Вожделение

Агент Смит смотрит на нее как обычно — с гадливостью. Остальные пятеро не так брезгливы. А может, их лица недостаточно выразительны — машины, что с них взять. — Приступаем, — говорит агент Смит. Они повинуются, и вскоре из одежды на ней остаются только плащ и перчатки — и, конечно, солнечные очки. Элемент фетиша. Тринити пытается сопротивляться, но от каждого случайного прикосновения у нее внизу живота все сжимается и течет. Тело будто не принадлежит ей — здесь, в Матрице, это и впрямь не ее тело. Тело Тринити хочет их. Всех пятерых, скопом, и можно еще, больше, каждый день по нескольку десятков, чтобы трахали без остановки, сменяя друг друга и кончая ей в рот, в зад, во влагалище — в каждое пригодное для этого отверстие. Поэтому неудивительно, что, когда ей велят сесть задницей на член одного из агентов, она подчиняется не раздумывая. У Тринити нет с собой смазки, агентов такая мелочь тем более не волнует — что им до ее удобства, им даже нравится, когда ей больно. Только вот испытывать боль в таком состоянии Тринити не способна — лишь вожделение. Она находится под воздействием чужой программы — ее здешнее тело, она взломана, будто старинный сейф, открыта нараспашку, и сама тянется, чтобы сжать члены двух придвинувшихся агентов в руках, одновременно впуская член третьего в свой зад — до упора. У него большой, у них у всех большие, он распирает ее изнутри, и тело Тринити плавится от острого удовольствия. Она начинает двигать бедрами, по очереди обхватывая два члена губами. Четвертый агент придерживает ее ноги, не позволяя свести их, открывая истекающее соками, будто кровью, влагалище на обозрение Смита, который дрочит — лениво, все с тем же выражением бесконечного презрения, будто делая ей одолжение. Пятый агент тем временем устраивается лицом у нее между ног — и находит самую нежную часть ее плоти, сначала языком, потом губами, а после и зубами. Он оттягивает ее с силой, как будто она — резинка, и Тринити кончает от этого в первый раз, и продолжает двигать — бедрами, руками, ртом. Пятый агент отодвигается, тогда первый, тот, который трахает ее в зад, опускает руку — и вставляет два пальца в ее сочащуюся желанием дырку, даже не сняв перчаток. Его пальцы долбят ее, но их мало, и они коротковаты. Один из тех, кого она удовлетворяла руками, усаживается Тринити на лицо, побуждая заглотить его член, и она покорно вбирает его в горло так глубоко, как может, чувствуя, что вот-вот начнет задыхаться. Во рту пересыхает, зато слюна из уголков губ течет потоком. Еще два агента припадают губами к ее соскам. Они не кусают, только слюнявят, вылизывают, иногда забирая в рот полностью, мнут ее слишком большие, разбухшие от страсти груди в руках, неторопливо, жадно, наверняка оставляя синяки, и Тринити ненавидит их за это — за то, что ей этого недостаточно. К дрочащему Смиту присоединяется еще один агент. Он тоже передергивает, но сидит на кровати прямо напротив Тринити, и его дружок смотрит своей головкой ей аккурат в дырку, будто он собирается накончать на нее сверху. От этой мысли Тринити течет еще сильнее, пальцы агента в перчатках скользят в ней, и только член, которым заткнута ее глотка, не позволяет умолять: «Ну же, трахните меня быстрее. Трахните меня всем скопом, как можно жестче, отдерите так, чтобы не могла подняться, чтобы думала только о ваших членах». Взгляд Смита — будто ушат холодной воды, но никакой воде не загасить пожар похоти Тринити. Кто-то из агентов, похоже, телепат, потому что пальцы из ее влагалища исчезают, сменяясь добротным толстым стволом. Тринити обжимает его внутри и почти скулит — скулила бы, кабы не член во рту, движущийся с размахом. Агент, трахающий ее зад, тоже поддает жару, — они не кончают, пока сами не захотят, агенты, так что такое тройное проникновение может длится хоть вечность. Или пока они не натрут ей мозоли, а потом — не продолбят насквозь. Тринити не против оставаться так вечность или чуть дольше. Дрочить теперь приходится, кроме Смита, уже двоим агентам, но их это не особо смущает — они дожидаются своей очереди. Их товарищи не кончают, просто вынимают из Тринити свои члены. — Заткните меня чем-нибудь, — просит Тринити, как только из ее рта пропадает член. — Мой рот, мою задницу... мою к-киску. На последнем слове голос постыдно срывается, но Тринити не до стыда. Она просит — и они дают ей то, в чем она нуждается, трахают ее так, что в ушах звенит, трое за раз, все по очереди, за исключением Смита, и никто не кончает — кроме нее. Сколько раз кончила она? Тринити не знает. Наконец они вынимают все. Один агент усаживается Тринити на живот и, пристроив свой член между ее грудей, направляет струю спермы ей в рот. Другие четверо становятся над ней и тоже целятся в рот; она как общественный туалет для них, думает Тринити, глотая горькое, белое. Она все еще не удовлетворена. Не удовлетворены и они. И вымазаны в сперме. Нужно их почистить, конечно же, ртом. Они становятся вокруг нее, и Тринити отсасывает каждому по очереди, стараясь не задерживать один член во рту больше чем на тридцать секунд. Время в Матрице — относительное понятие, она дрочит их ртом и руками и высовывает язык, слизывая-выпивая остатки кончи. Потом агент-задолюбитель снова вставляет ей в попу. Член еще одного она придерживает рукой и продолжает сосать. Второй рукой Тринити разводит в стороны свои половые губы, демонстрируя всем желающим распахнутую щель — вставляй кто хочет. Но они не хотят. Они велят ей встать на четвереньки и сосать у одного. Остальные четверо в это время развлекаются кто на что горазд — агент, любящий в зад, проводит своим членом между ее ягодицами, но не вставляет, дразнит, а когда она пытается податься к нему, тот, кому она отсасывает, с силой подтягивает ее голову к своему члену, и в зад проникает хорошо если головка. — Пора кончать, — говорит Смит. Тринити готова взвыть в знак протеста, но кто тут будет ее слушать. Она ложится на спину, особо крупный член одного из агентов проникает в ее такое пустое влагалище; еще два члена она устраивает у себя в руках, при этом один из них облизывает. Двое оставшихся агентов кончают ей на груди; другие присоединяются к ним. Смит не кончает. Он убирает член в штаны — с заметным трудом — и приказывает: — Идем. На тумбочке рядом с кроватью дешевого номера, в который они ее привели, звонит телефон. Тринити протягивает руку; ни один из агентов не пытается остановить ее. Смит, на которого падает ее взгляд, только коротко кивает. Он презирает ее, в этом Тринити не сомневается. Когда она снова вернется в Матрицу, он может обойтись с ней далеко не так мягко, как сегодня. Тринити уже не может дождаться следующего раза.