телом от холодных мокрых рук на плечах. Футболка промокает тут же, и по хребту пробегают мурашки. -Если я извинюсь, что-нибудь изменится? -Сомневаюсь. Возможно, он не будет злиться. Может, он расстроится, и это, пожалуй, гораздо хуже злости. Если со злостью Гэвин давно умел справляться — игнорировать в ответ, кричать, злиться тоже, смеяться, то с грустью было гораздо сложнее. Чужое печальное разочарование душило не хуже ваты, набитой в горло. Лучше уж пускай злится. Поначалу они почти не общались — это было слишком странно, непривычно, и Гэвину казалось, будто он попал в какое-то шоу розыгрышей, и вот-вот из дверей вывалится ведущий в блестящем аляповатом костюме в окружении людей с камерами и заявит, что он, Гэвин, поучаствовал в шоу «Разыграй соседа» и выиграл феррари и поездку на Мальдивы. Или наоборот, проиграл, и билеты на Мальдивы отправляются к их соседям снизу — просто так, как жест доброй воли. Ведущий в блестках не появился ни через неделю, ни через месяц. Гэвин начинал злиться — или продолжал, он не был уверен. Его выводило из себя все, просто все. Правильно говорят, что если не нравится человек, то минусы в нем найдутся — стоит просто захотеть. Он не срывался, нет — не все так плохо — но злость собиралась в горле тугим комом, отравляла воздух вокруг. Гэвин жалел, что не съехал еще пару лет назад, сразу же, как появилась возможность. Появившееся в квартире новое, чужое тело раздражало, и Гэвин упорно не понимал, зачем оно здесь. -Ты злишься, — не вопрос, утверждение. Гэвин согласно кивает, не поднимая головы, и мокрые руки на плечах мерзко сжимаются. Гэвин не уверен, правда ли ему неприятно, или это сила привычки, рефлекс. -Прости. -Не-а. -Помоги… обработать это все? Пауза, Гэвин молчит, собираясь с духом. Отказать бы. Покончить с этим всем. Он поднимает наконец голову. Дэниел смотрит на него круглыми, почти стеклянными глазами, и морщится болезненно, будто его сейчас стошнит. Жалко. -…Конечно. Вылезай из ванны.